Земля любви (телесериал)
Поделись знанием:
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
(перенаправлено с «Земля любви»)
| Земля любви | |
| Terra Nostra | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях |
Ана Паула Арозио |
| Страна | |
| Количество серий |
150 |
| Производство | |
| Хронометраж |
60 мин |
| Трансляция | |
| На экранах |
с 1999 |
| Ссылки | |
| IMDb | |
Земля любви (порт. Terra Nostra, дословно «Наша земля») — бразильский сериал (теленовелла) о жизни итальянских эмигрантов в Бразилии в конце XIX века. В России сериал транслировался на Первом канале с 26 июля 2001 года по 3 апреля 2002 года утром и вечером, в 2006 году был повторён (в другом озвучании) на телеканале «Домашний».
Основные сюжетные линии
Действие сериала занимает несколько лет, начиная примерно с конца 1890-х гг., когда после отмены рабства в Бразилии, тысячи итальянских бедняков эмигрировали в эту страну. В сериале важной составляющей сюжета является мировой экономический кризис 1900 г. и деятельность президента Кампос-Салеса.
Действие начинается на борту корабля Andrea I, где знакомятся и влюбляются друг в друга Маттео Баттистелла (Тьяго Ласерда) и Джулиана Эсплендоре (Ана-Паула Арозио). Маттео одинок, а родителей Джулианы ожидает в Сан-Паулу старый друг семьи — дон Франческо Мальяно (Раул Кортес), ставший богатым банкиром. (Когда-то Франческо в Италии совершил убийство, а вину взял на себя отец Джулианы.)
Любовь Джулианы и Маттео усиливается во время эпидемии чумы, вспыхнувшей на корабле. Родители Джулианы умирают, их хоронят в море, а она забеременела от Маттео, но пока не догадывается об этом. В порту Сантус влюблённых разлучает толпа, и Джулиану увозит к себе домой дон Франческо, чтобы принять её как дочь. Маттео, как и его женатый друг Бартоло (Антонио Каллони) поддаётся на уговоры вербовщика, и отправляется на кофейную плантацию дона Гумерсинду Тельес де Арана (Антонио Фагундес), от которого ушли все негры, освобождённые от рабства. Осталась его семья: жена — дона Мария ду Сокорру (Дебора Дуарте), дочери — страстная Розана (Каролина Кастинг) и безответная Анжелика (Палома Дуарте), а также бывший надсмотрщик Антенор.
Тем временем Джулиану возненавидела жена дона Франческо — дона Жанет (Анжела Виейра), но в неё влюбляется сын — Марко Антонио, который женится на Джулиане, несмотря на беременность. На плантации тем временем, влюбившаяся в Маттео Розана компрометирует его, и дон Гумерсинду вынужден дать согласие на брак, только тогда выясняется, что Маттео не посягал на честь дочери своего хозяина.
После рождения ребёнка у Джулианы, дона Жанет выкрадывает младенца, и подкидывает его в монастырский приют.
Анжелику отец выдаёт замуж за адвоката — доктора Аугусто (Габриэль Брага Нуньиш), который, как выясняется, имеет любовницу-сицилианку Паолу (Мария Фернанда Кандиду), за которую его отец отдал родителям Паолы часть своей фазенды. Со временем, однако, Анжелике удаётся отлучить мужа от любовницы, и направить его энергию в русло большой политики: Аугусто баллотируется в законодательное собрание штата Сан-Паулу, а Анжелика, родив ему дочь, становится управляющей фазендами своего мужа. Со временем Паола знакомится с Франческо Мальяно, становится его женой и рожает дочь. Однако дон Франческо постоянно ссорится с тестем — отцом Паолы, равным ему по возрасту.
К тому времени Маттео, не в силах больше жить с Розаной, бежит в Сан-Паулу (бросив жену с новорождённым сыном) и выкрадывает у Мальяно Джулиану, беременную к тому времени от Марко Антонио.
Надсмотрщик Антенор уходит от дона Гумерсинду и женится на его бывшей рабыне Нана (Адриана Лесса), у которой есть сын от дона Гумерсинду — Жозе Алсеу. Со временем отец признал своего сына-мулата, и даже определил его в престижный колледж.
