Чолич, Здравко

Здравко Чолич
Коллективы	«Ambasadori», «Korni»
Сотрудничество	Корнелие Ковач, Горан Брегович, Джордже Балашевич, Дино Мерлин

Здра́вко Чо́лич (сербохорв. Zdravko Čolić, Здравко Чолић; р. 30 мая 1951) — сербский (в прошлом — югославский) эстрадный певец и композитор, представлявший Югославию на конкурсе «Евровидение» в 1973 году.

Детство

Здравко Чолич родился 30 мая 1951 года в Сараеве, куда его родители Владимир и Стана Чоличи переехали из городка Требине. Отец служил в милиции, мать была домохозяйкой. Здравко рано проявил интерес к спорту: сначала он играл за юношеский состав сараевского футбольного клуба «Железничар», затем ушёл в лёгкую атлетику. Однако его спортивная карьера не состоялась — Здравко не хватало необходимой для этого строгой дисциплины.

Чолич учился в общеобразовательной школе им. Владимира Перича Валтера в сараевском районе Грбавица. Иногда участвовал в постановках местного «Пионерского театра» (сербохорв. «Pionirsko pozorište»). Также он учился играть на гитаре в местной музыкальной школе.

Юность

Начало карьеры

Помимо музыкальной школы Здравко играл на гитаре и на сараевских улицах. Чолич и его приятель Брацо Исович создали дуэт, который стал известен местным жителям, как «Чола и Иса из Грбавицы». Начинающие музыканты пытались перепевать югославские и итальянские шлягеры.

Сценический дебют Чолича, как певца состоялся в конце 1968 года, когда он отправился отдыхать на черногорское побережье, в Баошичи, где у его отца был дом. Ещё один приятель Здравко, Недим Идризович, уговорил его съездить в соседнюю Биелу, где проходил конкурс местной самодеятельности, посвящённый Дню Республики. Чолич занял второе место, исполнив песню «Lady Madonna» группы «The Beatles».

Вернувшись в Сараево, окрылённый неожиданным успехом, Чолич приходит в свою первую музыкальную группу — «Mladi i lijepi» (сербохорв. «Молодые и красивые»). Сотрудничество длится недолго: в это время Здравко ещё учится в гимназии. Но уже в 1969 году он находит более профессиональный, с его точки зрения, коллектив — «Ambasadori» (сербохорв. «Послы»), в работе которого будет участвовать следующие два с половиной года.

Ambasadori

На момент прихода Чолича «Ambasadori» были по сути военным ансамблем: все музыканты за исключением руководителя Слободана Вуйовича были курсантами. Основу репертуара составляли ритм-энд-блюзовые композиции «Chicago», Отиса Реддинга, Уилсона Пикетта и других. Также в обязательном порядке в программу выступления включались новые и старые югославские хиты. Всё это чередовалось с композициями, сочинёнными самими курсантами. Долгое время «Ambasadori» имели сложности с проведением концертов, от многих из которых приходилось отказываться — организацию каждого нужно было согласовывать с командованием части.

Осознавая, что в подобной ситуации их возможности сильно ограничены, в 1970 году Вуйович и Чолич решают создать группу «Novi ambasadori». Они приглашают барабанщика Перицу Стояновича, клавишника Владо Правдича, саксофониста Лале Стефановича и бас-гитариста Златко Холда. Репертуар нового коллектива составляют не только привычные для основателей ритм-энд-блюзовые композиции, но и песни «Led Zeppelin», «Blood, Sweat & Tears», «Creedence Clearwater Revival» и т. п.

Летом 1970 года «Novi ambasadori» вместе с группой «Indexi» отправляются в свой первый гастрольный тур из Сараева в Дубровник. В 1971 году они занимают на сараевском ежегодном музыкальном фестивале «Vaš šlager sezone» 7-е место с песней «Plačem za tvojim usnama», которая сразу же издаётся фирмой «Beograd disk» на сингле «Plačem za tvojim usnama / Zapjevaj». Кроме первого сингла музыканты получили и первую возможность заявить о себе в телевизионном эфире. Одним из тех, кто увидел их тогда по телевизору был Корнелие Ковач — композитор и продюсер, с которым Здравко Чолич сотрудничает и по сей день. Ковач, будучи на тот момент уже влиятельной фигурой в мире югославской популярной музыки, был удивлён хорошим голосом Чолича и его умением держаться на сцене.

