Зелёный Шершень (фильм)

Зелёный Шершень
The Green Hornet
Жанр	комедия, боевик
Режиссёр	Мишель Гондри
Продюсер	Нил Мориц
Автор сценария	Сет Роген Эван Голдберг
В главных ролях	Сет Роген Джей Чоу Кристоф Вальц Камерон Диас Том Уилкинсон Эдвард Джеймс Олмос
Оператор	Джон Шварцман
Композитор	Джеймс Ньютон Ховард
Кинокомпания	Columbia Pictures
Длительность	119 мин.
Бюджет	120 млн $
Сборы	227 817 248 $
Страна	США США
Язык	английский
Год	2011
IMDb	ID 0990407
Выход фильма «Зелёный Шершень» (оригинальное название — The Green Hornet)

К:Фильмы 2011 года

«Зелёный Ше́ршень» (англ. The Green Hornet) — комедийный боевик режиссёра Мишеля Гондри об одноимённом супергерое из американских радио- и телепередач 1960-х годов. Выход фильма в США состоялся 14 января 2011 года, в России — 3 февраля 2011.

Сюжет

Действие происходит в Лос-Анджелесе. Фильм открывается кадрами из детства главного героя Бритта Рида (Сет Роген). Его отец, вдовец Джеймс Рид (Том Уилкинсон), — богатый владелец крупной газеты «Дэйли Сентинел». Он показан как неподкупный, ответственный директор и строгий, требовательный отец. Маленький Бритт говорит, что пытался отпугнуть хулиганов, но проиграл. Джеймс забирает у мальчика игрушку-супергероя и отрывает у неё голову, потому что Бритт получил двойку за поведение.

20 лет спустя лидер преступного мира Бенджамин Чуднофски (Кристоф Вальц) приезжает к Дэнни Чистому (Джеймс Франко), который только что открыл новый клуб. Чуднофски требует, чтобы Дэнни начал работать на него, но тот говорит, что Чуднофски уже старый, скучный, не страшный, не стильный мафиози, и что он не собирается с ним сотрудничать. Разозленный Чуднофски убивает охранников Дэнни и взрывает его клуб вместе с ним.

Выросший Бритт Рид (Сет Роген) купается в деньгах отца, живет в его особняке и безответственно прожигает жизнь в бесконечных пьянках и случайных связях. Отец этим крайне недоволен, но не может изменить сына. Однажды утром Бритт узнает, что его отец умер от аллергической реакции на укус пчелы, оставив Бритту в наследство газету. Бритт увольняет весь персонал в доме отца, но утром не получает свой любимый капучино. Он узнает, что кофе ему и отцу варил Като (Джей Чоу), который также следил за машинами в гараже. Он возвращает Като, вместе они напиваются и обсуждают неприятный характер Джеймса. Решив отомстить, они отправляются на кладбище и отрезают голову памятнику Джеймса Рида. Вдруг Бритт замечает, как грабители атакуют молодую пару, вмешивается, но драться он не умеет, и только Като его спасает. Като обладает способностью замедлять время в опасных ситуациях, что позволяет ему с легкостью разделаться с шестью вооруженными людьми. После этого Бритту и Като удается ускользнуть от полицейской погони, и они возвращаются в особняк.

Бритт убеждает Като, и они решают превратиться в супергероев, которые изображают злодеев, но вершат справедливость. Это позволит им легче проникать в преступную среду и лишить их противников возможности использовать мирных граждан против них (например, в качестве заложников). Бритт и Като придумывают название своей команде — Зеленый Шершень. Бритт нанимает на работу секретаря — журналиста и криминолога Ленор Кейс (Камерон Диас). В разговоре с Бриттом Ленор делает предположение о следующих шагах Зеленого Шершня, а Бритт это затем использует для планирования их действий.

Като оснащает седан Imperial Crown 1964 года миниганами, ракетами, огнемётом. Машину называют «Черная Красавица». Бритт советует добавить также катапультируемые кресла, и Като их устанавливает, хотя зрителю и Бритту это неизвестно до финала. Они также придумывают костюм супергероев и логотип Зеленого Шершня.

Отправившись в город, Бритт и Като не знают, куда им ехать. Бритт звонит Ленор, и она, не догадываясь об их истинных намерениях, отправляет им информацию о криминальных районах. Тогда Бритт и Като сначала нападают на кучку бандитов и узнают, что те работают на Чуднофски. Затем они уничтожают его лабораторию по производству наркотиков. Чуднофски в гневе.

