Здорово и вечно
Здорово и вечно | ||||
Студийный альбом Гражданская оборона | ||||
---|---|---|---|---|
Дата выпуска |
1989 | |||
Записан | ||||
Жанры |
Пост-панк | |||
Длительность | ||||
Продюсер |
Егор Летов | |||
Страна | ||||
Лейблы |
ГрОб Records, hor-music, Мистерия звука | |||
| ||||
Хронология Гражданская оборона | ||||
|
«Здорово и вечно» (1989) — студийный альбом группы «Гражданская Оборона». Все песни для альбома были сочинены в 1988 году и за исключением одной были написаны Егором Летовым. Первая песня «Я не верю в Анархию» была написана в соавторстве с другом группы — Игорем Рагулиным.
Вообще, это один из лучших моих альбомов.
Это самая бескомпромиссная, «некоммерческая» работа ГО.
В 2014 году вышел документальный фильм Натальи Чумаковой о Егоре Летове и советском периоде группы «Гражданская оборона» под этим же названием — «Здорово и вечно»[2].
Список композиций
- Я не верю в анархию
- Здорово и вечно
- Моя оборона
- Все совсем не то
- Загово́р
- Мертвый сезон
- Праздник кончился
- Всё как у людей
Участники записи
- Егор Летов — вокал, тексты, гитары, бас, ударные, флейта, шумы, индустриал;
- Игорь Жевтун — гитара, бас, подпевки;
- Константин Рябинов — гитара (соло), подпевки, шумы, индустриал;
- Аркадий Климкин — ударные, подпевки;
- Янка Дягилева — подпевки в песне «Все как у людей».
Обложка альбома
Обложка альбома - фотография левого берега реки Омь, сделанная либо прямо с Октябрьского моста (в народе называемом "горбатым"), либо чуть спустившись с него. На заднем плане виден так называемый среди местных "трубный мост", и часть лодочной станции (ныне не существующей). Теплотрасса и "трубный мост" существуют до сих пор. Октябрьский ("горбатый") мост расположен по адресу г. Омск ,улица 2-Восточная.
См. также
Напишите отзыв о статье "Здорово и вечно"
Примечания
|
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Здорово и вечно
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.