Певцу скоро была предложено место дублирующего вокалиста группы «Indexi». Несколько раз он выступал в этом качестве, заменяя основного вокалиста группы Даворина Поповича.

Korni

В конце лета Корнелие Ковач приглашает Здравко в группу «Korni» (сербохорв. «Корни») на замену только что ушедшему солисту Дадо Топичу. В отличие от «Ambasadori», «Korni» имели собственный репертуар и более серьёзный подход к музыке.

10 сентября 1971 года двадцатилетний Чолич переезжает из Сараева в Белград. Однако сотрудничество с «Korni» не складывается: певцу, ориентированному на исполнение шлягеров, трудно исполнять композиции в жанре прогрессивного рока. Вместе с группой ему удаётся записать лишь 3 песни: «Kukavica», «Gospa Mica gazdarica» и «Pogledaj u nebo». Все они сразу же издаются на сингле белградской фирмой грамзаписи «PGP RTB». Песня «Gospa Mica gazdarica», которую стали передавать по радиостанциям Югославии, вызвала многочисленные жалобы слушателей и скоро была убрана из эфира из-за провокационного содержания. В песне молодой человек просит пожилую хозяйку квартиры разрешить ему лечь в её кровать. «Gospa Mica gazdarica» отчасти перекликается с тогдашней жизнью Чолича в Белграде, когда ему приходилось переезжать из одной съёмной квартиры в другую.

Скоро Чолич и Ковач пришли к выводу, что Здравко лучше выступать сольно. Для подготовки к этому, всего через полгода после отъезда, Чолич возвращается обратно в Сараево.

Сольная карьера

Участие в фестивалях и конкурсах

15 апреля 1972 года Здравко Чолич впервые принял участие в музыкальном конкурсе, выступая сольно. На «Vaš šlager sezone» он занял третье место с песней Кемала Монтено «Sinoć nisi bila tu». Изначально Монтено писал песню для джазовой певицы Йосипы Лисац, но та в последний момент отказалась от её исполнения.

20 мая того же года состоялось организованное Корнелие Ковачем выступление Чолича в популярной музыкальной программе Белградского телевидения «Obraz uz obraz», которую вели югославские актёры Милена Дравич и Драган Николич. Чолич выступает на музыкальных фестивалях в Сплите, Приштине и Скопье, после чего отправляется на гастроли в СССР вместе с группой «Indexi», Бисерой Велетанлич, Сабахудином Куртом и Сабиной Варешанович.

Победив на фестивале в Опатии с ещё одной песней Кемала Монтено — «Gori vatra», Здравко Чолич получил право представлять Югославию на конкурсе «Евровидение». 7 апреля 1973 года в Люксембурге песня «Gori vatra» разделила с песней «Sans toi» в исполнении французской певицы Мартин Клемансо 15-е место из 17-ти возможных. Несмотря на явное поражение на конкурсе, песня сразу стала хитом в Югославии.

Участие в «Евровидении» позволило Чоличу быстро стать популярным на родине. 23 ноября 1974 года он побеждает на белградском фестивале «Hit parada» с песней «Ona spava». В следующем году с песнями Ковача «April u Beogradu» и «Zvao sam je Emili» Здравко побеждает на «Beogradsko proleće» и сараевском «Vaš šlager sezone». Несколько позднее появляются песни «Bling blinge bling» (автор — Корнелие Ковач), «Ljubav je samo riječ» (автор — Войкан Бориславлевич) и «Zelena si rijeka bila» (автор — Кемал Монтено).

