Зеликович, Эммануил Семёнович

Эммануил Семёнович Зеликович
Имя при рождении:	Эммануил Симхович Зеликович
Псевдонимы:	З. Эми
Дата рождения:	14 (26) июля 1896(1896-07-26)
Место рождения:	Вильна
Дата смерти:	после 1965
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род деятельности:	писатель, популяризатор науки
Жанр:	фантастика
[publ.lib.ru/ARCHIVES/Z/ZELIKOVICH_Emmanuil_Semenovich/_Zelikovich_E.S..html Произведения на сайте Lib.ru]

Эммануи́л Семёнович Зелико́вич (1896 — после 1965) — русский советский писатель-фантаст и популяризатор науки.

Биография

Родился 14 (26) июля 1896 года в Вильне в семье Симхи Мордуховича Зеликовича и его жены Рахили Абрамовны.

В 1914 году окончил реальное училище в Москве.

9 июля 1914 года уехал в Германию, где был интернирован и в течение трёх месяцев находился в тюрьме. Затем, до февраля 1917 года, жил в Берлине, потом бежал в Голландию, где жил до конца 1919 года, после чего уехал на несколько недель в Бельгию и снова вернулся в Германию, в город Нойс.

В ноябре 1922 года вернулся в Москву. В 1923—1925 годах работал в Коммунистическом Университете трудящихся Востока, в 1925—1928 годах — в Коммунистическом университете трудящихся Китая, в 1928—1929 годах — в институте «Каган Шапшал». В 1929 году закончил краткосрочные курсы переподготовки при Всесоюзном обществе культурной связи с заграницей, после чего преподавал немецкий язык в институте иностранных языков и в школах Москвы.

Познакомившись с А. А. Солоновичем, заинтересовался анархизмом и мистикой (хотя признавал, что мистицизм «не соответствует анархическому учению»). В 1924 году был посвящён в рыцари 1-й (низшей) степени анархо-мистического «Ордена Тамплиеров», входил в кружок Солоновича, позже — в кружки П. Аренского и А. С. Поля.

17 февраля 1931 года был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной организации «Орден Света». На следствии показал, что мистикой и анархизмом интересовался лишь «с теоретической стороны» и «совершенно не знал о контрреволюционной деятельности „Ордена Света“». Признал участие в Ордене лишь арестованных к этому времени его членов, отказавшись назвать других. Постановлением ОСО ОГПУ от 25 апреля 1931 года приговорён к трём годам лагерей. Содержался в Соловецком лагере особого назначения. Освобождён по заключению СПО ОГПУ от 26 июля 1934 года без ограничения места жительства.

Вернулся в Москву. Более репрессиям не подвергался. Реабилитирован постановлением Президиума Московского городского суда от 25 октября 1965 года (на момент реабилитации проживал в Москве).

Семья

• Отец — Семён Маркович (Симха Мордухович) Зеликович (1869—?), зубной врач.
• Мать — Рахиль Абрамовна (Шахновна) Зеликович.
• Сестра — Ирина Семёновна Зеликович (1900—1981), работала библиотекарем.
• Жена — Лидия Львовна Зеликович (урождённая Аронова, 1900—?), работала делопроизводителем на курсах переквалификации и в Министерстве просвещения РСФСР (минпрос).

Литературное творчество

В 1930 году в московском журнале «Борьба миров» появился первый фантастический памфлет Зеликовича «Большевистские пятна на Солнце». В этом же году в журнале появляется его главное произведение — утопический роман «Следующий мир».

Герои романа, английский математик Брукс открывает способ проникнуть в параллельный мир и попадает на планету победившего коммунизма Айю, на которой всё, как на Земле, только лучше, рациональнее и красивее. Все её жители — вегетарианцы; они живут в городах, различаемых по номерам и выстроенных по единому образцу; их дети воспитываются в огромном интернате, и так далее… Пример Айю разрушает «буржуазные предрассудки» Брукса и на второй день он заявляет, что при возвращении вступает в английскую компартию. В то же время на соседней с Айю планете Юйви сохраняются капиталистические порядки, и айютяне, как носители самой высокой морали в Космосе, считают, что это даёт им право на вмешательство и нанесение упреждающего удара.

В наивной и неубедительной утопии Зеликовича, написанной на переходе к «сталинским пятилеткам», уже отсутствует искренний революционный пафос ранних советских утопий, но явно видны признаки ангажированной литературы, навязывающей читателю чёткие политические установки.

Несмотря на то, что роман был анонсирован в журнале к выходу в книжном издании, книга так и не была издана — возможно, из-за ареста Зеликовича в 1931 году.

В 1938 году в журналах появляются новые фантастические рассказы Зеликовича «Опасное изобретение» и «Необычайное приключение Генри Стэнлея», являющихся характерными образцами научной фантастики того периода.

В дальнейшем Зеликович на протяжении 30 лет не обращался к фантастике, увлёкшись после войны популяризацией науки. В 1948 году вышла его научно-популярная книга «Миры солнц. Очерки звёздной астрономии», в 1950-м — «Свет и цвет. Беседы о значении, явлениях и природе света и цвета». Множество его научно-популярных статей в 1950-е годы были опубликованы в советской периодике.

В 1960-х годах Зеликович попытался вернуться к научной фантастике, опубликовав рассказ «Танец эльфов» (1968) и повесть «Операция № 2» (1969). Однако эта попытка оказалась неудачной: произведения, написанные в духе фантастики 1930-х годов, в 1960-е смотрелись уже откровенно пародийно.

В 2012 году сборник повестей и рассказов Зеликовича был выпущен издательством «Тардис» (Екатеринбург).

Ссылки

• [fantlab.ru/autor6633 Зеликович, Эммануил Семёнович] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [scifi.spb.ru/authors/z/zelikovi.e/zelikovi.htm Зеликович, Эммануил Семёнович] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Отрывок, характеризующий Зеликович, Эммануил Семёнович

– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…