Зибер, Николай Иванович

Николай Иванович Зибер
Дата рождения:	22 марта 1844(1844-03-22)
Место рождения:	Судак (город)
Дата смерти:	10 мая 1888(1888-05-10) (44 года)
Место смерти:	Ялта
Научная сфера:	экономика

Никола́й Ива́нович Зи́бер (10 [22] марта 1844, Судак — 28 апреля [10 мая] 1888, Ялта) — русский экономист, один из первых популяризаторов и сторонников экономического учения Карла Маркса в Российской империи. Профессор.

Биография

Родился в г. Судак Таврической губернии Российской империи в семье швейцарского подданного и малороссиянки, Получил образование в Симферопольской гимназии и Киевском университете, в котором закончил юридический факультет, после чего недолго работал мировым посредником в Волынской губернии.

В 1871 году за диссертацию «Теория ценности и капитала Д. Рикардо, в связи с позднейшими разъяснениями» («Киевские Университетские Известия» 1871, № 1-2, 4-11) получил степень магистра политической экономии и был командирован за границу. В 1873 году Университет святого Владимира избрал Зибера доцентом по кафедре политической экономии и статистики, но в 1875 году он вышел в отставку и поселился в Швейцарии, откуда постоянно участвовал своими статьями в русских журналах, а также в газете «Русские Ведомости».

Из журнальных статей Зибера лучшие: «Экономическая теория Карла Маркса» («Знание», 1876 № 10, 12; 1877 № 2; «Слово» 1878 № 1, 3, 9, 12); «История швейцарской альменды» («Вестник Европы», 1881 № 10); «Экономические эскизы» («Отечественные Записки» 1880 № 12; 1881 № 3, 5, 6, 9, 11; 1882 № 4 и 6); «Судьбы общинного владения в Швейцарии» («Вестник Европы» 1882, № 7); «О влиянии прогресса на бедность» («Русская Мысль» 1883 № 9, 11, 12); «Распределение поземельной собственности в Германии» («Русская Мысль» 1883 № 1 и 2); «Общественная экономия и право» («Юридический Вестник» 1883 № 5, 9 и 10).

Наибольшую известность доставило Зиберу вышеупомянутое сочинение о «Теории ценности», в момент издания было самым полным не только на русском языке, но и в иностранной литературе изложением различных теорий и определений ценности и капитала. Д. Рикардо, имя которого поставлено в заглавии этого сочинения, является только центром, около которого группировались другие экономисты.

Чрезвычайно высоко ставя Рикардо (полное собрание сочинений которого, в переводе на русский язык, Зибер издал особой книгой, в 1882), Зибер, в то же время, старался доказать прямую преемственную связь между теориями ценности Рикардо и Карла Маркса. Зибер считался лучшим популяризатором Маркса в русской литературе. Это выразилось и в горячей защите главного сочинения К. Маркса: «Капитал» от его русских критиков, В. Герье, Б. Чичерина и Ю. Жуковского, а также и в более позднем, главном сочинении Зибера: «Рикардо и К. Маркс в их общественно-экономических исследованиях» (СПб. 1885). В этой книге, являющейся, до определённой степени, переработкой «Теории ценности», Зибер ещё полнее изобразил естественную эволюцию теории Рикардо в учение Маркса, осветив особенно ярко процесс развития капиталистического производства и переживание им трёх основных фазисов: ремесло, мануфактура, фабрика.

Благодаря, главным образом, трудам Зибера, трудовая теория ценности Рикардо-Маркса и Марксовская схема экономического развития получили и в русской экономической науке твердую и прочную постановку. Сам способ изложения и критики рассматриваемых теорий обнаруживает как обширную эрудицию Зибера, так и его выдающуюся способность к теоретическому мышлению и творчеству.

Большинство остальных трудов Зибера вращается около тех же теоретических вопросов. В «Очерках первобытной экономической культуры» (1883) Зибера, пользуясь обширным литературным материалом по описанию быта различных народов и племен, в том числе историческими данными о первобытном состоянии европейских народов, делает попытки обобщения первобытных форм общественной жизни.

Главное его внимание обращено на явления экономические, но рядом с ними освещаются формы брачных и семейных отношений и т. п. стороны жизни общества. Основная мысль сочинения заключается в том, что общинные формы хозяйства, на их различных стадиях, представляют универсальные формы экономической деятельности на ранних ступенях развития. Подтверждается это рассмотрением разных видов и моментов общинной хозяйственной деятельности — охоты, рыбной ловли, пастушества, земледелия, работ по выжиганию лесов, орошению, постройке жилищ. Первобытные виды и понятия собственности и различные формы обмена также находят у Зибера достаточно полное освещение, равно как и процесс развития общественно-должностной деятельности, общин, каст и корпораций. Зибер умер и погребен в Ялте (Поликуровский мемориал).

Ссылки

• [www.rulex.ru/01080251.htm Биография Зибера]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Зибер, Николай Иванович

– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.