Здравствуй, песня

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здравствуй, песня
Жанр

Поп-рок, диско

Годы

1977 - 1989

Страна

СССР СССР

Город

Владимир, Северная Осетия, Краснодар, Томск, Химки, Подольск

Язык песен

русский, английский, итальянский

Лейбл

Мелодия

Бывшие
участники

Галина Шевелёва, Игорь Матвиенко, Марк Рудинштейн, Олег Кацура, Сергей Мазаев, Сергей Попов, Николай Расторгуев, Левон Варданян, Лада Марис, Александр Добрынин.

[здравствуйпесня.рф/ вуйпесня.рф]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Здравствуй, песня» — советский вокально-инструментальный ансамбль.





Предыстория

Формирование коллектива началось в городе Макеевка, Донецкой области, Украина, когда музыканты Донецкого музыкального училища во главе с Аркадием Хаславским получили предложение создать ВИА при крупном заводе города Донецка. Предложение было принято. Ансамбль назывался «Калейдоскоп» все музыканты получали зарплату, числясь рабочими на заводе. 20 февраля 1974 год музыканты получают предложение работы в филармонии Коми АССР (Сыктывкарская филармония) с новым названием — ВИА «Парма» (Тайга), которое музыканты, разумеется, приняли. В состав ансамбля входили:

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель, аранжировки, фортепиано, труба, вокал;
  • Арнольд Дедов — саксофон, флейта;
  • Михаил Король — клавиши, гитара, вокал;
  • Анатолий Ивушкин — ударные;
  • Наташа Ефимова — вокал;
  • Владимир Понаморенко — бас-гитара, вокал;
  • Татьяна Ванифатьева — конферансье;
  • Василий Лазоренко — вокал;
  • Валерий Бабенко — вокал;
  • Валерий Коган — звукорежиссёр;
  • Ирина Юсупова и Аркадий Канцепольский — танцевальная пара ;
  • Людмила Пономаренко — костюмер.

Репертуар состоял из пары песен на языке Коми, русских баллад и песен руководителя. Первые гастроли продолжались 11 месяцев, и во время выступления в Туле директор филармонии И. А. Михайловский предложил перейти работать к нему. Так 21 февраля 1975 год. года ансамбль стал работать в Тульской филармонии, правда без Наташи Ефимовой (вокал) и Валерия Бабенко (вокал) с новым названием — «Новые Лица». В этом же году по настоянию Михайловского в ансамбль попал Валерий Чуменко (баритон-саксофон), а после Чуменко предложил сменить название на «Красные Маки». Этот ансамбль под управлением Аркадия Хаславского в 1976 году на Всероссийском конкурсе на лучшее исполнение советской песни «Сочи-76» получил II премию. Перед конкурсом в ансамбль влились участники

  • Александр Григорьев (вокал) (автор перевода песни «Сувенир»);
  • Виктор Бут (гитара, вокал)
  • Михаил Виницкий (конферансье, вокал).

В дальнейшем пути филармонии и участников ВИА «Красные маки» разошлись. Благодаря аппаратуре, инструментам и реквизиту, которые находились в собственности Хаславского и музыкантов, по подсказке Феликса Каца (фестивальный отдел Росконцерта), музыканты начали работать от Владимирской областной филармонии с репетиционной базой в Москве, под названием «Здравствуй, песня!».

История

Ансамбль «Здравствуй, песня!» был образован летом 1977 года, после того как часть музыкантов во главе с Аркадием Хаславским ушли из Тульской филармонии, которая оставила за собой название ВИА «Красные маки», во Владимирскую филармонию с новым названием «Здравствуй, песня!», которое предложило ЦТ.

В первый состав ВИА «Здравствуй, песня!» вошли:

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель (клавишные, труба);
  • Валерий Богданов — директор ансамбля (звукорежиссёр);
  • Михаил Король (клавишные, вокал);
  • Виктор Бут (гитара, вокал);
  • Людмила Семикина (вокал);
  • Сергей Чепурнов (скрипка, клавишные);
  • Арнольд Дедов (саксофон, флейта);
  • Анатолий Красавин (бас-гитара);
  • Александр Аргуч (перкуссия);
  • Анатолий Ивушкин (ударные).

