Зевальд, Рихард

Рихард Зевальд (нем. Richard Seewald; 4 мая 1889, Арнсвальде, Ноймарк, ныне Хощно, Польша) — 29 октября 1976, Мюнхен) — немецкий художник, иллюстратор и писатель.

Жизнь и творчество

Родился в Западной Пруссии. В 1909 году начал — по желанию отца — изучать архитектуру, однако вскоре увлёкся живописью, которой овладел самоучкой. Ряд его рисунков, созданных ещё в годы учёбы в гимназии, были напечатаны в модернистском журнале «Jugend», после чего карикатуры Р. Зевальда стали публиковаться в берлинских и мюнхенских газетах и журналах, являясь для художника основным источником средств к существованию. В 1911 году он совершил предсвадебную поездку в Лондон.

Первая выставка графических работ Р. Зевальда состоялась в мюнхенской Галерее Генриха Таннхаузера, где регулярно выставлялись работы молодых художников Баварии. В 1913 году он написал свою первую картину масляными красками. В ноябре того же года было создано художественное движение Мюнхенский сецессион (Новый сецессион), членом которого вскоре стал и Зевальд. Он также вступил в Немецкий союз художников. Р. Зевальд иллюстрировал сборник стихотворений Иоахима Рингельнаца «Табакерка», а также произведения Д. Дефо («Робинзон Крузо») и Г. фон Клейста («Пентесилая»). Был автором иллюстраций также для собственной книги «Звери и ландшафты». В 1919 году в Мюнхенской галерее Ганса Гольца прошла обширная персональная выставка художника. Р. Зевальд много путешествовал по странам Средиземноморья и далее занимался иллюстрированием как своих литературных произведений, так и книг других авторов. Его художественный стиль постепенно изменился: от ярких, пёстрых красок мастер перешёл к более однотонной манере изображения.

В 1924 году Р. Зевальд стал профессором художественных мастерских Кёльна. В 1931 году, вследствие реакционной атмосферы, царившей в культурной жизни Кёльна, Зевальд уехал в Швейцарию, где жил в Асконе (кантон Тичино). В 1939 году он получил швейцарское гражданство. В Швейцарии художник много рисовал. Перейдя в 1929 году в католичество, он затем много работал по религиозной тематике. После окончания Второй мировой войны и краха национал-социалистического режима Зевальд в 1948 году приехал на родину, однако окончательно вернулся в Германию он лишь в 1954-м. Вплоть до 1958 года он — профессор в Академии искусств Мюнхена, которую затем покинул вследствие несогласия с президиумом Академии. После смерти своей жены художник сжёг около 150 своих полотен, уничтожал сотни эскизов и рисунков. Из оставшихся работ часть им была завещана Германскому национальному музею в Нюрнберге и швейцарскому фонду «Pro Helvetia».

Иллюстрированные книги

• Ringelnatz. Die Schnupftabaksdose. — München: Pieper&Co, 1912.
• Klabund. Kleines Bilderbuch vom Krieg. — München: Goltz Verlag, 1914.
• Heinrich von Kleist. Penthesilea. — München: Goltz Verlag, 1917.
• Francis Jammes. Der Hasenroman. — Berlin: Wolff, 1916.
• Daniel Defoe. Robinson Crusoe. — München: Goltz Verlag, 1919.
• Paul Gallico. Das kleine Wunder. — Hamburg, 1952.
• Edzard Schaper. Das Christkind aus den großen Wäldern. — Köln Olten: Hegner, 1954.
• Edzard Schaper. Stern über der Grenze Köln. — Köln: Olten Hegner, 1958.
• Johannes Rüber. Das Tal der Tauben und Oliven. — Freiburg: Herder, 1979.
• Gustav Schwab. Die schönsten Sagen des klassischen Altertums. — Freiburg: Herder, 1983.
• Erich Kästner. Die 13 Monate. — Berlin: Cecilie Dressler Verlag.

Галерея

• [www.richard-seewald.de/index.php/galerien/oelbilder Полотна Р. Зевальда]
• [www.nga.gov/content/ngaweb/Collection/artist-info.3014.html Графические работы в Национальной галерее Вашингтона]

Отрывок, характеризующий Зевальд, Рихард

– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».