Фирлингер, Зденек

Зденек Фирлингер Zdeněk Fierlinger<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Зде́нек Фи́рлингер. 1932 год</td></tr>
Председатель Правительства Чехословакии
5 апреля 1945 года — 2 июля 1946 года
Президент:	Эдвард Бенеш
Предшественник:	Рудольф Беран (как последний премьер довоенной Чехословакии) Ян Шрамек (как председатель Чехословацкого правительства в изгнании) Рихард Бинерт (как премьер Протектората Богемия и Моравия)
Преемник:	Клемент Готвальд
Председатель Национального собрания Чехословакии
20 февраля 1953 года — 23 июня 1964 года
Преемник:	Богуслав Лаштовичка
Награды:

Зде́нек Фи́рлингер, (чеш. Zdeněk Fierlinger, 11 июля 1891 года, Оломоуц — 2 мая 1976 года, Прага) — чехословацкий политик.

Во время Первой мировой войны был призван в австро-венгерскую армию, однако перешёл на сторону Российской империи и вступил в Чехословацкий легион. После возвращения был послом Чехословакии в Нидерландах, Румынии, США, Швейцарии, Австрии и СССР. Член Чешской социал-демократической партии с 1924, во время пребывания в СССР познакомился с Клементом Готвальдом.

В рамках реализации Кошицкой программы, возглавлял правительство Национального фронта Чехословакии с апреля 1945 по июль 1946. Был сторонником объединения левых социал-демократов Чехословакии с КПЧ.

На выборах 26 мая 1946 Чешская социал-демократическая партия получила 12,05% голосов в целом по Чехословакии и 37 мест в Законодательном народном собрании. 2 июля вместе двумя крупнейшими партиями в парламенте — КП Чехии и КП Словакии — сформировала правительство во главе с Клементом Готвальдом.

В 1948 году вступил в КПЧ. Заместитель председателя правительства в 1948-1953 годах, председатель Президиума Национального собрания с 15 октября 1953 по 23 июня 1964 года. Оставался членом ЦК КПЧ вплоть до 1966 года. Одним из его последних публичных актов был протест у посольства СССР против подавления Пражской весны в 1968 году.

Награды

• Большой крест ордена Возрождения Польши
• Два ордена Клемента Готвальда (7.5.1955, 11.7.1961).

Отрывок, характеризующий Фирлингер, Зденек

– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.