Здание окружного суда (Самара)

 Объект культурного наследия РФ № 6300000006

Достопримечательность
Здание окружного суда
Здание окружного суда
Страна	Россия
Город	Самара
Архитектурный стиль	классицизм
Дата постройки	1857 год

Здание окружного суда (Дом А. Ф. Светова) в Самаре находится на улице Куйбышева рядом с площадью Революции в Самарском районе города. С 4 декабря 1974 года по постановлению Совета Министров РСФСР № 624 является памятником архитектуры федерального значения.

История

Дом на Алексеевской площади Самары (ныне площадь Революции) был построен в 1857 году купцом А. Ф. Световым на месте деревянного дома мещанина А. А. Мельникова. Дом Мельникова был полностью уничтожен большим самарским пожаром 1850 года, а образовавшийся на его месте пустырь был продан А. Ф. Светову. Купец в течение следующих десяти лет он использовал этот дом для торговых целей. В 1867 году здание приглянулось самарскому губернатору Г. С. Аксакову и было определено им для Самарского окружного суда. В апреле того же года архитектор Губернской управы Н. Ф. Теплов получил указание разработать проект реконструкции дома. В 1869 г. за неуплату налогов купец А. Ф. Светов по постановлению суда лишился прав на это здание, которое стало собственностью казны, а 25 ноября 1870 г. в нём открылся окружной суд.

Здание суда примечательно также тем, что в нём в период с января 1892 года по август 1893 г. работал В. И. Ульянов в должности помощника присяжного поверенного Хардина. В 1902—1903 годах здание прошло ещё одну реконструкцию, которая была проведена по проекту архитектора Ф. П. Засухина.

После Октябрьской революции по решению городского Совета рабочих и солдатских депутатов 2 января 1918 года самарский окружной суд был упразднён, вместо него были образованы комиссариат юстиции и революционный трибунал. Трибунал был упразднён в 1923 году, а вместо него был создан губернский суд.

После того, как в мае 1928 года губернии были переименованы в области, Самарский губернский суд стал называться Средне-Волжским областным судом, а с 27 января 1935 года — Куйбышевским областным судом. С переименованием Куйбышева обратно в Самару суд снова стал называться Самарским областным. В этом здании он работает и в настоящее время.

Одним из фасадов дом выходит на улицу Куйбышева и имеет адрес ул. Куйбышева, 60.

См. также

• Площадь Революции (Самара)

Ссылки

• [oblsud.sam.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&rid=2 Создание Самарского окружного суда] (рус.). Самарский областной суд. Проверено 16 мая 2014.
• [city.samara.ru/node/10205 Памятники архитектуры, исторические сооружения] (рус.). Администрация городского округа Самара. Проверено 16 мая 2014.

Отрывок, характеризующий Здание окружного суда (Самара)

В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.