Зимовье Зверей

Зимовье Зверей
Основная информация
Жанр	Авторская песня, арт-рок, блюз-рок, рок-н-ролл
Годы	с 1994 по 2009
Страна	Россия Россия
Откуда	Санкт-Петербург
Состав	Константин Арбенин Александр Петерсон Александра Савина
Бывшие участники	Егор Мажуга Анатолий Смирнов
Другие проекты	Сердолик
[zzverey.spb.ru .spb.ru]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Зимовье Зверей» — группа из Санкт-Петербурга, исполняющая песни, сочетающие русский рок и авторскую песню. Основана в 1994 году Константином Арбениным и Александром Петерсоном. Прекратила существование в 2009 году.

История

Группа появилась как результат знакомства поэта Константина Арбенина и музыканта Александра Петерсона, произошедшего летом 1994 года в питерском музыкальном клубе «Засада». До этого Арбенин писал тексты для минских и петербургских рок-групп, исполнял свои песни на квартирных концертах, а Петерсон играл джаз в различных комбо и иногда участвовал в оркестре Павла Кашина. Петерсона заинтересовали песни Арбенина, и летом 1995 года на студии «Форум» за 20 часов (на большее не было средств) был записан дебютный альбом «Города, которых не стало». Во время работы над альбомом появилось название «Зимовье Зверей» и третий участник — барабанщик Анатолий Смирнов, армейский друг Петерсона. Многие треки с первой пластинки вошли в число лучших песен группы — «Заходи», «Города, которых не стало», «Выпадая из окна», «Стёкла», романс «Вы голодны, мадам…». Их стали передавать по радио, и, ещё ни разу не выступив на сцене, группа приобрела множество заочных поклонников.

Летом 1996 года продюсерский центр «Театр ДДТ» помог группе записать второй альбом «Число Человека». Но с изданием вышла заминка, поэтому тот же песенный материал сначала появился в акустическом виде на концертной кассете «Зимовье Зверей на Радио-1», изданной магазином «Нирвана». Основой его стали песни, сыгранные в прямом эфире программы «Русский Рок» Валерия Жука и Александра Устинова. Именно эти радиоведущие дали «Зимовью» путёвку в жизнь, включив их композиции в плей-лист «Радио-1, Петроград».

Осенью того же года Александр Петерсон официально принял на себя обязанности директора группы, а в ноябре группа дала свой первый большой сольный акустический концерт в ДК «Красный Октябрь», собрав почти полный зал своих новоиспечённых почитателей. Состав был акустическим: Арбенин — голос; Петерсон — гитара; Смирнов — малый барабан. Несколько совсем новых песен Арбенин исполнил на этом концерте а капелла (в том числе ставший позже широко известным «Джин и Тоник»). В декабре состоялся первый электрический концерт в том же составе плюс компьютер, в который Петерсон предварительно забивал партии баса и клавишных. Басиста в группе не было, и все дальнейшие электрические концерты вплоть до 2001 года исполнялись именно с использованием секвенсора.

В начале 1997-го начинается плотное сотрудничество «Зимовья» с залом лектория Ленинградского «Зоопарка», позже переименованного в клуб. В этом месте группа выступала в течение шести сезонов, здесь были записаны два варианта концертного альбома «В зоопарке» (1997 и 1999) и снят одноимённый фильм-концерт (1998).

В 1997 году в коллектив влился флейтист Егор Мажуга, изначально приглашённый для записи флейтовой партии в песню «Свидетели». Его участие становится постоянным, а партия флейты с этих пор занимает важное место в саунде группы.

На протяжении всей истории группы «зимовцы» чередовали акустику и электричество — как в записях, так и в концертной деятельности. На рок-фестивале 1997 года «Песни ХХ века», проводимого «Театром ДДТ» на сцене Дворца Спорта «Юбилейный», «Зимовье Зверей» было единственным коллективом, выступившим в акустике (а в телевизионную версию и вовсе вошла композиция «Билль о правах», исполненная Арбениным а капелла). Позднее «зимовцы» отказались от участия в больших сборных концертах, объясняя это спецификой своего творчества, которая плохо совмещается с атмосферой многолюдных стадионов и закулисных тусовок. В поисках своего лица группа стала всё дальше уходить от приставки «рок».

Поскольку материала у Арбенина за несколько лет писания «в стол» накопилось много, в конце девяностых «Зимовье» выпускает по две пластинки в год, а иногда и больше. После выхода двух очень похожих друг на друга альбомов «Плечи» (1997) и «Свидетели» (1998) группа выдаёт неожиданную пластинку «Оба неба» (1998), состоящую только из новых песен, но в концертном исполнении. Альбом стал одним из самых удачных в истории группы, на нём впервые прозвучали «Одиссей и Навсикая», «Снова в Космос», «Пять лет назад» и «Самолёт», надолго закрепившиеся в основном репертуаре группы. А в 1999-м, будто торопясь закончить всё незаконченное в XX веке, «Зимовье» выпускает целую кучу релизов — акустическую дилогию «Вещи со своими именами» и «Возвращение именных вещей» (издавались на одном CD, но на двух отдельных кассетах), вторую редакцию концертника «В зоопарке» и электрический альбом «Родословная», ставший самым спорным в их дискографии.

