Зимнее наступление (1939—1940)
| Зимнее наступление | |||
| Основной конфликт: Вторая японо-китайская война | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Тактическая победа Китая | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Наступление зимой 1939—1940 годов — стратегическое наступление народно-революционной армии китайской республики против войск императорской армии Японии в ходе японо-китайской войны. Оно началось в ноябре 1939 года, и было успешно остановлено японцами к апрелю 1940 года, однако ответное японское контрнаступление на северном участке фронта также закончилось неудачей.
Содержание
Стратегическая ситуация к концу 1939 года
В 1939 году китайцам удалось остановить два японских наступления — летнее и осеннее. Это придало китайской стороне уверенность в своих силах; кроме того, считалось, что в связи с тем, что японские войска рассредоточены на очень большой территории, то японцы не смогут предпринять большого наступления, не получив дополнительных подкреплений. Правда, используя преимущество передвижений по внутренним линиям, японцы были в состоянии перебрасывать войска для организации локальных наступлений или борьбы с партизанами в тыловых районах, однако китайская сторона полагала, что общая нехватка войск у японцев, а также начавшаяся реорганизация японской армии (переход с дивизий 4-полкового состава на дивизии 3-полкового состава и создание слабых Отдельных смешанных бригад) даёт Китаю шанс перехватить инициативу.
План китайской стороны
Китайская сторона рассчитывала, что в случае нанесения одновременных многочисленных ударов по всей линии фронта японские силы окажутся скованными и не смогут приходить на помощью друг другу. Основные удары должны были наносить 2-й, 3-й, 5-й и 9-й военные районы, и потому они получили все новые и реорганизованные боевые части; 1-й, 4-й, 8-й, а также Шаньдун-Цзянсуский и Хэбэй-Чахарский военные районы должны были наносить вспомогательные удары и обходиться имеющимися силами.
Северный Китай
План наступления в Северном Китае
Силы 2-го военного района НРА должны были перерезать коммуникации японской 1-й армии вдоль железных дорог Чжэнтай (Чжэндин — Тайюань) и Тунпу (идёт от Датуна на юг через Тайюань до уезда Пусянь), и очистить южную часть провинции Шаньси от японских войск. 40-му и 27-му корпусам поручалось атакой сковать силы японской 36-й дивизии в уездах Чанчжи и Чжанцзы; к юго-западу от них 4-я, 5-я и 14-я группы армий должны были атаковать на восток, а 34-й и 61-й корпуса — на запад, чтобы перерезать железную дорогу Тунпу между Ичэном и Юньчэном в Цзяньсяни, Вэньси и Аньи, и тем самым разъединить находящиеся в Цюйво и Хоума японские 37-ю и 41-ю дивизии.
Силы 1-го военного района НРА должны были поддержать действия 2-го района атакой на район Кайфэн-Боай в провинции Хэнань, чтобы связать японские 35-ю дивизию и 4-ю кавалерийскую бригаду, входившие в состав Северо-Китайского фронта.
Южнее Хуанхэ 3-я группа армий должна была перерезать железную дорогу Лунхай (Ланьчжоу — Ляньюньган) на участке Ланькао — Кайфэн. Для этого основным силам 81-й дивизии поручалось атаковать Кайфэн, а её отдельным частям — Ланькао, что позволило бы действовавшим на границе провинций Аньхой и Хэнань партизанским частям (численностью до 40 тысяч человек) перерезать железную дорогу к востоку и западу от Ланькао, а также нарушить движение по автодорогам через Тунсюй, Хуайян и Луи. К юго-востоку от них 2-й кавалерийский корпус должен был выдвинуться в район к востоку от Босянь и от Луи атаковать Шанцю с востока. Дополнительные силы выделялись для перехвата деблокирующих сил японской 21-й дивизии, двигающихся на запад от Даншани и Сучжоу.
Одновременно с этим севернее Хуанхэ 36-я группа армий должна была атаковать Боай и Синьсян. Новому 5-му корпусу поручалось атаковать позиции, удерживаемые японской 1-й отдельной смешанной бригадой к югу и северу от Аньяна. 47-й корпус должен был уничтожить мосты на железных дорогах и очистить от японских войск район гор Тайханшань. 9-му корпусу поручалось атаковать войска японских 35-й дивизии и 4-й кавалерийской бригады в Боае, Цзисяни, Мучэне и районе Сюу-Боай к западу от железной дороги.
