Зизаний, Лаврентий Иванович

Лаврентий Иванович Зизаний

Лаврентий Иванович Зизаний (иначе Лаврентий Тустановский; настоящая фамилия — Куколь; около 1570 — после 1633) — западнорусский языковед, писатель, переводчик, педагог, богослов и церковный деятель. Брат Стефана Зизания.

Биография

Первоначально был преподавателем во Львовской братской школе, откуда в 1592 перешёл в Брест, затем в Вильну (ныне Вильнюс), где в 1596 издал азбуку и церковнославянскую грамматику. Грамматика Зизания — один из первых памятников восточнославянской филологии. Написана с сознательной ориентацией на греческие и латинские образцы. Целью её было доказать равную значимость церковнославянского языка с греческим; описательных или нормативных целей Зизаний не преследовал (его предписания иногда достаточно сильно отклоняются от реальной языковой практики того времени).

Зизаний был воспитателем у князя Александра Константиновича Острожского в Ярославле Галицком. Приехав в 1626 в Москву, он представил патриарху Филарету рукопись своего катехизиса с просьбой её исправить.

Патриарх поручил исправление богоявленскому игумену Илье и справщику Григорию Онисимову, причём по поводу некоторых спорных мест у Лаврентия Зизания было с ними собеседование, окончившееся отказом его от всех тех мнений, которые были заподозрены московскими цензорами. Прение о катехизисе напечатано Тихонравовым в «Летописи русской литературы и древностей» (кн. IV, отд. II, и отдельно Общ. Люб. Др. Письм., СПб. 1878 № XVII). Нельзя утверждать, что катехизис Зизания попал в обращение, хотя и был напечатан в 1627 году. Патриарх Филарет не решился выпустить его в свет, ибо эта книга была не выражением веры православной церкви того времени, а лишь «сочинением одного литовского протопопа, исправленным двумя московскими грамотеями» (митрополит Макарий, «История русской церкви», т. 11, стр. 50-59).

В 1628 году Зизаний присутствовал на Киевском церковном соборе, осудившем Мелетия Смотрицкого за отступничество от православия. После этого Зизаний, вероятно, вернулся в Корец. О дальнейшей его судьбе данных не имеется.

Сочинения

• [vivaldi.nlr.ru/br000070014/view Лексис. Вильно 1596 год] [litopys.org.ua/zyzlex/zyz.htm]
• [vivaldi.nlr.ru/br000070028/view Грамматика славенская. — Вильно: 1596. — 96 л.; 8°.]
• [litopys.org.ua/zyzgram/zy.htm Лаврентій Зизаній. Граматика словенська. К., 1980].
• [sobornik.ru/text/kathehisis/kathehisis.htm Лаврентий Зизаний Тустановский. КАТЕХИЗИС БОЛЬШОЙ. — ок. 29.I.1627]

Галерея

• Grammatica slovenska 1596.png

  «Грамматика словенска, 1596»

• Букварь Зизаний.jpg

  «Наука ку читаню и розуменю писма словенскаго»

• Зизаний.gif

  Богословский диспут справщиков с Лаврентием Зизанием (в центре). Рукописная миниатюра начала XVIII века, с оригинала XVII века

• Лексикон 1596 год.png

  «Лексис» 1596 год. 68 страница О знамении крестном

• Большой катехизис.png

  «Большой катехизис» 1627 год Лаврентий Зизаний Оглавление

Литература

• Грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого / Сост., подг. текста, научный комментарий и указатели Е. А. Кузьминовой; предисл. Е. А. Кузьминовой, М. Л. Ремнёвой. — М.: Изд-во МГУ, 2000. — 528 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-211-03907-6. (в пер.)
• Зизаний, Лаврентий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Исаевич Я. Д. — Новые материалы об укр. и белорусских книгопечатниках первой пол. XVII в. // Книга. — М., 1977 . — Сб. 34.
• Голубев С. — Южнорусский православный катехизис 1600 года // ЧИОНЛ. — 1890 . — Кн. 14.
• Ильинский Ф. М. — Большой Катехизис Лаврентия Зизания // ТКДА. — 1898 . — № 2.

Отрывок, характеризующий Зизаний, Лаврентий Иванович

Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?