2000 год — год передышки после ударного труда — отмечен выходом студийной версии «Свинопаса» и уходом из группы Анатолия Смирнова, который уезжает жить в Голландию. С этого момента звук живых барабанов навсегда исчезает из записей «Зимовья». Зато в группе появляется бас-гитарист Михаил Иванов, которого «Зимовье» сначала эпизодически приглашает к себе из «Вермишель-оркестра». Михаил не принимает участие в студийной работе (поскольку все басовые партии прописывает Петерсон), но в концертах с тех пор принимает постоянное участие с незначительными перерывами.

В 1999-м группа начинает периодические выступления в Москве, а в 2001-м выпускает ещё один из самых известных своих альбомов — «Конец цитаты», построенный как музыкально-литературная композиция. Название концептуально: Арбенин заявляет, что ему надоели игра с цитатами и аллюзиями, что он хочет закончить с этими филологическими экзерсисами и писать проще. Постоянные слушатели (а среди них действительно много филологов) пребывают в шоке от такого рода заявлений, но не особо в них верят. Группа тем временем издаёт довольно странный («экспериментальный», как сказано в аннотации) альбом «Антиутопия» (2001), состоящий наполовину из старого материала, наполовину — из нового, наполовину из концертных записей, наполовину — из студийных; а потом ещё одну электрическую пластинку — «На Третьем Римском» (2001). С уходом Мажуги заканчивается важный этап в биографии группы.

В 2002-м постоянный состав становится акустическим; к Арбенину и Петерсону присоединяется скрипачка Александра Савина, до этого принимавшая участие только в студийных записях. Позже в группе снова появляется Михаил Иванов.

В начале XXI столетия «Зимовье» делает ещё несколько шагов в сторону, противоположную рок-музыке и шоу-бизнесу. Музыкальный спектакль «Звери ищут лето» (2003), вышедшей на диске и поставленный на сцене, скорее можно отнести к стилю театрализованной, актёрской песни; Петерсон и Мажуга впервые выступают в нём не только как музыканты, но и как артисты-вокалисты. А в 2004 группа путешествует по фестивалям авторской песни и становится лауреатом Грушинского фестиваля, что значительно расширяет её аудиторию за счёт поклонников этого жанра. В продолжение темы «Зимовье» записывает концертный «Бардовский альбом», на котором, кроме гитары, звучит не очень-то свойственный этому жанру кларнет Евгения Кривошеина.

В 2007-м году выходит акустический альбом «Как взрослые», записанный с участием Кривошеина и Савиной. В это же время группа возобновляет электрические концерты и несколько раз выступает в Петербурге в рок-составе с барабанщиком Максом Клоцом и Михаилом Ивановым на басу.

Вышедший в 2008-м альбом «Всегда готов к рок-н-роллу» становится последним в истории группы (если не считать изданного тогда же сборника «Избранные песни»). «Зимовье» сначала запускает официальную версию, что весной 2009 группа уходит в бессрочный творческий отпуск, после чего даёт серию ударных концертов с участием Иванова, Савиной и вновь появившегося Мажуги. Но уже в марте Арбенин начинает выступать с сольным составом «Сердолик-бэнд» и творческий отпуск заканчивается обнародованным осенью 2009 года заявлением о прекращении деятельности группы. Все музыканты расходятся по разным проектам: Петерсон играет джаз, Савина — классику, Мажуга поднимает свой инструментальный проект «Минус Трели», Арбенин и Иванов сотрудничают в «Сердолик-бэнде».

Авторство

Критики и музыковеды так и не смогли определить стиль «Зимовья», причисляя его то к акустическому русскому року, то к бардам, то к театральному шансону. За время существования не единожды менялось звучание — сначала жесткое электричество, потом минималистская акустика, потом нечто среднее. Менялся и состав музыкантов, но неизменным оставался тандем Арбенин — Петерсон. Константин Арбенин сочинял стихи и музыку, а затем Александр Петерсон делал музыкальную обработку песен, либо создавая полноценные аранжировки на группу, либо подбирая обычный гитарный аккомпанемент. Некоторые песни так и остались без музыкальных партий и исполнялись Арбениным а капелла («Уходя — возвращайся», «Печальный Роджер» и др.). На первых официально изданных альбомах (преимущественно на кассетах) группа не расшифровывала детали авторства, ограничиваясь строчкой: «Песни — Зимовье Зверей», что породило ошибочное, но весьма распространённое мнение, будто Арбенин пишет исключительно тексты этих песен, а музыку к ним сочиняет Петерсон. Позднее, уже на дисках, появился постоянный титр: «Песни Константина Арбенина; аранжировки Александра Петерсона», но заблуждение оказалось стойким: многие слушатели до сих пор считают Арбенина исключительно поэтом.