Хэбэйско-Чахарский военный район НРА должен был поддержать 2-й военный район, используя свои основные силы — 69-й корпус с его новой 6-й дивизией, а также партизанские части, чтобы перерезать коммуникации противника в окрестностях лежащих на железной дороге Бэйпин — Ханькоу городов Шицзячжуана, Баодина (удерживаемых японской 110-й дивизией) и Синтая (обороняемого 8-й отдельной смешанной бригадой). Прочие части должны были перерзать коммуникации в районе лежащих на железной дороге Тяньцзинь — Пукоу городов Цанчжоу и Дэчжоу (удерживаемых 27-й дивизией). Эти действия должны были не дать Северо-Китайскому фронту воззможности перебросить силы на поддержку 1-й армии в Шаньси.
8-й военный район НРА должен был помочь 2-му району действиями в северной части провинции Суйюань, атакуя Кавалерийскую группу Гарнизонной армии Внутренней Монголии в Баотоу и Хух-Хото. Основным силам — 35-му корпусу — поручалась атака Баотоу. 6-й кавалерийский корпус и Передовой отряд должны были перерезать идущую к Баотоу железную дорогу, чтобы не дать 26-й дивизии прийти из Датуна на помощь Баотоу, в то время как 81-й корпусу и партизанским частям поручалось уничтожение изолированных японских гарнизонов.
Шаньдун-Цзянсуский военный район должен был не дать японцам возможности перебрасывать войска между Северным и Центральным Китаем по железной дороге Тяньцзинь — Пукоу. В шаньдунской части района 51-й корпус должен был атаковать Тайань, 57-й корпус — Тэнчжоу (обороняемые 32-й дивизией); в цзянсуской части района войска 89-го корпуса должны были атаковать Чучжоу, удерживаемый 12-й отдельной смешанной бригадой.
Ход боевых действий
Подготовка к наступлению была завершена 26 ноября 1939 года. Вспомогательные атаки должны были состояться в конце ноября, основные — в начале декабря.
2-й военный район
Ещё до начала китайского наступления японцы 3 декабря атаковали силы 2-го военного района НРА у железной дороги Тунпу в уездах Сясянь и Вэньси в районе Юньчэна. На отражение японских атак ушло 9 дней; зачистка региона от японских опорных пунктов продолжалась до 20 декабря.
Генеральное наступление 2-го военного района НРА началось 10 декабря 1939 года. Китайскими войсками были окружены японские укреплённые пункты в горном проходе Хэнлингуань в уезде Цзянсянь. Объединённые силы 4-й и 5-й армейских групп атаковали японские позиции в Сясянь. К концу декабря юго-восточная часть уезда Вэньси была очищена от японских войск. В ответ японская 37-я дивизия контратаковала из Юньчэна и Сясяни. В начале января части китайского 98-го корпуса и 7 дивизии контратаковали контратакующих японцев, и положение стало ничейным.
К северо-востоку от зоны боевых действий 4-й и 5-й армейских групп 14-я группа армий атаковала Ичэн и Цзянсянь. 15 декабря японцы контратаковали при поддержке авиации. 18 декабря китайские войска взяли Лунхуа и преследовали отступающие японские части до Ичэна.
Тем временем в восточной части провинции Шаньси 40-й и 27-й корпуса 13 декабря начали атаку частей японской 36-й дивизии в уездах Чжанцзы и Чанчжи. 27-й корпус успешно выполнил окружение городов Чанчжи и Тунлю. 1 января 1940 года японцы при поддержке артиллерии и авиации организовали мощный деблокирующий удар из Чанчжи на юго-запад; бои с неопределённым результатом привели к тяжёлым потерям с обеих сторон. 3 января части 40-го корпуса перешли в контратаку, и зажатые с двух сторон японцы были вынуждены отступить обратно в Чанчжи. В конце января китайские части взяли Личэн и Лучэн в окрестностях Чанчжи, и перерезали горный проход Дунъянгуань к востоку от Лучэна.
