Зееберг, Фридрих Георгиевич
| Зееберг Фридрих Георгиевич | |
 | |
| Род деятельности: |
Астроном, путешественник |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
ноябрь-декабрь 1902 года |
| Место смерти: | |
Фридрих Георгиевич Зееберг (Зеберг, нем. Friedrich Seeberg; 1871—1902) — русский арктический исследователь, астроном и магнитолог.
Участник экспедиции по Северному Ледовитому океану на шхуне «Заря» в 1900—1902 годах вместе с русским учёным Эдуардом Толлем и лейтенантом флота Российского Александром Колчаком, в ходе которой погиб.
Содержание
Биография
Фридрих Зееберг[1] родился в Санкт-Петербурге [periodika.lv/periodika2-viewer/view/index-dev.html#panel:pp|issue:/p_003_duze1906s01n014|article:DIVL48|query:Seeberg%20Doblen|issueType:P 27 сентября 1871 года] в семье пастора.
Отец: Георг Теодор Зееберг (сын Фридриха Зееберга), пастор лютеранской церкви в Добеле в 1882-1906; мать: Каролина, урожденная Элверфельдт. Холост.
В 1881-82 учился в Анненшуле (училище Святой Анны) в Санкт-Петербурге. В 1882-86 в частной школе Бергмана-Шульце в Добеле. В 1886-89 в гимназии в Митаве. С 1889 по 1891 работал домашним учителем в Лестене (Курляндия). Путешествовал в Италию. В 1891-92 был добровольцем-сапером в Вильнюсе. С 1892 по 1897 учил математику и астрономию в Юрьеве (Тарту), окончил курс математических наук. Работал домашним учителем у Вологодского губернатора Дунина-Борковского. C 1897 по 1899 старший преподаватель математики и физики в реформаторской (церковной) школе в Санкт-Петербурге. Когда Зеебергу было 16 лет, он из газет узнал имя путешественника Толля. А в 29 лет он, уже дипломированный физик и астроном, обратился к Толлю, чтобы тот взял его в экспедицию к Новосибирским островам. Так началась его совместная работа с Толлем. В экспедицию был принят в качестве астронома и магнитолога (согласно другим источникам - еще и в качестве метеоролога и фотографа[2]).
Шхуна Заря
Когда «Заре» преградили путь непроходимые льды, экспедиция организовала зимовку, которая проходила в бухте на острове Котельный. Здесь затертая льдами «Заря» превратилась в геофизическую и метеорологическую станцию. Весной 1902 года Колчак был командирован в Петербург, чтобы доставить в столицу уже собранные исследователями материалы, а Толль вскоре решил двигаться дальше на север — пешком по льдам. Вечером 12 июня 1902 года Эдуард Толль, Фридрих Зееберг и еще два участника экспедиции покинули остров Котельный и исчезли навсегда.
На полярной станции острова Котельный имеется мемориальная доска:[3]
Эдуард Васильевич Толль вступил впервые на Ново-Сибирские острова 2 мая 1886 г., погиб во время работ Русской полярной экспедиции в 1902 г. вместе со своими доблестными спутниками Ф. Г. Зеебергом, Н. Дьяконовым и В. Гороховым.
Академия наук СССР
Якутская АССР
Лето 1928 г.
Память
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[scontent-waw1-1.xx.fbcdn.net/hphotos-xpf1/t31.0-8/s960x960/11882337_817857748329328_7013736497059112531_o.jpg Памятник Зеебергу] |
- В Елгаве Зеебергу установлен [scontent-waw1-1.xx.fbcdn.net/hphotos-xpf1/t31.0-8/s960x960/11882337_817857748329328_7013736497059112531_o.jpg памятник].
- В его честь на севере России названы:
- залив в Таймырском заливе (назвал Э. В. Толль в 1901 году);
- река, впадающая в залив Зеберга;
- гора, названная топографом Н. Н. Колчиным в 1940 году;
- плато и речка в центральной части острова Котельный архипелага Новосибирские острова;
- ледник на острове Беннетта (назван в 1903 году).
Напишите отзыв о статье "Зееберг, Фридрих Георгиевич"
Примечания
- ↑ [www.bbl-digital.de/eintrag// Зееберг, Фридрих Георгиевич] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital (нем.)
- ↑ [et.wikipedia.org/wiki/Friedrich_Seeberg Vikipeedia].
- ↑ [geoman.ru/books/item/f00/s00/z0000029/st008.shtml «Раз ступить ногой — и умереть!»]
Ссылки
- [www.d-pils.lv/news/2/335490 Подвиг курляндского полярника]
- [archive.is/20121225054117/www.gpavet.narod.ru/zeberg.htm Зеберг Фридрих Георгиевич]
- [www.sevmb.com/recomend/akcentev/p_1_at638_id116/ Морская библиотека им. М. П. Лазарева]
Отрывок, характеризующий Зееберг, Фридрих Георгиевич
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