Зеленый Шершень и его сообщник продолжают подминать под себя преступный мир Лос-Анджелеса, Чуднофски пытается его разыскать, а «Daily Sentinel» продолжает раздувать эту тему, выставляя Шершня как новую преступную группировку. В том числе, под удар попадает кампания по переизбранию окружного прокурора Сканлона (Дэвид Харбор), построенная на его борьбе с преступностью. Като очень тепло относится к Бритту, называет его братом и дарит ему «Шершнествол» — пистолет, стреляющий парализующим газом. Случайно выстрелив в себя, Бритт теряет сознание на 11 дней. За это время Като делает запасные «Черные Красавицы».

Прокурор Сканлон хочет встретиться с Бриттом, но тот отказывается. У Като начинается роман с Ленор, но Бритту она тоже нравится. Зеленый Шершень становится для Чуднофски серьезной проблемой, потому что по его примеру другие группировки пытаются тоже выйти из под его контроля. Чуднофски назначает Шершню встречу, и из-за упорства Бритта они попадают в ловушку, но им удается спастись.

Из-за Ленор и различия характеров Бритт и Като ссорятся, дерутся, Като падает в бассейн и начинает тонуть — он не умеет плавать. Бритт спасает его, но увольняет. Он также увольняет Ленор, назвав её распутницей. Из-за этого Ленор ссорится с Като. Чуднофски тем временем убивает несколько человек, похожих на Зеленого Шершня — одевающихся в зеленую одежду. Бритт в шоке звонит прокурору Сканлону. Бритт считает, что люди погибли из-за того, что его газета активно раскручивала тему Зеленого Шершня. Сканлон предлагает Бритту сделку, чтобы газета освещала новости в выгодном для прокурора свете. Бритт с отвращением отказывается.

Чуднофски решает сменить свой образ — он считает, что его уже никто не боится. Он выбирает имя Кровоновски, хочет носить все красное и придумывает фразу «Пусть это моя маска или твоя кровь, красный — это последний цвет, который ты увидишь».

Бритт узнает, что его отец сотрудничал со Сканлоном и не допускал до печати некоторые материалы. Он приезжает к Ленор и просит её вернуться на работу. Она соглашается, но их замечает Като. Като понимает, что с его способностями ему все же сложно найти работу. Он обнаруживает письмо от Кровоновски, где тот предлагает поделить их влияние в Лос-Анджелесе. У Кровоновски есть работа для Зеленого Шершня: он готов заплатить миллион долларов за убийство Бритта Рида. Като соглашается.

Сканлон назначает встречу Бритту, на которой его должны убить. На встрече Сканлон раскрывает карты и говорит, что хочет контролировать сообщения в газете. Бритт все записывает на диктофон, и думает, что прижал прокурора. Но тут открывается, что прямо в ресторане Бритта должны убить, к тому же выясняется, что отца Бритта убил именно Сканлон — это был не несчастный случай. Бритт понимает, что его отец не мог смотреть на сотрудничество Сканлона с Чуднофски-Кровоновски и начал в определенный момент публиковать информацию, компрометирующую Сканлона. Тогда Сканлон и убил его.

В этот момент появляется Като и наставляет пистолет на Бритта. Тот извиняется перед Като за все, они мирятся. Начинается перестрелка с людьми Кровоновски. Бритт и Като пытаются добраться до типографии, чтобы опубликовать запись о прокуроре Сканлоне, сделанную Бриттом. В решающий момент врывается полиция, Бритта ранят. Оказывается, что разговор Бритта со Сканлоном не записался на диктофон. Тогда Като сбивает Сканлона остатками «Черной Красавицы» с верхушки небоскреба. Сканлон падает, а Като и Бритт спасаются благодаря катапультируемым креслам. Они отправляются к Ленор, открывая, что они и есть команда Зеленый Шершень. В шоке Ленор все-таки укрывает их и не сдает полиции.

Нужно что-то сделать с раной Бритта, но они не могут просто явиться в больницу — полиции известно, что Зеленый Шершень ранен в плечо. Но в домашних условиях извлечь пулю тоже не удается. Тогда Ленор придумывает план: на следующее утро Бритт объявляет на площади о смерти Сканлона от рук Зеленого Шершня, о грядущих планах «Daily Sentinel», назначает нового главного редактора и заявляет, что хотел бы, чтобы его отец мог гордиться газетой. В этот момент появляется Като на «Черной Красавице» и стреляет в Бритта холостым патроном. Бритт падает, стоящая рядом Ленор кричит «Он ранен в плечо» и его везут в больницу — теперь для этого есть повод.