1-й военный район
1 декабря войска 3-й группы армия и партизанские соединения перерезали железную дорогу Лунхай к востоку и западу от Ланькао, а также дороги в уездах Тунсюй, Хуайян и Луи. 15 декабря 81-я дивизия взяла железнодорожную станцию Лован, а на следующий день вошла в Кайфэн.
Тем временем на юго-востоке 2-й кавалерийский корпус окружил Шанцю и атаковал его с востока, уничтожив аэродром. Силы внешнего кольца окружения уничтожили японские деблокирующие силы, двигавшиеся с востока по железной дороге Лунхай.
Севернее Хуанхэ атаковала 36-я группа армий. Её новый 5-й корпус 6 декабря атаковал позиции японской 1-й отдельной смешанной бригады к югу и северу от Аньяна, уничтожив железнодорожные мосты. к 13 декабря 47-й корпус завершил очистку от японских войск гор Тайханшань.
8-й военный район
Несмотря на то, что ему достался наименьший участов, 8-й военный район НРА показал наилучшие результаты в ходе кампании.
Во время вспомогательной атаки 18 декабря 1939 года 6-й кавалерийский корпус и Передовой отряд перерезали железную дорогу в окрестностях Хух-Хото, а 81-й корпус занялся уничтожением отдельно расположенных японских гарнизонов. 19 декабря основные силы 35-го корпуса атаковали Баотоу, и 20 декабря, захватив штаб-квартиру японской Кавалерийской группы, завязали уличные бои. К 22 декабря японские части были зажаты в юго-западной части города.
Японское командование предприняло усилия для спасения окружённой Кавалерийской группы. Из Бэйпина в Баотоу было послано 2 тысячи солдат с 10 орудиями и 8 танками. 24 декабря были посланы дополнительные подкрепления, вынудившие китайские войска перейти к обороне.
К 28 января 1940 года японцы сосредоточили в Баотоу силы, достаточный для перехода в наступление, и атаковали в западном направлении, 3 февраля взяв Уюань (поэтому в японской историографии Японо-китайской войны эти события названы «Первой битвой за Уюань»), а 4 февраля — Линьхэ. Командование 8 района не смирилось с этой потерей, и в начале апреля контратаковало японцев, вернув Уюянь и вынудив японцев отступить к Баотоу (в японской историографии эти события названы «Второй битвой за Уюань»).
Хэбэй-Чахарский и Шаньдун-Цзянсуский военный районы
Действовавшие в японском тылу Хэбэй-Чахарский и Шаньдун-Цзянсуский военные районы перерезали железнодорожные линии, не дав японцам маневрировать войсками между Северным и Центральным Китаем. В ответ в начале февраля японцы провели Шаньдунскую операцию: 21-я, 32-я дивизии и 5-я отдельная смешанная бригада провели «зачистку» Шаньдунского полуострова, а морская пехота 18 февраля высадилась на его оконечности. По японским данным, к 21 февраля китайская сторона потеряла в Шаньдуне порядка 20 тысяч человек.
Итоги наступления в Северном Китае
Хотя 40-й и 27-й корпуса и выполнили свою задачу по сковыванию японских войск в уездах Чжанцзы и Чанчжи, однако в целом наступление 2-го района в юго-западной части провинции Шаньси провалилось: китайские войска не смогли ни захватить крупные города, ни перерезать железную дорогу Тунпу (кроме участка между Вэньси и Аньи). В конце операции командование 2-го района заявило, что его войсками было убито и ранено 13 770 японских солдат и офицеров. 1-й район заявил об уничтожении 5130 японских солдат и офицеров; в целом он выполнил задачу по сковыванию японских войск в своей зоне ответственности. 8-й район сумел в итоге отбросить японские войска к Баотоу. Партизанские силы в японском тылу наносили требуемые от них удары, но без решающего успеха; японская контратака на Шаньдунском полуострове нанесла им чувствительные потери.