В таком составе в свет выходит первая пластинка формата миньон — «Я радуюсь» (1978 год). В этом же году ансамбль по семейным причинам покидает Анатолий Красавин (бас-гитара), а на смену ему приходит Александр Бут (бас-гитара). В период записи пластинки ансамбль много гастролирует по всей территории Советского союза, а также выезжает с концертами в Чехословакию.

В 1978 году к ансамблю присоединяются:

  • Галина Шевелёва (вокал);
  • Олег Башкин (вокал);
  • Вадим Примак (труба);
  • Леонид Односум (конферансье).

В 1978 году ВИА «Здравствуй, песня!» получает предложение работы в Североосетинской филармонии, от которого ансамбль не мог отказаться, в этом же году выходит в свет первый диск-гигант и несколько миньонов. После записи этих пластинок из ансамбля уходят участники духовой секции — Александр Аргуч (перкуссия) и Вадим Примак (труба), а в ансамбль вливаются новые музыканты:

  • Геннадий Грачёв (звукорежиссёр);
  • Сергей Буднецкий (вокал) (на несколько месяцев);
  • Виктор Андриевский (труба) (на несколько месяцев).

В 1979 году к ансамблю присоединяется третья вокалистка — Светлана Бут и три музыканта духовой секции из инструментального ансамбля Валерия Ободзинского «ДИСКО»:

  • Александр Тимофеев — труба;
  • Дмитрий Сачук — труба;
  • Сергей Толстых — тромбон.

Музыканты приняли участие в записи пластинки «Мы любим диско» и съёмках Телеконцерта 1979 года, а также отработали два месяца с ВИА «Здравствуй, песня!» в гастрольном графике и вернулись в ансамбль певца. Особенностью второго диска-гиганта «Мы любим диско» стало то, что на первую сторону вошли песни зарубежных авторов, а на вторую — советских, это произошло только благодаря Олимпиаде — 80. Главным хитом пластинки стала «Синяя песня» («Синий иней»), которая вместе с песней группы «Eruption» — «Билет в один конец» (англоязычная версия этой песни) стала звучать на дискотеках по всему Советскому Союзу.

В 1980 году ансамбль был вынужден сменить филармонию на Краснодарскую. После затяжных гастролей по Сахалину из ансамбля уходят:

  • Людмила Семикина (вокал) в Донецкую филармонию;
  • Олег Башкин (вокал) в ВИА «Лейся, песня»;
  • Александр Бут (бас-гитара) и Светлана Бут (вокал) уходят в Семипалатинскую филармонию;
  • Приглашённые музыканты духовой секции из ансамбля Валерия Ободзинского (Александр Тимофеев — труба; Дмитрий Сачук — труба; Сергей Толстых — тромбон), возвращаются в группу певца. В поисках новых людей Аркадий Хаславский приглашает на работу музыкантов из ансамбля «Ичкерия», который работал в Грозном. Приходят:
  • Наталья Казакова (вокал);
  • Анатолий Ленский (вокал);
  • Валентин Барков (бас-гитара, вокал);
  • Олег Асеев (соло-гитара);
  • Илья Казаков (клавишные);
  • Андрей Климов (альт-саксофон);
  • Юрий Хомяков (тенор-саксофон);
  • Анатолий Федоряченко (ударные),

Арнольд Дедов стал администратором ансамбля, а Аркадий Хаславский стал играть на клавишах, петь две песни за концерт и работать за звукорежиссёрским пультом. В этом же году выходит третий диск-гигант «Вокруг любви». Эта пластинка вышла при сотрудничестве ансамбля и поэта-песенника Игоря Кохановского и по тиражу уступила лишь пластинкам Владимира Высоцкого и Аллы Пугачёвой, её тираж составил два миллиона экземпляров.

Также в 1980 году после записи пластинки уходят:

  • Наталья Казакова (вокал) (в декретный отпуск);
  • Юрий Хомяков (тенор-саксофон).

