Здание парламента Шотландии

Здание парламента Шотландии
Главный вход в здание парламента Шотландии
Информация о здании
Расположение	Эдинбург
Страна	Шотландия
Архитектор	Энрик Миральес
Заказчик	парламент Шотландии
Подрядчик	EMBT, RMJM (Scotland) Ltd
Начало строительства	июнь 1999 года
Завершение строительства	сентябрь 2004 года
Стоимость	414 млн фунтов стерлингов
Архитектурный стиль	постмодернизм

Здание парламента Шотландии (англ. Scottish Parliament Building; гэльск. Pàrlamaid na h-Alba; скотс Scots Pairlament Biggin) — это комплекс строений в центральной части Эдинбурга (районе Холируд), где проходят заседания парламента Шотландии. Строительство началось в июне 1999 года, а первые дебаты членов парламента в нём состоялись 7 сентября 2004 года. Торжественная церемония открытия прошла 9 октября 2004 года. Каталонский архитектор Энрик Миральес</span>^ru_en умер до окончания строительства (в 2000 году).

Расположение

Здание парламента Шотландии расположено в километре от центра Эдинбурга на границе старого города и занимает площадь 1,6 гектара. Ранее на этом участке находилась штаб-квартира пивоваренной компании Scottish & Newcastle. Прилегающую к зданию территорию ограничивают Кэнонгейтский участок Королевской мили на севере, Хорс Вайнд (Horse Wynd, «Лошадиный переулок») на востоке и на западе Рейдз Клоуз (Reid's Close, проход между Кэнонгейт и Холируд роуд). На юге участок граничит с культурно-образовательным центром Our Dynamic Earth, открытом в 1999 году; дальше на юге идёт склон холма Артурз Сит</span>^ru_en.

История проекта

До 1707 года Шотландия была независимым государством со своим парламентом, заседавшим в здании парламента в Эдинбурге</span>^ru_en (сейчас в этом здании находится Верховный суд Шотландии). С подписанием Акта об объединении в 1707 году парламенты Англии и Шотландии были объединены в парламент Великобритании, заседающий в Вестминсерском дворце в Лондоне.

11 сентября 1997 года на референдуме было одобрено решение о создании независимого парламента Шотландии (начал работать в 1999 году). После этого возникла необходимость в строительстве нового здания для проведения его заседаний. В январе 1998 года под строительство был выбран участок в районе Холируд, затем был проведён международный конкурс на лучший проект здания, и его победителем в июле 1998 года стал каталонский архитектор Энрик Миральес</span>^ru_en. Для реализации этого проекта было создано совместное испано-шотландское предприятие EMBT/RMJM (Scotland) Ltd (его образовали британская архитектурная фирма RMJM London и каталонская фирма Enric Miralles Benedetta Tagliabue, EMBT). Работы начались в июне 1999 года и были завершены в 2004 году.

План здания

Здание парламента Шотландии представляет собой комплекс строений общей площадью 31 000 м². Основной задачей при строительстве здания было вписать его в окружающую местность (входящую в список Всемирного наследия ЮНЕСКО), в частности чтобы он гармонировал с расположенным рядом Холирудским дворцом и расположенным на территории комплекса здания Куинсберри (оба XVII века). При этом здание должно было быть современным и функциональным, отображать дух Шотландии и иметь уникальные черты. Все строения не выше шести этажей и имеют несколько стилей оформления. Наиболее узнаваемыми являются башни, в сечении напоминающие форму листьев и имеющие крыши наподобие днищ перевёрнутых лодок. В строительстве использовались характерные для Шотландии материалы — гнейс и гранит, в оформлении интерьеров — дуб и явор.

Большое внимание уделяется энергосберегающим технологиям: применяются современные теплоизолирующие материалы, на крыше здания Кэнонгейт установлены солнечные водонагреватели, для охлаждения здания используется холодная вода, поднимаемая с глубины в 25 метров.

Здание парламента открыто для посещений с понедельника по субботу, в нём проводятся экскурсии. В дни заседаний можно, купив билет, попасть на галерею зала заседаний. В вестибюле и других помещениях комплекса выставляется регулярно обновляемая коллекция живописи и скульптуры. За первые полгода после открытия здание парламента посетило 250 тысяч человек.

