Зиемельблазма

Достопримечательность
Дом Культуры Зиемельблазма Kultūras pils Ziemeļblāzma
Страна	Латвия
Город	Рига
Автор проекта	Аугустс Домбровскис
Строительство	1910—1913 годы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Зиемельблазма (латыш. Ziemeļblāzma) — антиалкогольное общество в дореволюционной Риге. Преследовало цели культурного просвещения жителей окраины Лифляндской столицы.

История

Общество по борьбе с пропагандой алкоголя «Зиемельблазма» было основано на территории современного рижского микрорайона Вецмилгравис в 1904 году благодаря стараниям известного латышского мецената и подвижника Августа Домбровского. Домбровский, которому принадлежит роль первооткрывателя курортно-рекреационной функции маленького населённого пункта Вецаки, фактически проспонсировал создание этого общества, не желая примиряться с алкоголизацией окраинного населения губернского центра. За некоторое время до этого, в 1887 году он основал первую лесопильню на территории Мюльграбена (современный Милгравис), тем самым обеспечив постоянной работой местных жителей, а в 1900 году благодаря его стараниям там же были открыты элементарная школа и детский сад.

Активное участие в деятельности общества Зиемельблазма (переводится с латышского языка как «Северное сияние») принимали видные деятели латышской литературы и общественной мысли: писатель и художник Янис Яунсудрабиньш (1877—1962 годы), который с 1910 по 1913 годы оказывал всяческую поддержку в культурном просвещении населения района. Также следует отметить подвижническую деятельность другого известного латышского прозаика и поэта Леона Паэгле (1890—1926), который в период с 1911 по 1914 году регулярно выступал с докладами на темы национальной и мировой литературы и культуры.

Первое здание было выстроено в 1904 году на деньги мецената Домбровского, однако в 1906 году оно было сожжено карательной экспедицией, направленной губернскими властями на подавление беспорядков в Риге, вызванных революцией 1905—1907 годов.

Следующее здание, сохранившееся до наших дней, было построено в 1913 году; оно находится по адресу Улица Зиемельблазмас, 36. В первое десятилетие XX века в обществе были основаны театр, начал активно выступать хор, открылся зал для художественных выставок и большая библиотека. Визитной карточкой организации были интеллектуально-просветительские вечера вопросов и ответов. Также по инициативе руководителей общества регулярно проводились спортивные мероприятия и детские праздники. Часто устраивались литературные вечера для широких кругов населения района (в основном представителей рабочего класса).

Современность

В январе 2011 года мэр Риги Нил Ушаков призвал министра культуры Сармите Элерте ознакомиться со всеми важнейшими культурными учреждениями Риги, которые нуждаются в ремонте. В том числе и с зданием «Зиемельблазма». В ходе осмотра здания Сармите Элерте высказалась, что у государства денег на реконструкцию данного здания нет.

Перед этим Рижская дума подавала заявку на получение европейского финансирования для реконструкции данного архитектурного строения, представляющего особую историческую, архитектурную, а также просветительскую ценность, являясь единственным подобным центром культуры в районах Риги Вецаки, Саркандаугава и Вецмилгравис, но Министерство культуры её отклонило с уточнением о допущенной неточности в проекте. Рижская дума рассчитывала получить 1,5 миллиона латов из европейских денег.

Общая стоимость проекта, по словам председателя Рижской думы Нила Ушакова, должна составить 9,6 миллиона латов. Уже в 2011 году на осуществление проекта из городского бюджета было выделено 2,5 миллиона латов. Реновация Дома Культуры началась в марте 2011 года и закончилась в мае 2013 года.

4 мая 2013 года, после объемных реновационных работ, состоялось торжественное открытие дома культуры Зиемельблазма и прилегающего к нему парка.

Осуществление данного проекта играет большую роль в подготовке к 2014 году, когда Рига станет культурной столицей Европейского Союза. В предыдущие годы Рижское самоуправление за свои деньги отремонтировало Национальный театр, Национальную оперу, и Рижский русский театр им. М. Чехова. Также в данный момент за деньги самоуправления, без поддержки государства, начата реконструкция Дома Культуры ВЭФ и Художественного музея.

Литература

• Grāpis, Andrejs. Augusts Dombrovskis. Mūžs un veikums. Index i. Rīga, 2006 432 lpp. ISBN 9984-632-30-X

Ссылки

• [www.riga.lv/LV/Channels/Riga_Municipality/Executive_authority/ipasa_statusa_institucijas/ziemelu_izpilddirekcija/Ziemelu_rajona_izpilddirekcija/Ziemelu+rajons.htm Дом культуры «Зиемельблазма» на портале Рижского самоуправления]
• [ziemelblazma.times.lv/dom.html О создании общества Зиемельблазма Августом Домбровским]
• [www.chas.lv/win/2010/02/11/g_029.html?r=32& «Завещание Домбровскиса». Материал газеты «Час»]

Отрывок, характеризующий Зиемельблазма

– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.