Земгалы
Зе́мгалы (латыш. zemgaļi, древняя форма ziemgaļi, лит. žemgaliai; в древнерусских летописях зимѣгола, также рус. семигаллы; лат. Semigalli) — один из балтских народов, живших на юге Латвии в Земгалии и на севере Литвы. Были известны своим продолжительным сопротивлением немецким крестоносцам. До XVI века — балтская народность. Позже земгалы вместе с соседними латгалами, куршами, селами и ливами образовали народ латышей, часть вошла в состав литовского народа.
История
Некоторые историки полагают, что земгалы были одним из первых балтийских народов, установивших централизованную власть. Однако она была слаба вследствие борьбы племенной знати за власть и влияние. Заметным земгальским вождём был Виестартс или Виестур[1]. Примирив рассоренные земгальские кланы и создав единое государство в начале XIII века, Виестур заключил союз с Ливонским орденом с целью победить внешних соперников. Однако после того, как немцы нарушили союзнический договор и вторглись в его земли, Вестур объединился с литовцами, вместе с которыми достиг своей самой громкой победы — разгрома Ливонского ордена в битве при Сауле (ныне Шяуляй) в 1236.
Другим известным предводителем земгалов был Намейтис, почти легендарная фигура в латвийской литературе. По преданию, он собирался провести самый крупный в истории военный поход объединённых балтских народов. Его целью было ответное нападение на земли Ордена и их завоевание. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что в 1270-х появился новый сильный монарх, который одержал несколько крупных побед над ливонскими рыцарями в Земгалии и Восточной Пруссии.
В 1285 году тевтонцы построили замок Хайлигенберг напротив главной земгальской твердыни.
В 1290 году этот замок был осаждён жемайтами и земгалами, но приступ замка провалился[2]. После этого около 100 000 человек сожгли свои замки и ушли в Жемайтию и Литву[3].
Из Гумилева: Мстислав Великий поднял новгородцев и псковичей против чуди в 1116 г. и ходил на Литву в 1131 г., но после смерти этого последнего на Древней Руси единовластного князя латышское племя земигола в 1166 г. разгромило полоцких князей. Потери русской дружины исчислялись в 9 тыс. ратников. gumilevica.kulichki.net/ARGS/args521.htm
Земгалы в литературе
В «Повести временных лет» говорится, что земгалы (зимѣгола) платили дань Руси. Тем не менее, в 1106 они разгромили Всеславичей, убив девять тысяч их дружинников
На русский язык переведена книга латышского писателя Лаймониса Пурса «Пылающее городище» («Лиесма» 1972; Laimonis Purs, «Degosais pilskalns»), одна из книг тетралогии, посвящённая древней Земгалии. Она рассказывает о жизни земгалов накануне заключения мира с крестоносцами в 1272 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Земгалы"
Примечания
- ↑ Andris Zeļenkovs. [www.historia.lv/alfabets/V/vi/viestards/viestards.htm Viestards]. historia.lv. Проверено 13 апреля 2010. [www.webcitation.org/65WvkdBMz Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012]. (латыш.)
- ↑ [deusvult.ru/3-istoricheskij-obzor-krestovogo-pokhoda-v-livoniyu.html В. Урбан, Исторический обзор крестового похода в Ливонию]
- ↑ [www.templiers.info/web/a01.php?page=081012a Урбан В., ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР КРЕСТОВОГО ПОХОДА В ЛИВОНИЮ]
Ссылки
- Канале В., Степерманис М. История Латвийской ССР. — Рига: Звайгзне, 1974.
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Земгалы
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
