Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здание
Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин
Страна Россия
Город Москва, Подколокольный переулок, дом 16, строение 5
Первое упоминание 1680-е
Координаты: 55°45′08″ с. ш. 37°38′42″ в. д. / 55.75222° с. ш. 37.64500° в. д. / 55.75222; 37.64500 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75222&mlon=37.64500&zoom=12 (O)] (Я)

Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин — памятник архитектуры, расположенный в городе Москве.



История

В начале 1860-х годов владельцем деревянных палат, расположенных около площади Яузские ворота, был боярин из рода Головиных, воевода Синбирска, Астрахани и Тобольска А. П. Головин. Впоследствии в 1685—1689 годах его сын Фёдор — один из ближайших сподвижников Петра I, глава внешнеполитического ведомства (президент Посольских дел), генерал-адмирал (1699) и первый в России генерал-фельдмаршал (1700) выстроил на территории владения кирпичную церковь Казанской иконы Божией матери, выполненную в стиле барокко.

В 1748 году в имении разгорелся пожар, который его полностью уничтожил. Через некоторое время владение приобрёл князь С. И. Щербатов. В конце 1950-х годов его вдова Наталья Степановна возвела на участке барочные каменные хоромы в два этажа, соединённые с церковью переходом.

Следующим хозяином усадьбы в 1785 году становится тайный советник А. Д. Карпов.

Во 2-й половине XVIII века стены Белого города были частично снесены, после чего главный фасад имения был развёрнут к бульварам. В конце XVIII столетия особняк претерпевает реконструкцию, в ходе которой приобретает черты классицизма.

По всей видимости, во время Московского пожара, бушевавшего в 1812 году, усадьба осталась нетронутой огнём. Через десять лет имение перешло во владение генерал-майора, историка из рода Хитрово, почётного члена Московского университета, члена-корреспондента Библейского общества и благотворителя Н. З. Хитрово. При Николае Захаровиче здание было вновь реконструировано: фасады стали ампирными, тимпан был декорирован рельефным изображением родового герба Хитрово, по бокам от шестиколонного портика появились скульптурные мужские портреты, облачённые в военные снаряжения эпохи античности, церковь была также реконструирована и освящена в честь Тихвинской иконы Божией матери.

В 1826 году владение перешло к потомкам Хитрово. В 1843 году хозяином усадьбы стал полковник В. И. Орлов, а через 8 лет — его вдова Екатерина Дмитриевна. Согласно завещанию, в 1889 году имение стало собственностью Московского попечительного комитета о бедных Императорского Человеколюбивого общества. Тогда в стенах здания разместилась «Орловская лечебница Московского комитета попечения о бедных, для приходящих неимущих больных». Церковь вновь была переосвящена, на этот раз — во имя Смоленской иконы Божией Матери.

После Октябрьской революции благотворительное учреждение было закрыто, а домовой храм в 1930-е годы был снесён в связи с возведением жилого дома Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева. В 1922 году в особняке проводились фельдшерские курсы, в 1923 года здесь расположилась трёхлетняя фельдшерская школа, в 1928 году преобразованная в медицинское училище № 2 им. Клары Цеткин, существующее по сей день.

В конце XX века архитектурного сооружения коснулась рука реставраторов.

Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин является одним из объектов культурного наследия федерального значения.

Источники

  • Дедушкин, Алексей. [um.mos.ru/houses/orlovskaya-bolnitsa/ Орловская больница] (рус.). Узнай Москву. Проверено 6 июня 2015.

Напишите отзыв о статье "Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин"

Отрывок, характеризующий Здание медицинского училища № 2 им. Клары Цеткин

Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.