Зимняя классика НХЛ 2012
| Дата: | 2 января 2012 года | |||||||||||||
| Арена: | Ситизенс Банк Парк | |||||||||||||
| Город: | Филадельфия, США | |||||||||||||
| ||||||||||||||
| Лучший игрок: | Майкл Рапп | |||||||||||||
| Зрителей: | 46,967 | |||||||||||||
| Победный гол: | Брэд Ричардс | |||||||||||||
Пятый матч «Зимней классики», в рамках регулярного чемпионата НХЛ 2011/2012, состоялся 2 января 2012 года в Филадельфии на открытой площадке «Ситизенс Банк Парк» между командами Филадельфия Флайерз и Нью-Йорк Рейнджерс.
Для «Филадельфии» это был второй матч «Зимней классики» после встречи в Бостоне с местными «Брюинз» в 2010 году.
Первоначально планировалось проведение матча 1 января на футбольном стадионе Lincoln Financial Field, однако местная команда Филадельфия Иглз в этот день принимала Вашингтон Редскинз в заключительном туре регулярного чемпионата НФЛ.
Матч был перенесён на бейсбольный стадион «Ситизенс Банк Парк», являющийся домашним для команды МЛБ — Филадельфия Филлис и состоялся 2 января 2012 года.
Матч закончился волевой победой хоккеистов из Нью-Йорка, 3:2.
Содержание
Ход матча
В ежегодно проводимом матче на открытом воздухе Нью-Йорк Рейнджерс одолели Филадельфию Флайерз. Игра двух заклятых врагов в присутствии почти 50 тысяч зрителей на стадионе «Citizens Bank Park» в Филадельфии развивалась по лихо закрученному сценарию.
Еще за день до игры основной вратарь филадельфийцев Илья Брызгалов, в последнее время играющий далеко не лучшим образом, ошарашил репортеров, заявив, что не выйдет в стартовом составе своей команды на «Зимнюю классику»: «У меня есть отличные новости и новости еще лучше. Отличные – я не играю завтра. Новости еще лучше – у нас есть шанс на победу». После этого Брызгалов, известный оригинальным стилем общения с прессой, порадовал журналистов рассказами о том, что собирается продать свои специально изготовленные щитки в стиле «ретро» на интернет-аукционе.
Первый период игры завершился с нулевым счетом, и по-настоящему опасные моменты можно было пересчитать по пальцам одной руки. Одним из них стал выход «один-в-ноль», где Яромир Ягр не смог переиграть Хенрика Лундквиста.
Во втором периоде игра заметно оживилась, что вылилось в голевой прорыв. Сначала молодой игрок «Флайерз» Брэйден Шенн воспользовался ошибкой Хенрика Лундквиста и вывел хозяев льда вперед. Для Шенна это был первый гол и первое очко в НХЛ. Не прошло и двух минут, как Макс Талбо и Клод Жиру подловили защитников противника на опрометчивой атаке и мастерски разыграли свою комбинацию, увеличив счет. Но «Рейнджерс» и не думали сдаваться. Уже через тридцать секунд отставание было снова сокращено до минимального – четвертое звено создало момент, который был блестяще реализован Майком Раппом, более известным своими навыками в кулачных боях, чем в атакующих действиях. Год назад Рапп играл в «Зимней классике» в составе Питтсбург Пингвинз, и тогда на его счету была лишь драка с Джоном Эрскином из Вашингтон Кэпиталз. На второй перерыв команды ушли при счете 2:1 в пользу «Флайерз».
«Рейнджерс» в третьем периоде взялись за дело, и результат не заставил себя долго ждать – практически через три минуты после начала заключительного игрового отрезка Рапп сравнял счет. А затем пришла пора действовать самому громкому приобретению нью-йоркского клуба – Брэду Ричардсу. Звездный центрфорвард первым оказался у отскочившей шайбы и в одно касание отправил её под перекладину ворот Сергея Бобровского, тем самым выведя свою команду вперед – 3:2. «Летчики», игравшие без одного из своих лидеров, Яромира Ягра, на протяжении двух периодов (он получил травму в первом периоде), долго не могли создать последний штурм. Когда же им это удалось, наступила развязка. В нескольких сантиметрах от ворот Лундквиста защитник Райан МакДонах упал на шайбу, накрыв её. За это был назначен буллит. Исполнять его был призван Дэнни Бриер, но он не смог переиграть Лундквиста. Еще несколько неудачных бросков по воротам в последние секунды, и Нью-Йорк Рейнджерс празднуют победу в «Зимней классике».
| 2 января 2012 |
|
Ситизенс Банк Парк - Филадельфия |
Составы
Главный тренер: Питер Лавиолетт |
Главный тренер: Джон Торторелла | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Факты[3]
- Форвард «Флайерз» Макс Талбо стал первым хоккеистом, сыгравшим в трех матчах «Зимней классики».
- Также это была первая игра, которая проходила не первого, а второго января.
- Как и в прошлом году, на протяжении последних недель телевизионный канал HBO снимал документальный сериал «NHL 24/7: Road To The Winter Classic». Телевизионщики показали закулисную жизнь команд НХЛ на пути к одному из главных событий года.
См. также
Напишите отзыв о статье "Зимняя классика НХЛ 2012"
Примечания
- ↑ Брызгалов являлся запасным голкипером на этом матче и на лед не выходил.
- ↑ Бирон являлся запасным голкипером на этом матче и на лед не выходил.
- ↑ [www.voanews.com/russian/news/Winter-Classic-2012-01-03-136630833.html New York Rangers выиграли «Зимнюю классику-2012» | Новости | Русская Служба "Голоса Америки"]
Ссылки
- [www.nhl.com Официальный сайт НХЛ]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
| Национальная хоккейная лига в сезоне 2011/2012
| |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Драфт • Зимняя классика • Матч всех звёзд • Плей-офф Кубка Стэнли • Финал Кубка Стэнли | |||||
| Восточная конференция | Западная конференция | ||||
| Атлантический дивизион | Северо-Восточный дивизион | Юго-Восточный дивизион | Центральный дивизион | Северо-Западный дивизион | Тихоокеанский дивизион |
| Нью-Джерси Девилз | Баффало Сейбрз | Вашингтон Кэпиталз | Детройт Ред Уингз | Ванкувер Кэнакс | Анахайм Дакс |
| Нью-Йорк Айлендерс | Бостон Брюинз | Виннипег Джетс | Коламбус Блю Джекетс | Калгари Флэймз | Даллас Старз |
| Нью-Йорк Рейнджерс | Монреаль Канадиенс | Каролина Харрикейнз | Нэшвилл Предаторз | Колорадо Эвеланш | Лос-Анджелес Кингз |
| Питтсбург Пингвинз | Оттава Сенаторз | Тампа Бэй Лайтнинг | Сент-Луис Блюз | Миннесота Уайлд | Сан-Хосе Шаркс |
| Филадельфия Флайерз | Торонто Мейпл Лифс | Флорида Пантерз | Чикаго Блэкхокс | Эдмонтон Ойлерз | Финикс Койотс |
Отрывок, характеризующий Зимняя классика НХЛ 2012
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
