Зенин, Илларион Степанович

Илларион Степанович Зенин
Дата рождения	29 августа 1916(1916-08-29)
Место рождения	село Красное Знамя, Балашовский уезд, Саратовская область, Российская империя
Дата смерти	30 ноября 1993(1993-11-30) (77 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1937—1958
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	начальник автоколонны

Илларион Степанович Зенин (1916—1993) — подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Илларион Зенин родился 29 августа 1916 года в селе Красное Знамя (ныне — Аркадакский район Саратовской области). Окончил два курса Саратовского геодезического техникума. В 1937 году Зенин был призван на службу в пограничные войска НКВД СССР. В 1941 году он окончил Саратовское военное училище НКВД СССР. С того же года — на фронтах Великой Отечественной войны. Участвовал в боях под Ленинградом, в том числе обороне Шлиссельбурга, боях у Невской Дубровки, прорыве блокады Ленинграда, освобождении Ленинградской области и Эстонской ССР. В боях Зенин три раза был ранен и контужен. К июню 1944 года капитан Илларион Зенин командовал батальоном 314-го стрелкового полка 46-й стрелковой дивизии 21-й армии Ленинградского фронта. Отличился во время боёв на Карельском перешейке.

Ночью накануне наступления 10 июня 1944 года Зенин скрытно выдвинул вперёд свой батальон. Во время артиллерийской подготовки он первым в дивизии переправился через реку и пошёл на штурм укреплений противника. Когда бойцы его батальона залегли под массированным вражеским огнём, Зенин поднял своих бойцов в атаку, разгромив противника. Только за первый час боя его батальон вклинился в оборону противника на 4 километра и разгромил опорный пункт противника одновременным ударом с двух сторон. Благодаря действиям батальона Зенина командование ввело в прорыв основные силы, отбросив войска противника к Койвисто и Выборгу.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1944 года капитан Илларион Зенин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 4905.

После окончания войны Зенин продолжил службу в Советской Армии. В 1958 году в звании подполковника он был уволен в запас. Проживал в Ленинграде, работал начальником автоколонны на автобазе.

Скончался 30 ноября 1993 года, похоронен на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, рядом медалей.

Память

• Мемориальная доска в память о Зенине установлена Российским военно-историческим обществом на здании Краснознамёнской средней школы, где он учился.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои Отечества. Москва, 2004.
• Румянцев Н. М. Люди легендарного подвига. — Саратов, 1968.

Отрывок, характеризующий Зенин, Илларион Степанович

– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.