В ансамбль приходят:

  • Татьяна Камелькова (вокал);
  • Пётр Тиллс (вокал).

В конце 1980 года ВИА «Здравствуй, песня!» записал песню «Памяти поэта» (А. Хаславский — И. Кохановский), которая посвящалась ушедшему из жизни, в этом же году, Владимиру Высоцкому. Песня должна была войти в пластинку ансамбля, однако этому не суждено было сбыться, песня осталась в резерве ансамбля, а с февраля 1981 года на концертах её исполнял только пришедший музыкант Леонид Грабер (труба, вокал). Летом 1981 года музыканты, пришедшие из «Ичкерии»:

  • Анатолий Ленский (вокал);
  • Валентин Барков (бас-гитара, вокал);
  • Илья Казаков (клавишные);
  • Андрей Климов (альт-саксофон);
  • Анатолий Федоряченко (ударные), не согласившись с репертуарной трактовкой ВИА «Здравствуй, песня!» уходят в группу «Кабинет»,

уходят так же в другую группу:

  • Татьяна Камелькова (вокал);
  • Пётр Тиллс (вокал).

В этот период времени весь коллектив уходит в отпуск, а в сентябре 1981 года, в коллектив приходят:

  • Владимир Сутормин (вокал);
  • Валерий Газенкампфт (бас-гитара);
  • Александр Климов (клавишные);
  • Константин Шмаков (вокал).

Ансамбль успешно сдал новую программу филармонии и отправился в гастрольный тур по всему Советскому союзу, а также в Болгарию (1981—1982 г.г.). В октябре 1981 года ВИА «Здравствуй, песня!» проводит серию больших концертов — «Октябрьский КЗ» в Ленинграде.

В 1982 году состав ВИА «Здравствуй, песня!» был следующим:

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель (клавишные, вокал, звукорежиссёр);
  • Михаил Король (клавишные, вокал);
  • Галина Шевелёва (вокал);
  • Леонид Грабер (труба, вокал);
  • Владимир Сутормин (вокал);
  • Владимир Попков (вокал);
  • Виктор Бут (гитара, вокал);
  • Сергей Чепурнов (скрипка, клавишные);
  • Анатолий Ивушкин (ударные);
  • Александр Любченко (гитара);
  • Валерий Газенкампфт (бас-гитара);
  • Александр Климов (клавишные);
  • Валерий Богданов — директор ансамбля;
  • Марк Рудинштейн — директор ансамбля;
  • Арнольд Дедов — администратор ансамбля,

Последовала череда миньонов и выход четвёртого диска-гиганта со спортивным названием «Марафон».

В 1982 году появились жёсткие правила, согласно которым каждый музыкант должен был иметь диплом об окончании музыкального училища. Аркадий Хаславский всеми правдами и неправдами пытался сохранить коллектив, за что поплатился четырьмя годами тюремного заключения в 1983 году. Оставшись без своего руководителя, музыканты ВИА «Здравствуй, песня!» продолжали работу некоторое время, а вскоре разошлись по другим проектам. Владимир Сутормин создал свою группу, которая успешно работала до 1989 года; Михаил Король (клавишные, вокал); Сергей Чепурнов (скрипка, клавишные); Анатолий Ивушкин (ударные); Арнольд Дедов — администратор ансамбля (саксофон, флейта) уходят в ансамбль Льва Поливоды — «Орион»; После распада СССР Михаил Король уехал в Израиль, Сергей Чепурнов уехал в Канаду, Анатолий Ивушкин умер в начале 90-х годов в Москве; Арнольд Дедов занялся своим делом по реставрации старинных музыкальных инструментов, 1 сентября 2012 года Арнольд Дедов умер; Леонид Грабер (труба, вокал) работал в группе «Индекс 398», группе Владимира Сутормина, а с 1987 года вернулся в ВОКС «Здравствуй, песня!» п.у. Аркадия Хаславского; Марк Рудинштейн — директор ансамбля стал директором концертных программ при Подольском парке; Виктор Бут перешёл на работу в ВИА «Верные друзья», а после работал в Московском ресторане, в июне 2008 года Виктор Бут умер.