Всё оканчивается благополучно: Маттео с Джулианой обнаруживают своего украденного сына, Марко Антонио женится на Розане, Мария ду Сокорру рожает Гумерсиндо вожделенного наследника. Дон Франческо делит свою землю пополам между Маттео и своим сыном, Марко Антонио.
Исполнители и персонажи
- Ана Паула Арозио — Жулиана Эсплендоре
- Тьяго Ласерда — Матео Батистела
- Антонио Фагундес — дон Гумерсинду Тельес де Арана, владелец фазенды, «кофейный барон»
- Дебора Дуарте — Мария ду Сокорру Тельес де Арана, супруга Гумерсинду
- Раул Кортес — Франсиску Мальяно, банкир
- Angela Vieira — Жанет Мальяно, супруга Франческо из семьи «кофейного барона»
- Палома Дуарте — Анжелика, младшая дочь Гумерсинду. Вышла замуж за Аугусто, а после унаследования им фазенд стала их управляющей.
- Каролина Кастинг — Розана, старшая дочь Гумерсинду
- Марсело Антони — Марко Антониу Мальяно, единственный сын дона Франсиску и Жанет
- Антониу Каллони — Бартолу, в прошлом — виноградарь, стремится создать собственную виноградную ферму
- Odilon Wagner — Алтину Маркондиш, отец сеньора Аугусту, «кофейный барон», ярый монархист. Приобрёл фазенду родителей доны Жанет. Потерял память в результате удара камнем, во время мятежа итальянцев в Сан-Паулу. Умирает в полном распаде сознания.
- Gabriel Braga Nunes — Аугусту Маркондиш, единственный сын Алтину. Адвокат, доктор права, впоследствии — депутат парламента и сенатор. Бабник, женатый на Анжелике, встречался с Паолой до её одностороннего разрыва отношений с ним, потом безуспешно домогался до Флоринды и Матильды.
- Мария Фернанда Кандиду — Паола, в начале любовница Аугусту, потом неформальная жена Франсиску Мальяно, получила от него макаронную фабрику.
- Jackson Antunes — Антенор, бывший надсмотрщик, позднее — полицейский в Сантусе и кучер у доны Жанет.
- Jose Dumont — Батиста, приказчик лавки и трактира на территории фазенды Гумерсинду. К концу жизни страдал от икоты. Умер от неизвестной болезни, причём его сбережения Бартоло забрал себе, обнаружив их в ночном горшке.
- Gesio Amadeu — Дамиан, чернокожий кучер дона Франческо. Бывший раб родителей доны Жанет
- Адриана Леса — Нана (Анастасия), сестра Дамиана, бывшая рабыня Гумерсинду, от которой тот хотел прижить наследника, которого не могла родить ему жена. Позднее — кухарка в доме Мальяно
- Fernanda Muniz — Луиза, служанка в доме Мальяно. Позже перешла в дом Жанет и Жозуэ.
- Elias Gleizer — Падре Олаво, приходской священник, друг семьи Гумерсинду
- Sonia Zagury — Антония, служанка в доме Мальяно. Позже перешла в дом Жанет и Жозуэ.
- Tania Bondezan — Мариана, конфидентка доны Жанет. Изгнанная ею, стала экономкой в городской резиденции дона Гумерсинду.
- Mario Cesar Camargo — Анаклето, отец Паолы, сицилийский крестьянин. Получил от сеньора Алтину треть фазенды в качестве платы за дочь, любовницу Аугусто. Показан в сериале стереотипным сицилийцем.
- Lu Grimaldi — Леонора, жена Бартоло, кухарка в доме Гумерсинду
- Debora Olivieri — Инес, мать Паолы, жена Анаклето.
- Andre Luiz Miranda — Тизиу, сын Дамиана, официально получил имя Жулио Франсишку Санта-Ана.
- Antonio Abujamra — Коутинью Абреу, отец мадам Жанет. Нечестным путём выиграл фазенды у отца Жозуэ. Позже проиграл всё состояние сеньору Алтино, и чтобы спасти дочь, выдал её замуж за Франческо.
