Здание Главной аптеки (Санкт-Петербург)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Здание бывшей Главной аптеки»)
Перейти к: навигация, поиск
О здании Главной аптеки в Москве см. Здание Земского приказа
Административное здание
Здание бывшей Главной аптеки

Главный фасад (по Миллионной улице)
Страна Россия
Санкт-Петербург Миллионная улица, дом № 4
Координаты 59°56′37″ с. ш. 30°19′32″ в. д. / 59.94361° с. ш. 30.32556° в. д. / 59.94361; 30.32556 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.94361&mlon=30.32556&zoom=16 (O)] (Я)Координаты: 59°56′37″ с. ш. 30°19′32″ в. д. / 59.94361° с. ш. 30.32556° в. д. / 59.94361; 30.32556 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.94361&mlon=30.32556&zoom=16 (O)] (Я)
Архитектурный стиль Классицизм
Автор проекта Джакомо Кваренги
Первое упоминание Начало XVIII века
Строительство 17891796 годы
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810577000 № 7810577000]№ 7810577000

Здание бывшей Главной аптеки — расположенный в Санкт-Петербурге на Миллионной улице памятник архитектуры классицизма. Построен в 1796 году архитектором Джакомо Кваренги на основе барочного здания, выстроенного в 1722 году по проекту Доменико Трезини.





Придворная аптека

Придворная аптека была организована в 1704 году и первоначально располагалась на территории Петропавловской крепости.

В 1712 году в Санкт-Петербург, в составе других «министерств» правительства Петра I, был переведён Аптекарский приказ, который по переезде в 1714 году был переименован в Канцелярию Главной аптеки.

Главой ведомства с начала 1721 года стал И. Л. Блюментрост, и для работы был определён участок и построено новое здание.

В определении нового места расположения не последнюю роль играло место жительства братьев Блюментростов.[1]

По причине сырости в начале 1720-х годов аптека была переведена к Греческой слободе.[2]

История здания

По адресу Миллионная улица, 4 в начале XVIII века стоял дом аптекаря Леекенса.

В 1722 году на этом участке по проекту Д. Трезини была построено каменное здание Главной сухопутной аптеки, которую переместили на это место из Петропавловской крепости в 1724 году. В связи с этим переулок, примыкавший в этом месте к Миллионной улице получил название — Аптекарский.[1][3] В 1731 году И. Л. Блюментрост был смещён с поста президента, сухопутная аптека была объединена с дворцовой, новое учреждение именовалось Императорской Главной аптекой. Она являлась влиятельным ведомством, была оформлена достаточно богато, известно, что фарфоровую посуду сюда доставляли из Китая.

Первое здание аптеки сгорело в 1735 году, его восстановили, но здание вновь было уничтожено пожаром в 1737 году.[3]

К концу XVIII века здание сильно обветшало и в 1789 году началось строительство здания по проекту Д. Кваренги.

В 1796 году было построено новое здание.[4]

Главный фасад, выходящий на Миллионную улицу украшен четырьмя коринфскими полуколоннами и треугольным фронтоном, а боковой фасад по Аптекарскому переулку — четырьмя пилястрами и фронтоном.

Во второй половине XIX века отдельные деталь фасада были незначительно изменены, но здание в целом хорошо сохранилось до наших дней.[5]

С 1839 года аптека была переведена в новое здание по адресу Невский проспект, дом № 66, а в бывшем здании аптеки стали размещаться квартиры офицеров Павловского полка. Они находились в этом здании вплоть до 1917 года.[3]

Современное состояние

По состоянию на 2008 год здание является объектом жилой и нежилой недвижимости. Весной этого года передано из федеральной собственности в распоряжение городских властей[6].

ОАО «Фонд имущества Санкт-Петербурга» в сентябре 2008 года в рамках Второго Международного инвестиционного форума намеревалось продать подвальное помещение здания площадью 389,5 м². Начальная цена лота составила 9 000 000 руб.[7]

В ходе последующей реконструкции «чердак был приспособлен под мансарды, в кровле прорезаны окна, сооружен дымоход, хорошо заметный с Миллионной улицы. Градозащитники неоднократно жаловались на это в Смольный, но КГИОП отреагировал лишь спустя 11 месяцев»[8].

Напишите отзыв о статье "Здание Главной аптеки (Санкт-Петербург)"

Примечания

  1. 1 2 Вадим Рогге. [www.genrogge.ru/grbook/01.htm Введение]. Немцы в России. Дворянский род Рогге. Проверено 21 ноября 2008. [www.webcitation.org/66KR8QQJ1 Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
  2. Александр Викторович. [walkspb.ru/zd/moyka3.html Круглый рынок (наб. р. Мойки, 3)]. Проверено 16 ноября 2008.
  3. 1 2 3 Александр Викторович. [walkspb.ru/zd/millionnaya4.html Миллионная ул., 4]. Проверено 19 ноября 2008.
  4. Г. Ю. Никитенко. [encspb.ru/object/2804018981 Аптекарский пер.]. Энциклопедия Санкт-Петербурга. Проверено 19 ноября 2008.
  5. [www.citywalls.ru/house1893.html Главная аптека]. Архитектурный сайт Санкт-Петербурга. Проверено 19 ноября 2008. [www.webcitation.org/66KR9NRtr Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
  6. [www.regnum.ru/news/986392.html Собственностью Санкт-Петербурга станут Петропавловка, Мариинский дворец и Смольный]. REGNUM (14 апреля 2008). Проверено 19 ноября 2008. [www.webcitation.org/66KRAkz7r Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
  7. [www.kapital-rus.ru/strateg_invest/element.php?ID=6252 Санкт-Петербург проведет торги на инвестиционном форуме PROEstate](недоступная ссылка — история). Капитал страны (14 августа 2008). Проверено 19 ноября 2008.
  8. [www.kommersant.ru/doc/2957300 Ъ-Газета - Смольный плохо реставрирует монархию]

Отрывок, характеризующий Здание Главной аптеки (Санкт-Петербург)

– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.