В начале 1983 года состав ВИА «Здравствуй, песня!» стал выглядеть так:

Новые музыканты пришли из ансамбля под управлением Вячеслава Добрынина — «Шаровая молния», по инициативе своего руководителя. Новую программу для ансамбля подготовили Вячеслав Добрынин, Леонид Дербенёв и Игорь Матвиенко, также многие нереализованные песни из «Шаровой молнии» музыканты включили в репертуар ВИА «Здравствуй, песня!». Первой записью на пластинку нового состава стала его песня «Земля — наш дом» на стихи поэта Роберта Рождественского, а первой песней, которая была показана по телевидению в передаче «Утренняя почта» — «Старый альбом» (В. Добрынин — Л. Дербенёв), где солировал Олег Кацура. В этом же году уходит Владимир Попков (вокал) и Геннадий Грачёв (звукорежиссёр), а на смену ему приходит Анатолий Донцов (звукорежиссёр). В 1984 г. на фирме «Мелодия» записывался диск-гигант — «Робинзон» с песнями на стихи Леонида Дербенёва правда, уже без солистки Галина Шевелёва (вокал), вслед за которой совсем немного поработала певица Лада Марис (вокал). Так же в этом году в ансамбль вливаются — молодой вокалист Александр Добрынин (вокал) и Сергей Васильев (гитара). Именно в этот момент аббревиатура ВИА меняется на модный термин «группа». На диске «Робинзон», ставший популярным, ансамбль не только аккомпанировал Михаилу Боярскому, но также исполнил три песни: «Акселераты», «Не забудешь никогда» и «В нашем дворе». В дальнейшем группа «Здравствуй, песня!» продолжал исполнять и записывать песни Вячеслава Добрынина. На пластинках фирмы «Мелодия» выходили песни «Светлый парус мечты», «Будь самим собой» и «Все зависит от тебя» в дуэте с певицей Натальей Нурмухамедовой.

В 1985 году на телепередаче «Утренняя почта» проходят съёмки песни «Большая медведица», после съёмок из группы уходит Сергей Мазаев (альт-саксофон, вокал) и Олег Кацура (гитара, вокал), который становится солистом группы «Весёлые ребята», но через два месяца возвращается в ВИА «Здравствуй, песня!», вместо Олега в коллектив приходит новый солист Николай Расторгуев (вокал) и гитарист Левон Варданян, пришедший на смену Сергею Васильеву (гитара). В 1986 году коллектив принимал безуспешное участие в «Рок-панораме-86», после чего музыканты продолжают работу, но по состоянию здоровья уходит Валерий Богданов — директор ансамбля, через год Валерия не стало. В этот момент Аркадий Хаславский досрочно выходит из «мест не столь отдалённых» и решает вернуться в свою группу, однако получает резкий отказ от Краснодарской филармонии, что вызвало волну негодования коллег по филармонии. Временно Аркадий Хаславский устраивается на работу к И. Д. Кобзону, который первое время ему помогает и наставляет в творческом плане.

В 1987 группа «Здравствуй, песня!» подготовила новую концертную программу, однако комиссия Росконцерта не приняла её и рекомендовала Краснодару прекратить проект «Здравствуй, песня!», так как он неотъемлемо связан с Хаславским. Это и спровоцировало уход всего состава группы из филармонии. Тогда Аркадий Хаславский забрал бренд у филармонии через Росконцерт и оформил его в Томской областной филармонии как ВОКС «Здравствуй, песня!». С этого момента официально работает два параллельных коллектива под управлением Аркадия Хаславского. Группа Аркадия Хаславского ВОКС и группа «Здравствуй, песня!» в которую вошли:

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель (клавишные, вокал);
  • Галина Шевелёва (вокал);
  • Леонид Грабер (вокал);
  • Владимир Попков (вокал).