Центральный Китай
План наступления в Центральном Китае
Объектом наступления в Центральном Китае должна была стать 11-я японская армия. Силы 5-го и 9-го военных районов НРА должны были организовать концентрированную атаку, силы 6-го и 3-го районов — поддержать их; кроме того, 3-й район вместе с Шаньдун-Цзянсуским районом должны были изолировать 11-ю армию от возможности получения помощи со стороны находящейся ниже по течению Янцзы 13-й армии.
Силы 3-го военного района НРА должны были атаковать позиции 116-й дивизии на южном берегу Янцзы между Уху и Хукоу, при этом основные силы должны были с помощью мин и артиллерии прервать сообщение по Янцзы, дабы не дать японской 13-й армии прийти на помощь 11-й. Тем временем Шаньдун-Цзянсуский военный район, действуя вдоль железной дороги Тяньцзинь — Пукоу, должен был поддержать её усилия операциями на северном берегу Янцзы.
Силы, действовавшие к югу от Янцзы, были разделены на три группы:
- Правофланговая армия должна была атаковать врага в районе Тунгуаньшань — Тунлин, и в итоге взять Тунлин. Часть войск должна была быть послана к Уху, чтобы связать японскую 15-ю дивизию.
- Центральная армия должна была атаковать опорные пункты врага в зоне своей ответственности, чтобы обеспечить безопасность вверенного ей района.
- Левофланговая армия должна была выйти к берегам Янцзы между Дунлю и Сянкоу, а также между Хукоу и Пэнцзэ, и прервать вражеское сообщение по реке.
10-й группе армий поручалось атаковать Ханчжоу, Фуян и Линьпин, чтобы сковать силы 22-й дивизии в этом районе, в то время как 32-я группа армий должна была угрожать Наньчану с востока, помогая наступлению 9-го военного района.
Силы 9-го военного района НРА при поддержке сил 3-го и 6-го районов должны были атаковать 6-ю, 33-ю, 34-ю и 40-ю японские дивизии, а также 14-ю и 18-ю отдельные смешанные бригады. Эти части японской 11-й армии располагались к югу от Янцзы вдоль железной дороги Гуанчжоу — Ханкоу в Пуци и Сяньнине. Далее 9-й район должен был атаковать Учан и Наньчан, и изолировать японскую 6-ю дивизию в Юэяне.
- 15-й группе армий при поддержке 53-го корпуса 3-го военного района поручалось железную дорогу Гуанчжоу — Ханкоу и изолировать 6-ю дивизию в Юэяне.
- 27-й группе армий поручалось атаковать железную дорогу Гуанчжоу — Ханкоу в Пуци и Сяньнине, и продвигаться на Учан.
- 30-й группе армий поручалось атаковать на север между двумя линиями железных дорог, поддержать наступление 27-й группы армий на Учан, продвигаться на Цзюцзян и Синьган.
- 19-й группе армий поручалось при поддержке 32-й группы армий 3-го военного района атаковать Наньчан.
Силы 5-го военного района НРА должны были сковать силы 3-й, 13-й и 39-й дивизий, а также 14-й отдельной смешанной бригады японской 11-й армии севернее Янцзы между Синьяном и Уханью на железной дороге Пекин-Ханькоу, а также перерезать дороги Ханькоу — Ичан и Сянфань — Хуаюань. Для выполнения этих задач силы 5-го района были разделены на четыре армии:
- Армия, действующая к северу от Реки должна была отправить одно подразделение через реку к востоку от Шаяна, чтобы атаковать Тяньмэнь и Цзаоши, в то время как основные силы атакуют противника вдоль дороги Ханькоу — Ичан.
- Правофланговая армия должна была отправить силы через реку к югу от Чжунсяна, чтобы атаковать противника к западу от Синьши, а основными силами пересечь реку к северу от Чжунсяна и атаковать противника вдоль дороги Синьши-Чжунсян. После захвата основных опорных пунктов и перерезания коммуникаций армия должна была действовать вдоль линии Синьши — Сунхэ — Пинба в готовности к последующим операциям.
- Левофланговая армия (или Армия, действующая к востоку от Реки) должна была частью сил атаковать от Пинлиня на Мапин и Сихэ, продвинуться до дороги Аньлу — Иншань и перерезать пути сообщения в тылу противника. Её основные силы должны были атаковать Суйчжоу и Гуаньмяо.