Зал заседаний

Основную часть зала заседаний занимают расположенные полукругом столы членов парламента и членов правительства (всего их 131). В центре полукруга размещаются депутаты правящей партии или коалиции, а по краям — оппозиция. На галерее вокруг зала могут разместиться до 255 представителя общественности, 18 гостей, а также есть 34 места для журналистов. Особая конструкция крыши из дубовых балок и стальных креплений позволяет перекрыть пролёт в 30 м без опорных колонн. Общая площадь зала заседаний составляет около 12 000 м², западная стена площадью 1000 м² сделана из стеклянных панелей. В марте 2006 года во время заседания парламента одна из балок крыши обвалилась, поскольку была плохо закреплена. Ремонт и проверка других балок занял более двух месяцев. В зале заседаний в стеклянной витрине находится церемониальная булава из серебра с позолотой; она используется при торжественном открытии парламента.

Садовый вестибюль

Вестибюль является центральной частью комплекса, соединяющей зал заседаний, комнаты комитетов и административные офисы со зданием Куинсберри и зданием членов парламента. Здесь проходят официальные мероприятия и телевизионные интервью. Главной особенностью вестибюля являются 12 фонарей (окон в крыше) в форме листьев. Главная лестница ведёт из вестибюля в зал заседаний. Название «садовый вестибюль» (Garden Lobby) он получил благодаря расположенному рядом саду.

Здание членов парламента

В западной части комплекса находится здание членов парламента, в котором размещаются офисы парламентариев и их советников. Северная часть здания шестиэтажная, южная — четырёхэтажная, в нём 114 комнат.

Здание Кэнонгейт

В здании Кэнонгейт размещаются финансовые, снабженческие и информационные службы парламента. Оно занимает 58-й и 60-й номера улицы Кэнонгейт. Хотя это было одно из центральных сооружений в проекте Миральеса, после его смерти часть здания была снесена и заменена более массивной железобетонной конструкцией. Особенностью этого строения является то, что 18 метров второго этажа фасада нависают над первым без опор.

Здание Куинсберри

Здание Кунсберри было построено в XVII веке и использовалось в основном как госпиталь. В ходе работ по строительству комплекса его значительно обновили, теперь в нём размещаются офисы председателя парламента, его заместителей и других официальных лиц.

Другие строения

В восточной стороне комплекса расположены четыре башни, одна из которых является главным входом в здание парламента, вторая — главным холлом, в двух других размещаются офисы.

Критика

Главным недостатком здания парламента Шотландии является высокая стоимость его строительства, а также то, что оно было завершено на полтора года позже, чем планировалось. Первоначальная смета проекта, представленная в 1998 году, составляла 40 млн фунтов стерлингов, однако с каждым годом быстро возрастала и конечная сумма, потраченная на строительство, дошла до 414 млн фунтов. По делу о перерасходе средств было начато так называемое «Холирудское расследование» (Holyrood inquiry), однако к ответственности никто привлечён не был.

Внешний вид здания также получил неоднозначную оценку. В опросе общественного мнения оно заняло четвёртое место из десяти самых уродливых зданий Великобритании. В то же время от архитектурных критиков здание получило высокую оценку, в частности в 2005 году приз Стирлинга (Stirling Prize) Королевского института британских архитекторов (Royal Institute of British Architects), самую престижную награду в британской архитектуре. Среди других наград приз Мануэля де ла Дехеза на VIII биеннале испанской архитектуры (Manuel de la Dehesa Prize, апрель 2005 года), Столетняя медаль Эдинбургской архитектурной ассоциации (март 2005 года), награда Эндрю Дулэна лучшему зданию Шотландии от Королевской корпорации архитекторов Шотландии (RIAS Andrew Doolan Best Building in Scotland Award) и другие.

Недостатки здания отчасти вызваны изменением проекта уже в ходе строительства и после смерти Миральеса. Были добавлены строения для увеличения общей площади в два раза, также после терактов 11 сентября 2001 года была пересмотрена концепция безопасности комплекса: на окна здания членов парламента были установлены декоративные решётки, здание Кэнонгейт выходит на одноимённую улицу сплошной бетонной стеной толщиной около метра, что резко контрастирует с первоначальным замыслом о лёгкости и прозрачности.

Архитектор

Здание парламента Шотландии — наиболее крупный из реализованных проектов архитектора Энрика Миральеса. Миральес родился в Барселоне 25 февраля 1955 года. Окончил архитектурную школу Каталонского политехнического университета (Universitat Politècnica de Catalunya). В 1993 году со своей второй женой, Бенедеттой Тальябуэ (Benedetta Tagliabue), основал архитектурную компанию EMBT Architects. Умер в возрасте 45 лет от опухоли мозга.

Отрывок, характеризующий Здание парламента Шотландии

– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.