- Juan Alba — Жозуэ Медейрос Филью, кучер и позже и любовник Жанет. Поначалу рассчитывал отомстить ей за отца.
- Chico Anysio — отец Жозуэ, проиграл всё состояние в карты отцу Жанет (причём тот вёл нечестную игру), после чего покончил с собой.
- Roberto Bonfim — Жустино.
- Adhenor de Souza — Жувенал, бывший надсмотрщик на фазенде Алтину, ставший кучером в городской резиденции дона Гумерсинду.
- Arlete Salles — Сестра Летисия, монахиня в приюте.
- Ilva Nino — Сестра Тереза, монахиня в приюте.
- Fabio Dias — Амадео, бывший работник на фазенде Гумерсинду, позднее создал свою строительную фирму. После гибели Эрнандеса женился на Гортензии.
- Guilherme Bernard — Жозе Алсеу, чернокожий сын Гумерсинду от Нана.
- Bianca Castanho — Флоринда, заменила Леонору на фазенде сеньора Гумерсинду. Позже перешла в дом Марко Антонио и Розаны.
- Danton Mello — Бруно, еврей, возлюбленный Флоринды, а к концу и муж.
- Claudia Raia — Гортензия, испанка, дочь Долорес. Воспитывает Хуанито — сына Матео и Джулианы.
- Lolita Rodrigues — Долорес, владелица пансиона, где жили Маттео с Джулианой.
- Tarciana Saade — Матильда, кухарка в городской резиденции Гумерсинду. В конце вышла замуж за булочника, выходца из Португалии.
- Sergio Viotti — Иван Маурисио, адвокат. Первый раз взялся за дело о возвращении Хуанито к Жулиане. Второй раз защищал Амадео на судебном процессе об убийстве Эрнандеса.
- Roberto Bomtempo — комиссар Эриберто, участковый полицейский того района Сан-Паулу, где находятся дом Франческо и пансион Долорез. Первый раз арестовал Матеу и отнял у Жулианы дочь Анинью, по заявлению Марко Антоно. Второй раз расследовал убийство Эрнандеса и арестовал Амадео. Третий раз получил приказ депортировать Матеу как «анархиста» в Италию.
- Paulo de Almeida — Тонинью, племянник Гортензии.
- Jorge Ferruti — сеньор Женориу. После убийства его жены и Эрнандеса взял всю вину на себя, за это получил плату от Амадео. Однако его непричастность стала позже очевидна.
- Raymundo de Souza — Ренато, новый трактирщик на фазенде Гумерсинду.
- Джанфранческо Гварньери — Джулио Эсплендоре (отец Джулианы)
Также в сериале упоминаются персонажи, ни разу не появившиеся:
- Кампус Салис, Мануэл Феррас ди — президент Бразилии. Согласно словам Аугусто, имеет прозвище Кампус «Акцизная марка».
- Эрнандес — бывший муж Гортензии, усыновивший Хуанито. После первого её появления в пансионе Долорес два раза выгонял её из дома. Убит в своём доме Амадео, в результате самозащиты последнего.
- Жена синьора Женориу — любовница Эрнандеса, убита им перед тем, как Амадео убивает Эрнандеса.
- Синьор Франческо Матерраци — хозяин фабрики. Временно устроил Матеу своим работником после того, как того начали обзывать «анархистом». Матеу уволился после того, как ударил на работе очередного обидчика.
Озвучивание
- Ольга Плетнева озвучание Первого канала
- Елена Борзунова озвучание Первого канала
- Олег Куценко озвучание Первого канала
- Александр Хотченков озвучание Первого канала
- Наталья Казначеева
- Владимир Антоник (в версии телеканала «Домашний»)
- Рудольф Панков
- Анна Каменкова (в версии телеканала «Домашний»)
- Денис Беспалый (в версии телеканала «Домашний»)
См. также
Напишите отзыв о статье "Земля любви (телесериал)"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Земля любви (телесериал)
– «Миром господу помолимся».«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