- Армия, действующая в южной части провинции Хэнань должна была выделить силы для атаки противника севернее Иншаня, и отправить крупные силы для перерезания линий снабжения противника в районе Гуаншуй — Синьян. Основными силами она должна была захватить Синьян.
- Партизанские силы восточной части провинции Хубэй должны были помогать основным силам, действуя вдоль линии Гуаншуй — Синьян.
Ход боевых действий
3-й военный район
Наступление 3-го военного района началось 16 декабря, и поначалу развивалось успешно. Однако из-за плохой координации действий между Правофланговой и Центральной армиями 16-я дивизия и 10-я резервная дивизия Центральной армии понесли тяжёлые потери, 20 декабря были заменены 40-й и 67-й дивизиями. 23 декабря японцы ввели в бой авиацию и резервы, в результате, несмотря на интенсивные бои, китайские войска не смогли продвинуться дальше. 28 декабря китайцы произвели перегруппировку: в то время как основные силы удерживали захваченные позиции, специальные колонны выдвинулись к Янцзы для пресечения с помощью мин и артиллерии движения судов по реке.
На юге 10-я группа армий в ночь на 13 декабря взяла Ханчжоу, Фуян и Линьпин. Японцы перебросили подкрепления на этот участок, и весь январь там шли тяжёлые бои.
9-й военный район
9-й военный район начал наступать 12 декабря, перерезая японские линии снабжения, разрушая железные дороги и прерывая проводную связь. Японцы стали высылать отряды для восстановления связи и сообщения, и между этими отрядами и китайскими войсками развернулись бои.
5-й военный район
Наступление 5-го военного района началось 12 декабря. Вскоре китайские войска форсировали реку Ханьшуй и окружили японские укреплённые пункты на её восточном берегу. Японцы в ответ перебросили на угрожаемый участок подкрепления, и к концу декабря оттеснили китайцев обратно за Ханьшуй.
Армия, действующая в южной части провинции Хэнань, также начала действовать 12 декабря, но ей сопутствовал больший успех, и поэтому ей на помощь были переброшены войска из северной части провинции Хубэй. 7 января китайские войска окончательно заняли гору Хуашань.
Итоги наступления в Центральном Китае
3-й военный район не смог взять крупных городов на Янцзы, однако сковал японские силы в зоне своей ответственности и нарушил речное судоходство; силы японской 13-й армии не перебрасывались на помощь располагавшейся выше по реке 11-й армии.
Силы 9-го военного района атаковали японские войска, но без особого успеха. Запланированные наступления 27-й армии на Учан и 30-й армии на Цзючан не состоялись.
Силы 5-го военного района не смогли осуществить своих амбициозных планов.
Южный Китай
Силам 4-го военного района НРА поручалось частью сил взять Шаньтоу и Чаочжоу, в то время как основные силы сковывали японцев вдоль железной дороги Цзюлун — Гуанчжоу, не давая перебрасывать подкреплений из провинции Гуандун для участия в происходивших в это время сражениях в южной части провинции Гуанси. В Гуанси нужно было отбросить от Наньнина остатки японских 5-й дивизии и Тайваньской смешанной бригады, разбитых в сражении за Куньлуньское ущелье.
Когда стало очевидно, что китайцы начали крупное наступление, японцы прекратили запланированный отвод в Японию 106-й дивизии из Центрального Китая, и 29 декабря перебросили её на юг на помощь 21-й армии. 2 января китайские войска взяли Лунсянь, 4-го — Гуаньду, 5-го — Цинтан. 3 января 2-й вспомогательный корпус начал осаду Индэ, и 5 января взял город. 10-января был взят Цинчэн, 11-го — Пацзянкоу, 12-го — Юаньтань, 16-го — Иньчжаньао.
Благодаря сокращению линии фронта и подкреплениям, полученным из Центрального Китая, японцы смогли деблокировать силы в южной части провинции Гуанси.
Напишите отзыв о статье "Зимнее наступление (1939—1940)"
Литература
- Чуйков В. И. «Миссия в Китае. Записки военного советника», — Москва: главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981.
Отрывок, характеризующий Зимнее наступление (1939—1940)
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