В финальной сцене Бритт и Като возвращают голову памятника Джеймса Рида, приварив её на прежнее место.

В ролях

Актёр	Роль
Сет Роген	Бритт Рид / Зелёный Шершень Бритт Рид / Зелёный Шершень
Джей Чоу	Като Като
Кристоф Вальц	Бенджамин Чуднофски / Кровоновски Бенджамин Чуднофски / Кровоновски
Камерон Диас	Ленор (Кейси) Кейс Ленор (Кейси) Кейс
Том Уилкинсон	Джеймс Рид Джеймс Рид
Эдвард Джеймс Олмос	Майк Аксфорд Майк Аксфорд
Дэвид Харбор	Фрэнк Сканлон Фрэнк Сканлон
Анали Типтон	Анна Ли Анна Ли
Эдвард Фёрлонг	Таппер Таппер
Джеймс Франко	Дэнни Клэр Дэнни Клэр (в титрах не указан)
Тейлор Коул	Девушка Девушка

Создание фильма

4 июня 2008 года компания Sony Pictures объявила о том, что на базе своего филиала Columbia Pictures они планируют снять полнометражный фильм о супергерое. По их словам, фильм будет выпущен 22 декабря 2010 года. Роль главного героя фильма будет исполнять Сет Роген, который, к тому же, вместе с Эваном Голдбергом будет работать над сценарием. Позднее Sony Pictures объявила о том, что снимать фильм, а также исполнять роль Като, будет звезда гонконгских комедийных боевиков Стивен Чоу. Однако из-за творческих разногласий Чоу больше не хотел снимать этот фильм. Вместо этого Чоу решил снимать супергероическую комедию с Джеком Блэком в главной роли. Позднее Чоу отказался от роли Като, и был заменён тайваньским певцом и актёром Джеем Чоу.

В дальнейшем было объявлено о том, что Columbia Pictures выбрала на место режиссёра фильма Мишеля Гондри. Также в переговорах о съёмках в фильме участвовали Николас Кейдж и Камерон Диас, чтобы исполнить роли злодея и репортёрши-возлюбленной, соответственно. Камерон Диас была утверждена на роль, а кандидатура Николаса Кейджа была официально отклонена. 14 сентября было объявлено о том, что австрийский актёр Кристоф Вальц будет играть злодея по имени Чуднофски. 8 октября музыкальная группа Anvil производила в одном из рок-клубов съёмку камео, которые будут появлятся по ходу фильма. 11 и 12 ноября 2009 года несколько районов бульвара Уилшир (Лос-Анджелес) были использованы в качестве ночной территории для съёмок сцены погони на автомобиле.

Отзывы

«Зелёный Шершень» получил смешанные отзывы кинокритиков. На Rotten Tomatoes у фильма 45 % положительных рецензий из 205. На Metacritic — 39 баллов из 100 на основе 39 обзоров. Роджер Эберт оценил фильм в 1 звезду из 4-х.

Интересные факты

• Для роли в фильме Сет Роген похудел на 13,5 кг.
• В альбоме Като можно увидеть рисунок, изображающий Брюса Ли, который исполнил роль Като в телесериале «Зеленый Шершень» 1966 года.
• В эпизоде, когда Зелёный шершень и Като убегают от полицейских и врываются в дом Ленор Кейс, на экране телевизора в новостях можно заметить заголовок на русском языке «Зелёный шершень совершает побег».
• В фильме можно услышать интермедию «Полет Шмеля» из оперы Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» в современной обработке.
• На визитных карточках, которые раздавали герои, был изображен логотип «Зеленого шершня» и действующий сайт — [thegreenhornet.net Официальный сайт фильма «Зеленый шершень» 1966 года.]
• В фильме играет довольно редкая песня, не вошедшая ни в один альбом — «Red Death at 6:14» вместе с хитом «Blue Orchid» американской инди-рок группы The White Stripes.
• Удар, который Като наносит одному из бандитов Чутнофски, — это «тычок», коронный приём Брюса Ли.

См. также

• Список фильмов в формате IMAX

Ссылки

• [www.sonypictures.com/movies/thegreenhornet/ Официальный сайт фильма]

Отрывок, характеризующий Зелёный Шершень (фильм)

Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.