Сеа Бермудес, Франсиско
| Франсиско Сеа Бермудес | |
| исп. Francisco Cea Bermúdez | |
 | |
| Род деятельности: |
политик, посол |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Франси́ско Се́а Берму́дес[1] (исп. Francisco Cea Bermúdez, 28 октября 1779, Малага — 6 июля 1850, Париж) — испанский государственный деятель.
Сын лавочника. Ещё молодым человеком отправился в Санкт-Петербург в качестве секретаря генерального консула, с 1812 года был там же испанским поверенным в делах, в 1820 году перемещён послом в Константинополь, а в 1823 году — в Лондон.
В 1824 стал главой кабинета в Испании и проводил политику умеренного абсолютизма, но должен был бороться с серьёзными препятствиями, которые встречал со стороны клерикальной партии и карлистов. Суровые меры, принятые им против карлистов, и, в частности, расстрел их вождя Бессиера, привели к падению Сеа Бермудеса. В начале 1826 года он был назначен послом в Дрезден, в 1828 году — в Лондон, откуда в 1833 году вернулся в Испанию. Здесь он во время болезни короля Фердинанда VII и некоторое время после его смерти стоял во главе правительства, но в январе 1834 года должен был уступить власть партии конституционалистов. После этого жил в основном в Париже, оставаясь доверенным советником экс-королевы Марии Кристины.
Напишите отзыв о статье "Сеа Бермудес, Франсиско"
Примечания
- ↑ В транскрипции XIX в. Франциско Зеа-Бермудез
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Испании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Сеа Бермудес, Франсиско
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
