Зейд ибн Хариса

Зейд ибн Хариса
араб. زيد بن حارثة الكلبي
Личная информация
Имя при рождении:	Зайд ибн Хариса ибн Шурахиль ибн Абдаль-Узза
Отец:	Хариса ибн Шурахиль
Мать:	Суада бинт Салаба
События:	Переселение в Таиф, Хиджра
Дополнительная информация
Разное:	приёмный сын пророка Мухаммеда; первый мужчина, принявший ислам
Редактирование Викиданных

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

В Википедии есть статьи о других людях с именем Зейд.

Зейд ибн Ха́риса аль-Кальби (араб. زيد بن حارثة الكلبي‎; 588, Саудовская Аравия — 629, Мута) — сподвижник пророка Мухаммеда, его приемный сын и вольноотпущенник. Упоминается в Коране, в 37 аяте суры "Аль-Ахзаб".

Биография

Его полное имя: Зайд ибн Хариса ибн Шурахиль ибн Абд аль-Узза. Попав в раннем детстве в плен Зайд ибн Хариса был выкуплен Хакимом ибн Хазамом и подарен Хадидже бинт Хувайлид, а выйдя замуж за пророка Мухаммеда, Хадиджа отдала Зайда своему мужу. Зайд был вторым человеком принявших ислам, а после него это сделала его жена Умм Аймун. Зайд ибн Хариса был одним из самых любимых сподвижников пророка Мухаммада.

Усыновление

До начала пророческой миссии, пророк Мухаммад объявил Зайда своим сыном и наследником. После усыновления его звали Зайд ибн Мухаммад, пока не был ниспослан аят Корана запрещающий давать приёмным детям имена их опекунов.

Зовите их (приемных детей) по именам их отцов. Это более справедливо перед Аллахом. Если же вы не знаете их отцов, то они являются вашими братьями по вере и вашими близкими. Не будет на вас греха, если вы совершите ошибку, если только вы не вознамерились совершить такое в сердце. Аллах – Прощающий, Милосердный.  [koran.islamnews.ru/?syra=33&ayts=5&aytp=5&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 33:5] (Кулиев)

Переселение в Таиф

Когда пророк Мухаммед отправился в Таиф вместе с Али ибн Абу Талибом, вместе с ними был и Зайд ибн Хариса. Жители Таифа не приняли их, стали притеснять и закидывать камнями. Зайд защищал пророка Мухаммеда своим телом и поранил голову.

Женитьба на Зайнаб бинт Джахш

С усыновлением связана история женитьбы пророка Мухаммада на Зайнаб бинт Джахш, которая до этого была женой Зайда. Факт женитьбы на жене приёмного сына очень не понравился мекканским язычникам, но не противоречил шариату. Этим браком пророк Мухаммад показал своё пренебрежение языческим законом и верховенство исламского. Ещё одним поводом для нападок со стороны многобожников было то, что Зайд был рабом, хоть и бывшим, а Зайнаб происходила из знатной семьи. По мекканским законам такой брак между людьми разных сословий не был возможен, но это никак не остановило брак между Зайдом и Зайнаб. Стоит также отметить, что разница в происхождении послужило причиной для развода Зайда, который так и не смог приспособиться к такому брачному союзу.

Об истории женитьбы Зайда на Зайнаб бинт Джахш говорится в Коране.

Вот ты сказал тому, кому Аллах оказал милость и кому ты сам оказал милость (Зейду, сыну Харисы): «Удержи свою жену при себе и побойся Аллаха». Ты скрыл в своей душе то, что Аллах сделает явным, и ты опасался людей, хотя Аллах больше заслуживает того, чтобы ты опасался Его. Когда же Зейд удовлетворил с ней своё желание (вступил с ней в половую близость или развелся с ней), Мы женили тебя на ней, чтобы верующие не испытывали никакого стеснения в отношении жен своих приемных сыновей после того, как те удовлетворят с ними своё желание. Веление Аллаха обязательно исполняется!  [koran.islamnews.ru/?syra=33&ayts=37&aytp=37&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 33:37] (Кулиев)

Военная деятельность

Зайд ибн Хариса был хорошим стрелком и участвовал в сражениях при Бадре, Ухуде, Хандаке, Худайбияте, Хайбаре, Муте и других битвах. Он также был предводителем мусульманских войск в походах «Фардат», «Джамум», «Аийс», «Тараф», «Хашими», «Фазафиз» и других.

Смерть

В 629 году (8 г. хиджры) пророк Мухаммед назначил Зайд ибн Хариса предводителем трёхтысячного войска которому предстояло встретиться с византийцами в битве при Муте. Зайд погиб во время этой битвы, неся знамя мусульман. Смерть Зайда ибн Хариса стала тяжёлой утратой для пророка Мухаммеда, который очень любил его.

Хадисы о Зайде

• «Я вошёл в рай и встретил молодую гурию, я спросил, для кого ты? Она ответила: для Зайда ибн Хариса».
• «Вы не вините меня за то, что я люблю Зайда».
• «Клянусь Аллахом, Зайд Ибн Харис был достоин порученного ему дела и был моим любимцем среди людей».

Литература

• Али-заде, А. А. Зейд ибн Хариса : [[web.archive.org/web/20111001003221/slovar-islam.ru/books/z.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
• [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/zayd-b-haritha-SIM_8139 Zayd b. Ḥārit̲h̲a] / Lecker M. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)

Отрывок, характеризующий Зейд ибн Хариса

С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?