Зернер, Отто
| Отто Зернер | |
| нем. Otto Serner | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Подданство: |
Пруссия |
| Жанр: |
живопись |
| Учёба: | |
Отто Зернер (нем. Otto Serner; 10 апреля 1857, Жагань, Нижняя Силезия, Пруссия[1] — 9 июня 1929) — немецкий художник-импрессионист и пейзажист.
Содержание
Жизнь и творчество
Учился в берлинской Академии художеств, затем, в 1882—1886 годах — в дюссельдорфской Академии, где был учеником Ойгена Дюкера и Олафа Йернберга.
В 1885 году совершил путешествие по Италии, чтобы изучить способы передачи интенсивного южного света на полотне. По рекомендации своего учителя О. Дюкера ездил на этюды на остров Рюген, где его заинтересовали необычные скальные ландшафты и солнечные переливы морских волн. С 1897 года жил в Бреслау, затем переехал в Дрезден и работал над заказами последнего короля Саксонии, Фридриха Августа III, для выполнения которых совершал поездки в Италию и Грецию. Лучшие работы изображают морские просторы, освещённые яркими солнечными лучами. Последние годы жизни провёл в селении Куннерсдорф близ Хиршберга, в Силезии.
Напишите отзыв о статье "Зернер, Отто"
Литература
- Max Martersteig (изд.), Almanach für bildende Kunst und Kunstgewerbe 1901.
- Friedrich von Boetticher, Malerwerke des neunzehnten Jahrhunderts, Bd. II/2, Leipzig 1941.
- Lexikon der Düsseldorfer Malerschule, Bd. III, München 1998.
Примечания
- ↑ ныне — Любушское воеводство, Польша
Ссылки
- [www.askart.com/artist/Otto_Serner/11069971/Otto_Serner.aspx Otto Serner (1857-1929)] (англ.)
Отрывок, характеризующий Зернер, Отто
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