Каждая из двух групп имела свой репертуар и состав. В середине 1989 года закончилась ВИА-эпоха и всё, что связанно с ней. Аркадий Хаславский стал работать в своей домашней студии и изредка выезжал на гастроли, Галина Шевелёва работала в большой концертной программе Вячеслава Добрынина, Филиппа Киркорова, Марка Рудинштейна, с Юрием Любаном от Москонцерта, в программах от Подольского парка с Владимиром Попковым, но уже как сольная певица. 26 июня 1991 года Галина Константиновна трагически погибла. Леонид Грабер стал директором концертных программ и работал с Филиппом Киркоровым, Вячеславом Добрыниным, Игорем Демарином и Ириной Шведовой, Вячеславом Малежиком, Виктором Чайка, а с 1997 года по настоящее время работает с шоу-группой «Доктор Ватсон».

29 ноября 1990 года Аркадий Хаславский уезжает в Израиль. Первые четыре года Аркадий Геннадиевич занимается студийной работой, сочиняет песни, работает в стиле «шансон», даёт сольные концерты. В 1996 году по приглашению Ядвиги Поплавской и Александра Тихановича некоторое время работал в Минске, после работа на теплоходе в круизах по Красному морю. В 2005 году работал в Канаде, за всё время работы выпустил четыре магнитоальбома, пять компакт-дисков. С 2005 года Аркадий Геннадиевич в своей студии работал над рок-сюитой с разными музыкантами и певцами. В 2006 году принимал участие в вечере памяти А. Бабаджаняна в Кремле. В 2003 году у Аркадия Хаславского появляется желание возродить ВИА «Здравствуй, песня!», с этим предложением он обращается к первому бас-гитаристу ансамбля Анатолию Красавину, который и начал собирать молодую команду, проводить репетиции, готовить репертуар, формировать состав. Концерты ансамбль стал проводить с 2005 года.

Сегодняшний проект ВИА «Здравствуй, песня!» является международным и ведёт активную деятельность в России, Израиле, странах СНГ и ориентируется на русскоязычное население, работает в составе:

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель;
  • Анатолий Красавин — продюсер, бас-гитара, вокал, звукорежиссёр;
  • Юрий Шкибтан (бас-гитара, вокал);
  • Вадим Юшин (клавишные, вокал);
  • Вячеслав Терешонок (Славачок) (гитара);
  • Сергей Шевляков (ударные);
  • Валерий Павлов (вокал, гитара);
  • Катя Бачурина (вокал).
  • Валерия Белова (вокал)

Одной из удач последнего периода работы ансамбля стала песня — «Моя милая свекровь» (А. Хаславский — В. Попков), которая получила хороший отзыв в Интернете и попала в ротацию российских радиостанций. Так же ансамбль «Здравствуй, песня!» — частый и желанный гость на различных песенных фестивалях и праздничных вечерах. 27 декабря 2011 года ансамбль «Здравствуй, песня!» под управлением Аркадия Хаславского выступил на [www.discoclub.su/index.php?action=report11_3 Международном Фестивале Авторадио «Дискотека 80х: 10 лет вместе»! в Санкт-Петербурге в ДС «Юбилейный»]. ВИА «Здравствуй, песня!» — является официальным резидентом Московского клуба — «АДМИРАЛ», где неоднократно выступает, а также «Здравствуй, песня!» — ежегодно выступает в новогодних телевизионных ВИА-фестивалях, организованных телеканалом «ТВЦ». 29 февраля 2012 года «Здравствуй, песня!» под руководством А.Хаславского принял участие в ВИА-фестивале организованное кандидатом в президенты — Геннадием Андреевичем Зюгановым — «Мой адрес СССР».

В разное время с ВИА «Здравствуй, песня!» сотрудничали такие известные музыканты и певцы, как: Иосиф Кобзон, Владимир Высоцкий, Наталья Нурмухамедова, Михаил Боярский, Аскер Махмудов, Людмила Сенчина, ВИА «Апельсин», ВИА «Надежда» и д.р.

Всего звукозаписывающая фирма «Мелодия» выпустила четыре диска-гиганта и больше десятка миньонов ВИА «Здравствуй песня!»

