Зельва
Городской посёлок
|
Зе́льва (белор. Зэ́льва) — городской посёлок в Гродненской области Белоруссии, центр Зельвенского района Гродненской области. Находится за 132 км на юго-восток от Гродно; железнодорожная станция на линии Волковыск — Барановичи. Расположен на реке Зельвянка. Население — 6906 человек (на 1 января 2016 года)[1].
Происхождение названия
Топоним «Зельва» образовался от названия речки Зельвянка, ранее Зальвеи. Тем временем гидроним имеет балтийское (вероятно, ятвяжский) происхождение, точные соответствия в современных языках отсутствуют.
История
Официально начало истории Зельвы ведется от одна тысяча двести пятьдесят восьмого года (1258), когда в Ипатьевской летописи упоминается населённый пункт, существовавший на её месте. Вероятно, древнее поселение находилось в юго-восточной части современного городка, где существует гора, которая возвышается над окрестностями на 20-25 метров.
Согласно современным энциклопедическим справочникам, первое же письменное упоминание о Зельве (Большой Зельве) как село датируется 1470 годом, когда Михал Нацавич основал здесь костел. В 1477 году костел появился в соседнем имении Малая Зельва, владениях Ивана Гинейтавича. В XVI в. местом владели Вишневские, Ильлиничы, Заберезинские, Зеновичи, Комаровские и др. В 1524 году Большая Зельва упоминается в документах как местечко в составе Волковысского уезда. В первой половине XVII в. местечко перешло во владение Сапег. Помимо ярмарок, развитию Зельвы способствовало и удобное географическое положение на торговом пути Минск — Слоним — Волковыск — Гродно — Белосток. На реке Зельвянка, которая была в то время судоходным притокам Немана, существовал речной порт. Сапеги гордились городком, называли его «Зельвенском графством». В XVIII в. здесь появился театр, в котором играли белорусские, польские и французские актёры. В 1739 году начала действовать резиденция ордена иезуитов.
В 1616 году Зельва состояла из небольшого рынка и трёх улиц; работали 17 трактиров и 2 мельницы. В 1643 году князь Казимир Лев Сапега принимал здесь короля и великого князя Владислава Вазу. В 1720 году Сапеги получили право проводить в городке ежегодную ярмарку, которая на протяжении 130 лет оставалась самой крупной в Великом Княжестве Литовском, второй в Европе после Лейпцигской ярмарки. В Зельву приезжали купцы с Украины, из Польши, Швеции, Дании, Италии, Пруссии, Австрии, Франции и России. Посреди рынка существовал гостиный двор с 200 магазинами.
В 1792 году в битве под Зельвой русскими корпусом Бориса Меллина был побеждён литовский корпус Михаила Забелло.
В результате третьего раздела Речи Посполитой (1795) Зельва вошла в состав Российской империи. Жители городка принимали активное участие в восстании Т. Костюшко, освободительным восстания 1830—1831 годов, национально-освободительным восстания К. Калиновского. За участие в восстании 1830—1831 годов российские власти конфисковали Зельву у Сапег. Состоянием на 1863 год здесь было 163 здания. В 1886 году через городок прошла железная дорога Барановичи — Белосток. В конце XIX в. работали 2 пивоваренных и мёдоваренные заводы, мастерская, мужское и женское народные училища, лесопилка. В нач. XX в. Малая Зельва вошла в пределы Зельвы.
Согласно Рижского мирного договора (1921 года) Зельва оказалась в составе межвоенной Польской Республики, где стало центром гмины Волковысского уезда Белостокского воеводства.
В 1939 году Зельва вошла в БССР, где 15 января 1940 года получила официальный статус поселка городского типа и стала центром района (в 1962—1966 годах входила в состав Волковысского района). Во Вторую мировую войну с 14 июля 1941 до 12 июля 1944 года городок находилась под немецкой оккупацией.
В Зельве до 2013 года работал маслодельный завод (филиал ОАО «Беллакт»). Крупное промышленное производство отсутствует. Небольшая Зельвенская ГЭС на крупнейшем в области водоёме — Зельвенском водохранилище.
В 1897 году в местечке Зельва проживало 2803 человек, из них, 1844 — евреев[2].
Напишите отзыв о статье "Зельва"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.belstat.gov.by/ofitsialnaya-statistika/solialnaya-sfera/demografiya_2/metodologiya-otvetstvennye-za-informatsionnoe-s_2/index_4945/ Численность населения на 1 января 2016 г. и среднегодовая численность населения за 2015 год по Республике Беларусь в разрезе областей, районов, городов и поселков городского типа.]
- ↑ Зельва, местечко Гродненской губернии // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
| ||||||||||
|
Это заготовка статьи по географии Гродненской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Зельва
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