Тогда же Чолич заключает контракт с немецким лейблом «WEA» и записывает два сингла с песнями на немецком языке — «Madre Mia / Rock n roll himmel» и «Alles was ich hab / Lampenfieber». Продюсеры посчитали, что имя «Zdravko» будет слишком сложным для восприятия немецкоязычными слушателями, поэтому придумали Чоличу псевдоним — «Dravco». Вскоре контракт был расторгнут, поскольку Чолич не захотел переезжать в ФРГ.

Дебютный альбом

Альбом «Ti i ja» был выпущен в 1975 году загребской фирмой «Jugoton». Бо́льшую часть альбома составили песни, написанные Корнелие Ковачем. Автором композиций «Igraš se vatrom» и «Loše vino» стал гитарист сараевской группы «Bijelo Dugme» и начинающий композитор Горан Брегович. С Бреговичем и фотохудожником Драганом Стефановичем, создавшим обложку для альбома, Чолич, так же, как и с Ковачем, будет сотрудничать на протяжении долгих лет.

Несмотря на достаточное признание у публики, Чолич продолжает участвовать в музыкальных фестивалях наряду с начинающими исполнителями. На одном из них — в Загребе, в 1976 году — он, к удивлению многих, занимает всего лишь четвёртое место. В конце 1976 года Здравко отправляется в турне по всей Югославии с группой «Indexi». В следующем, 1977 году, Чолич выступает на фестивале в Загребе с песней «Živiš u oblacima», а затем — теперь уже в последний раз — в том же Загребе на фестивале революционных и патриотических песен с композицией «Druže Tito mi ti se kunemo», сингл с которой позднее будет распродан в количестве 300 000 копий.

Популярность

Вышедший в 1978 году второй альбом Здравко Чолича «Ako priđeš bliže» оказался более успешным, чем «Ti i ja». За первые две недели было продано около 50 000 копий. В альбом вошли такие композиции, как «Glavo luda», «Zagrli me», «Juče još», «Pjevam danju, pjevam noću», «Jedna zima s Kristinom» и «Produži dalje».

1 апреля 1978 года начался гастрольный тур Чолича с танцевальной группой «Lokice» в поддержку альбома, разошедшегося к тому моменту тиражом более 150 000 копий. На протяжении всего тура на концертах повторялась одна и та же ситуация: толпы поклонниц пытались прорваться на сцену. Никогда прежде Югославия не сталкивалась с подобной степенью популярности эстрадного исполнителя. Заключительный концерт тура проходил на белградском стадионе «Црвена Звезда» 5 сентября 1978 года. Все 70 000 билетов были проданы, несмотря на то, что за пять месяцев до этого, 4 и 8 апреля, Чолич уже давал концерты в белградском «Хала Пионир». После окончания тура выяснилось, что продано уже более 700 000 копий альбома. В 1999 году альбом был переиздан тиражом в 1 000 000 копий.

Белградским музыкальным журналистом Душаном Савковичем и режиссёром Йованом Ристичем был снят фильм «Pjevam danju, pjevam noću», посвящённый гастрольному туру Чолича 1978 года и пути, которым Здравко шёл к подобному успеху.

Так же Чоличем вновь заинтересовался лейбл «WEA», руководство которого предложило ему возобновить контракт. Теперь Чолич записал сингл на английском: песни «Jedina» и «Zagrli me» были переделаны в «I’m Not a Robot Man» и «Light Me». Однако певец во второй раз отказался переезжать в ФРГ, а вместо этого 14 ноября 1978 года отправился на срочную службу в Югославскую народную армию. Отслужив сперва в Валеве, а затем в Белграде и Пожареваце, Здравко Чолич демобилизовался из рядов ЮНА 14 сентября 1979 года.

Лондонские альбомы

Записанный в 1980 году в Лондоне альбом «Zbog tebe», так же, как и все последующие, не смог повторить успеха «Ako priđeš bliže», но был, тем не менее, продан тиражом 400 000 копий. В 1981 году выходит альбом «Malo pojačaj radio», так же записанный в Лондоне. В работе над альбомом кроме уже сотрудничавших с Чоличем ранее Корнелие Ковача, Горана Бреговича и Марины Туцакович принимает участие Джордже Балашевич. С этим же альбомом связан дебют Чолича в качестве композитора: он пишет музыку к песне «Što si prepotentna» на стихи Бреговича и Туцакович. Количество проданных копий альбома на этот раз ещё меньше — около 300 000.

