Зибенпфейфер, Филипп Якоб
| Филипп Якоб Зибенпфейфер | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Филипп Якоб Зибенпфейфер (нем. Philipp Jakob Siebenpfeiffer; 12 ноября 1789, Лар (Шварцвальд), Баден, — 14 мая 1845, Берн, Швейцария) — баварский политический писатель.
Сын бедного ремесленника, он довольно долго вынужден был зарабатывать деньги, служа писцом, пока наконец ему удалось скопить необходимую сумму, достаточную для изучения юриспруденции. Первая книжка основанного им журнала: «Rheinbayern» повлекла за собой увольнение его от службы. Он продолжал, однако, издавать журнал, изменив лишь его название («Германия»), а в 1831 году под его редакцией стал выходить другой политический журнал, «Западный Вестник», в котором появился целый ряд статей, резко порицавших правительство и настойчиво требовавших радикального изменения политических условий Германии. «Западный Вестник» был в 1832 году запрещен.
Вскоре за этим Зибенпфейфер произнес на празднике в Гамбахе речь, полную резких нападок на правительственную политику того времени, за что и предстал (в июле 1833 года) пред ассизным судом, по обвинению в прямом подстрекательстве к свержению государственного устройства и в критике правительственных учреждений. Приговорённый к двухлетнему тюремному заключению, Зибенпфейфер успел в том же году бежать из тюрьмы, благополучно достиг французской границы и затем перебрался в Швейцарию; здесь он вскоре получил кафедру в Бернском университете. Кроме многочисленных журнальных статей политического характера, известны следующие его сочинения: «Über Gemeindegüter und Gemeindeschulden» (Майнц, 1818); «Über die Frage unserer Zeit in Beziehung auf Gerechtigkeitspflege» (Гейдельб., 1823).
Напишите отзыв о статье "Зибенпфейфер, Филипп Якоб"
Литература
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Зибенпфейфер, Филипп Якоб
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
