Ваксман, Зельман

Зельман Абрахам Ваксман
англ. Selman Abraham Waksman
Проф. Ваксман в своей лаборатории в Ратгерском университете (фото 1953).
Дата рождения:	22 июля 1888(1888-07-22)
Место рождения:	Новая Прилука, Подольская губерния, Российская империя (ныне Липовецкий район Винницкая область, Украина)
Дата смерти:	16 августа 1973(1973-08-16) (85 лет)
Место смерти:	Вудс-Хол, Массачусетс, США
Страна:	США США
Научная сфера:	биохимия, микробиология
Награды и премии:	Премия Альберта Ласкера за фундаментальные медицинские исследования (1948) Медаль Джона Скотта (1949) Медаль Левенгука (1950) Нобелевская премия по физиологии и медицине (1952)

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Waksman». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=28499-1 Персональная страница] на сайте IPNI Автор наименований ряда микробиологических таксонов. Согласно кодексу номенклатуры бактерий эти названия дополняются обозначением «Waksman».

Зельман Абрахам Ваксман (англ. Selman Abraham Waksman; 22 июля 1888, Новая Прилука, Бердичевский уезд, Киевская губерния, Российская империя — 16 августа 1973, Вудс-Хол, Массачусетс, США) — американский микробиолог и биохимик. Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1952) за «открытие стрептомицина, первого антибиотика, эффективного при лечении туберкулёза». При вручении ему Нобелевской премии Арвид Волгрен из Каролинского института приветствовал Ваксмана как одного из величайших благодетелей человечества.

Биография

Родился в местечке Новая Прилука, недалеко от Винницы, в семье мелкого арендатора Якова Ваксмана и владелицы промтоварного магазина Фрейды Ваксман (урождённой Лондон). Окончил местный хедер и гимназию № 5 в Одессе. В 1910 году эмигрирует в США. Там, какое-то время жил у сестёр на ферме в штате Нью-Джерси. Поступил в сельскохозяйственный колледж, в котором изучал микробиологию почвы. Магистр естественных наук (1915). В 1918 году, изучая химию ферментов в Калифорнийском университете в Беркли, получает степень доктора. Дальнейшая его карьера связана с Ратгерским университетом в штате Нью-Джерси. В 1925 году назначен адъюнкт-профессором, в 1931 году — профессором.

В 1932 году Американская ассоциация по борьбе с туберкулёзом обратилась к Зельману Ваксману с просьбой изучить процесс разрушения палочки туберкулёза в почве. Учёный дал заключение, что за этот процесс ответственны микробы-антагонисты. В конце 1930-х годов Зельман Ваксман разрабатывает новую программу, касающуюся использования результатов, полученных исследований в области микробиологии для лечения болезней. В течение четырёх лет Ваксман и его коллеги исследовали около десяти тысяч различных микроорганизмов почвенного покрова в поисках антибиотиков, способных воздействовать на бактерии. В 1940 году учёные выделили актиномицин, оказавшийся довольно токсичным. Спустя два года они открыли стрептотрицин — антибиотик, оказавшийся эффективным в отношении возбудителей туберкулёза.

В 1943 году работавшим под началом Ваксмана Альбертом Шацем обнаружен стрептомицин. После нескольких лет тестирования и доработки, в 1946 году стрептомицин начинает широко использоваться для борьбы с туберкулёзом и проказой. Стрептомицин оказался весьма ценным, так как был эффективен в отношении бактерий, устойчивых к сульфаниламидным препаратам и пенициллину. Получение стрептомицина побудило других учёных к поиску новых антибиотиков. Развитие этого направления лекарственных средств — безусловная заслуга работ Зельмана Ваксмана. Однако, распределение прибыли от продажи стрептомицина фармацевтической компанией привело к конфликту и судебному процессу между Шацем, непосредственно открывшим стрептомицин, и Ваксманом, разработавшим методику для нахождения антибиотика. При этом, статья в научном журнале и патент, описывающие открытие, указывают основными авторами обоих.

В итоге Шац получил часть прибыли, но расстроил свои отношения с Ваксманом. В 1952 году Ваксман стал лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине за «открытие стрептомицина, первого антибиотика, эффективного при лечении туберкулёза» (при этом Шац Нобелевской премией награждён не был).

Награждён орденом Почётного легиона (1950), почётный доктор университетов Льежа и Ратгера. Член Американской национальной академии наук, Национального исследовательского общества американских биологов, Американского научного почвоведческого общества, Американского химического общества и Общества экспериментальной биологии и медицины.

Литература

• Лауреаты Нобелевской премии, энциклопедия, т.1—2, Москва, Прогресс, 1992
• Российская еврейская энциклопедия, Т. 1—3, Издательство «Эпос», Москва, 1994—1997
• Краткая еврейская энциклопедия, т. 1—11, Иерусалим, 1976—2005
• Alan Symons. The jewish contribution to the 20-th century, Polo Publishing, London, 1997
• Всемирный биографический энциклопедический словарь, Москва, БРЭ, 1998
• С. А. Фридман, Евреи-лауреаты Нобелевской премии, Краткий биографический словарь, Дограф, Москва, 2000, ISBN 5-93431-011-9

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1952/ Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ваксман, Зельман

Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?