Репертуар

Ансамбль сумел избежать спекуляций на гражданско-патриотической тематике. Приписанный к Краснодарской филармонии, ансамбль был малопримечательной музыкальной группой, гастролировал по стране и выступал в эстрадных сборных концертах с репертуаром, основанном на песнях Аркадия Хаславского и Игоря Якушенко. Однако все изменилось в 1979 году — ансамбль выпустил «Песенку о ковбое», которая представляет собой кавер-версию хита Сонни и Шер "A Cowboy"s Work Is Never Done", песня была исполнена в одной из развлекательных телепрограмм. В конце 1979 года ансамбль выпустил пластинку-гигант «Мы любим диско», наполовину состоявший из кавер-версий западных хитов. Диск включал классическую композицию «Шизгара» или Venus группы Shocking Blue — «Венера»; композицию «You Set My Heart On Fire» и «Disco Fever» Тины Чарлз — «Огонь, Мы любим диско»; кавер-версию хита Сонни и Шер "A Cowboy"s Work Is Never Done" — «Ленивый ковбой»; кавер-версию песни «La Moglie, L'amante, L'amica» Адриано Челентано«Я жду тебя»; кавер-версию песни «Devil Woman» Клиффа Ричарда — «Колдунья»; и кавер-версию песни авторов Hank Hunter и Jack Keller[1] (в советской традиции ошибочно приписываемую Нилу Седаки) «One Way Ticket» — «Синяя песня». Годом ранее кавер-версию этой песни выпустила группа Eruption[1]. В конце 70-х — начале 80-х годов, оба варианта этой песни звучали на всех дискотеках СССР. Пластинка «Мы любим диско» пересекается с диском «Музыкальный глобус», ансамбля «Веселые ребята». Он также был выпущен к Олимпиаде-80, и также состоит из кавер-версий западных хитов..

Удачно сыграв на диско-буме и почувствовав верное направление, Хаславский и «Здравствуй, песня» в 1981 году выпустили следующий альбом «Вокруг любви». Изюминкой этого альбома стала кавер-версия песни Глории Гейнор «I Will Survive», на диске она называется «Я выжила». Последней успешной интерпретацией западных хитов стала песня «Просто я такая женщина», в оригинале «A Woman In Love», которую исполнила Барбара Стрейзанд. Однако успех ансамбля на этом заканчивался. После 1982 года Министерство культуры СССР начало ужесточать политику в области популярной музыки, а рок-культура предложила более интересную альтернативу отжившей эстетике ВИА. Ансамбль, наравне со всеми ВИА, потерял свою аудиторию и уже не привлекал особого внимания.

Состав группы

В первом составе ВИА «Здравствуй, песня!» выступали

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель, фортепиано, труба, вокал;
  • Валерий Богданов — директор ансамбля, звукорежиссёр;
  • Сергей Чепурнов — скрипка, клавишные инструменты;
  • Михаил Король /Коренблит/ — гитара, баян, клавишные инструменты, вокал;
  • Арнольд Дедов — саксофон, флейта, вокал;
  • Виктор Бут — соло-гитара, вокал;
  • Анатолий Красавин — бас-гитара;
  • Людмила Семикина — соло-вокалистка;
  • Анатолий Ивушкин — ударные;
  • Александр Аргуч — перкашн;