Последним «лондонским» альбомом певца становится «Šta mi radiš», вышедший в 1983 году. В него входит баллада «Stanica Podlugovi», в дальнейшем включающаяся во все сборники лучших песен Здравко Чолича.

Музыкальный бизнес с Бреговичем

В 1983 году Чолич переезжает из Сараева в пригород Любляны Домжале. Постепенно он сокращает количество концертов и посвящает основное время музыкальному бизнесу. Вместе с Гораном Бреговичем он создаёт лейбл «Kamarad». Следующий большой гастрольный тур Чолича по всей Югославии проходит в 1985 году, и посвящён выходу альбома «Ti si mi u krvi». Кроме одноимённой композиции, сочинённой Корнелие и Споменкой Ковачами, в него входят песни, написанные в народной манере: «Ruška», «Sto cigana» и «Ti možeš sve, al’ jedno ne».

Следующий гастрольный тур, опять же посвящённый выходу нового альбома — «Zdravko Čolić», проводится певцом только через три года — в 1988. Альбом не получил высокой оценки музыкальных критиков, несмотря на то, что на нём были такие песни, как «Oj djevojko, selen velen», «Hej suzo» и «Samo ona zna», впоследствии полюбившиеся слушателям. Гастрольный тур 1988 года не оправдал и финансовых ожиданий Здравко, который опять был вынужден заняться записью и изданием альбомов других музыкантов на лейбле «Kamarad».

В 1990 году белградская компания «Komuna» издаёт альбом Здравко Чолича «Da ti kažem šta mi je». Продюсером и аранжировщиком, а также автором большинства песен становится Горан Брегович. Заглавную композицию пишет лидер сараевской группы «Merlin» Эдин Дервишхалидович (в дальнейшем получивший известность, как автор первого гимна Боснии и Герцеговины «Jedna si jedina», и как популярный певец Дино Мерлин).

1990-е

Из-за межнациональной напряжённости, а затем и начавшейся войны в Хорватии, Здравко Чолич возвращается из Загреба, где к тому моменту проживал, в Сараево. Однако в 1992 году ему приходится уехать и оттуда из-за начала Боснийской войны. Певец даёт концерты в небольших залах за пределами бывшей Югославии и работает помощником Горана Бреговича, записывающего в это время музыку к фильмам Эмира Кустурицы. В 1994 году компании «Komuna» и «PGP RTS» издают сборник лучших песен Чолича «Posljednji i prvi», который становится одним из самых продаваемых в тогдашней Югославии.

После семилетнего перерыва, в 1997 году Чолич записывает альбом «Kad bi moja bila». Музыку к песням он сочиняет совместно с Гораном Бреговичем. Также Брегович вновь становится продюсером и аранжировщиком очередного альбома певца. Тексты пишут Марина Туцакович и участник рок-групп «Riblja čorba» и «Bajaga i Instruktori» Момчило Баягич.

В июне 1998 года проходит концерт Чолича в черногорской Будве, после чего певец решает провести 9 концертов в Белграде, все билеты на которые были распроданы. После этого Здравко Чолич выступает в Приштине, несмотря на вооруженное противостояние в Косове между сербами и албанцами.

Возвращение на сцены бывшей Югославии

В конце 2000 года на белградском лейбле «BK Sound» вышел десятый по счёту студийный альбом Здравко Чолича. Он получил название «Okano» по одноимённой песне, музыку к которой написал сам Чолич. Альбом был издан тиражом 500 000 копий, а сам певец отправился в первый после 1988 года гастрольный тур по всем крупным городам бывшей Югославии. Тур завершился в Белграде 30 июня 2001 года концертом на стадионе «Црвена Звезда». На самом стадионе присутствовали 80 000 человек, ещё 4 000 000 — смотрели прямую трансляцию по телевидению.