Также в ВИА «Здравствуй, песня!» выступали

  • Александр Бут — бас-гитара;
  • Галина Шевелёва — соло-вокалистка;
  • Олег Башкин — соло-вокалист;
  • Вадим Примак — труба;
  • Леонид Односум — конферансье;
  • Константин Шмаков — соло-вокалист;
  • Пётр Тиллс — соло-вокалист;
  • Геннадий Грачёв — звукорежиссёр;
  • Светлана Бут — соло-вокалистка;
  • Виктор Андриевский — труба;
  • Наталья Казакова — соло-вокалистка;
  • Анатолий Ленский (Козюк) — соло-вокалист;
  • Олег Асеев — соло-гитара;
  • Илья Казаков — клавишные;
  • Андрей Климов — альт-саксофон;
  • Юрий Хомяков — тенор-саксофон;
  • Анатолий Федоряченко — ударные;
  • Татьяна Камелькова — соло-вокалистка;
  • Леонид Грабер — труба, соло-вокалист;
  • Владимир Сутормин — соло-вокалист;
  • Александр Любченко — гитара;
  • Валерий Газенкампфт — бас-гитара;
  • Александр Климов — клавишные;
  • Владимир Попков — соло-вокалист;
  • Марк Рудинштейн — директор ансамбля;
  • Владимир Шамин — соло-вокалист;
  • Игорь Матвиенко — музыкальный руководитель, клавишные;
  • Олег Кацура — гитара, соло-вокалист;
  • Сергей Мазаев — альт-саксофон, соло-вокалист;
  • Сергей Попов — соло-гитара, соло-вокалист;
  • Игорь Ерастов — бас-гитара;
  • Николай Сафонов — ударные;
  • Анатолий Донцов — звукорежиссёр;
  • Лада Марис — соло-вокалистка;
  • Николай Расторгуев — соло-вокалист;
  • Левон Варданян — гитара;
  • Сергей Буднецкий — соло-вокалист;
  • Александр Тимофеев — труба;
  • Дмитрий Сачук — труба;
  • Сергей Толстых — тромбон;
  • Евгений Баранов — художник по свету;
  • Александр Добрынин — сооло-вокалист;
  • Сергей Васильев — гитара.

ВИА «Здравствуй, песня!» сегодня

  • Аркадий Хаславский — художественный руководитель;
  • Анатолий Красавин — продюсер, бас-гитара, вокал, звукорежиссёр;
  • Юрий Шкибтан (бас-гитара, вокал);
  • Вадим Юшин (клавишные, вокал);
  • Вячеслав Терешонок (Славачок) (гитара);
  • Сергей Шевляков (ударные);
  • Сергей Таюшев (младший) (вокал, гитара);
  • Валерий Павлов (вокал, гитара)
  • Валерия Белова (вокал)

Дискография

  • 1978 — «Здравствуй, Песня I».
  • 1979 — «Здравствуй, Песня II».
  • 1980 — «Мы любим «диско».
  • 1981 — «Вокруг любви».
  • 1982 — «Птица счастья».
  • 1982 — «Слушай, тёща».
  • 1982 — «Помнишь, мама».
  • 1982 — «Здравствуй, песня». Солистка Галина Шевелёва
  • 1983 — «Марафон».
  • 1984 — «Большая медведица».
  • 1984 — «Робинзон».
  • 1984 — «Live '84».
  • 1985 — «Кругозор N4(9)».
  • 1985 — «Посмеяться над собой» МС, самиздат
  • 1985 — «Live '85».
  • 1986 — «Взлетная полоса».

Напишите отзыв о статье "Здравствуй, песня"

Примечания

  1. 1 2 [www.allmusic.com/album/leave-a-light-mw0000842489/ Eruption — Leave A Light] — allmusic.com

Ссылки

  • [www.zdravstvuipesnya.ru/ Официальный сайт]
  • [sssrviapesni.narod.ru/zpdisk.html Дискография]
  • [sssrviapesni.narod.ru/zdrpesnya.html ВИА «Здравствуй, Песня» на сайте ВИА]
  • [sssrviapesni.narod.ru/voks.html ВОКС «Здравствуй, Песня» п/у Аркадия Хаславского на сайте ВИА]
  • [via-era.narod.ru/Ansambli/zp.html ВИА «Здравствуй, Песня» на сайте Валерия Колпакова]
  • [sheveleva.taba.ru/ Официальный сайт Памяти Галины Шевелевой]
  • [kkre-46.narod.ru/sheveleva.htm Не официальный сайт Памяти Галины Шевелевой]
  • [www.allmusic.com/album/leave-a-light-mw0000842489 Eruption — Leave A Light]

Отрывок, характеризующий Здравствуй, песня

– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.