24 декабря 2003 года Чолич представил свой одиннадцатый альбом «Čarolija». В мае 2004 года начался очередной тур певца по странам бывшей Югославии, завершившийся в конце года.

В октябре 2005 года состоялись 2 концерта Чолича на «Белградской Арене». Позднее записи этих концертов были изданы на CD и DVD.

В декабре 2006 года вышел альбом «Zavičaj». Работа по его записи велась не только на сербских студиях, но и на принадлежащей Питеру Гэбриелу «Real World Records» и студии «Abbey Road» в Лондоне. Изначальный тираж альбома составил 300 000 копий. Первые 100 000 копий были распроданы за 2 дня.

Семья

Здравко Чолич живёт в Белграде с женой Александрой, свадьба с которой состоялась в мае 2001 года.

У них две дочери: Уна Звездана (р. 1 октября 2001) и Лара (р. 10 августа 2006).

Интересные факты

В репертуаре Здравко Чолича есть песня Олега Газманова «На заре» («Zločin i kazna»; автор сербского текста — Джордже Балашевич) и песня Константина Меладзе «Красиво» («Krasiva»; автор сербского текста — Марина Туцакович).

Дискография

Синглы

• 1972 — «Sinoć nisi bila tu / Tako tiho»
• 1972 — «Stara pisma / Pod lumbrelom»
• 1973 — «Gori vatra / Isti put»
• 1973 — «Blinge blinge blinge bling / Julija»
• 1973 — «Zelena si rijeka bila / Nedam ti svoju ljubav»
• 1974 — «Dome moj / Ljubav je samo riječ»
• 1974 — «Madre Mia / Rock n roll himmel» (издан в ФРГ)
• 1974 — «Alles was ich hab / Lampenfieber» (издан в ФРГ)
• 1975 — «Ona spava / Zaboravi sva proljeća»
• 1975 — «April u Beogradu / Svitanje»
• 1975 — «Zvao sam je Emili / Sonata»
• 1976 — «Ti si bila, uvijek bila / A sad sam ja na u redu»
• 1977 — «Ljubav ima lažni sjaj / Balerina»
• 1977 — «Živiš u oblacima / Zašto spavaš»
• 1978 — «Loš glas / Ne mogu biti tvoj»
• 1978 — «Light me / I’m not a robot man» (издан в ФРГ)
• 1980 — «Druže Tito, mi ti se kunemo / Titovim putem»
• 1980 - «Любовь неповторима/Наша жизнь/Она спит» (издан в СССР)

Студийные альбомы

• 1975 — «Ti i ja»
• 1978 — «Ako priđeš bliže»
• 1980 — «Zbog tebe»
• 1981 — «Malo pojačaj radio»
• 1983 — «Šta mi radiš»
• 1984 — «Ti si mi u krvi»
• 1988 — «Zdravko Čolić»
• 1990 — «Da ti kažem šta mi je»
• 1997 — «Kad bi moja bila»
• 2000 — «Okano»
• 2003 — «Čarolija»
• 2006 — «Zavičaj»
• 2010 — «Kad pogledaš me preko ramena»
• 2013 — «Vatra i barut»

Концертный альбом

• 2005 — «Arena 2005»

Сборники

• 1975 — «Ona spava»
• 1991 — «Pjesme koje volimo»
• 1995 — «Prvi i posljednji»
• 1998 — «Zauvek»
• 1999 — «Zauvek 2»
• 2002 — «Balade»
• 2007 — «The Platinum Collection»
• 2008 — «39 hitova»

DVD

• 2005 — «Beogradska Arena 2005»

Ссылки

• [www.zdravkocolic-cola.com/ Официальный сайт]  (серб.)
• [www.zdravkocolic-fanklub.com/ Фан-клуб]  (серб.)
• Здравко Чолич (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [youtube.com/watch?v=_SJjYcKZ1ok «Okano». Концерт в Зенице 18 апреля 2009 года] на YouTube  (серб.)

Отрывок, характеризующий Чолич, Здравко

– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?