Состав группы

Основные и постоянные участники группы — вокалист и автор песен Константин Арбенин и аранжировщик Александр Петерсон (на записях Петерсон играл на нескольких инструментах, на сцене выступал как гитарист). Прочие участники группы:

• Анатолий Смирнов, ударные (играл с 1995 по 1999 год)
• Георгий (Егор) Мажуга, флейта (1997—2005, концерты в 2009 году)
• Александра Савина, скрипка (с 2002)
• Евгений Кривошеин, кларнет (с 2005)
• Михаил Иванов, бас-гитара (эпизодически играл с 2001 года)

Дискография

Основные альбомы

• Города, которых не стало — ноябрь 1995
• Число человека — октябрь 1996
• Плечи — март 1997
• Свидетели — ноябрь 1997
• Оба неба — март 1998, концертный
• Родословная — март 1999
• Вещи со своими именами — сентябрь 1999
• Возвращение именных вещей — сентябрь 1999
• Конец Цитаты — сентябрь 2001
• Антиутопия — март 2002
• На третьем римском — октябрь 2002
• Как взрослые — май 2006
• Всегда готов к рок-н-роллу — июль 2008

Концертные альбомы

• В Зоопарке (версия 1) — 1997
• Судьба водолаза — 1998
• В Зоопарке (версия 2) — 1999
• Post Форпост — 2003
• Шишки — февраль 2005, 2 CD
• Бардовский альбом — 2005

Сборники

• Избранное — 1998
• Избранные песни — 2008

Музыкальные спектакли (сказки)

• Свинопас — октябрь 1999, по мотивам сказки Ханса Кристиана Андерсена
• Звери ищут лето — декабрь 2003, по мотивам русских народных сказок, 2 CD

Бутлеги

• Акустическая Родословная (2000)
• Концерт в Центральном Доме журналиста 20 февраля 2009
• Концерт в Центральном Доме художника 27 марта 2009

Фильмы-концерты

• В Зоопарке (VHS) — 1998
• Документальный концерт (VHS) — 2002
• Джин и Тоник (DVD) — 2004
• Звери ищут лето (DVD) — 2006
• Свинопас (DVD) — 2007
• Зимовье Зверей (DVD) — 2008

Фестиваль «Могучая кучка»

С 1999 года по 2008 год Арбенин и Петерсон ежегодно организовывали фестиваль поющих поэтов «Могучая кучка», в котором принимали участие Михаил Башаков, Кирилл Комаров, Светлана Голубева, Вячеслав Ковалёв, Дмитрий Максимачёв, Анатолий Багрицкий, Макс Иванов, Елена Гудкова, Екатерина Болдырева, Павел Фахртдинов, Антон Духовской, Евгений Пальцев, Юлия Тузова, группы «Тамбурин», «Ночные снайперы», «Ступени», «Зга», «Дефекты речи» и многие другие. Каждый фестиваль завершало выступление «Зимовья», к которому в финале присоединялись другие участники.

Достижения

Группа «Зимовье зверей» в 2004 году стала лауреатом XXXI Грушинского фестиваля.

Интересные факты

Имена вокалиста и гитариста использованы Сергеем Лукьяненко в книге «Последний дозор»:

К тому же ещё перед регистрацией Эдгар раздал нам фальшивые паспорта и наложил качественные личины, которые четвёртому-пятому уровню Иных были не по зубам. Так я и прошёл мимо своих коллег под именем петербуржского жителя Александра Петерсона. Геннадий стал Константином Арбениным, а как назвался сам Эдгар, я не расслышал.

Литература

• А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 188. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).</span>
• Бурлака А. П. Рок-энциклопедия: Популярная музыка в Ленинграде-Петербурге. 1965—2005: Том 1. — СПб., Амфора, 2007. — Стр. 390—395. — ISBN 978-5-367-00361-1
• Обыдёнкин А. Произвольная космонавтика: Время колокольчиков, версия 2.0. — Рязань, Край-Music. 2006. — ISBN 5-93874-004-5
• Обыдёнкин А. Беседы с Арбениным: Книга-интервью. — Рязань, Край-Music, 2008. — ISBN 978-5-903708-03-1

Ссылки

• [zzverey.spb.ru Официальный сайт группы]
• [www.arbenin.info/index.php Официальный сайт Константина Арбенина]
• [www.arbenin.info/muzpro.php Альбомография группы]
• [www.altruist.ru/zzverey/index.htm Сайт на altruist.ru]
• [music.lib.ru/z/zzverey/ Записи группы] на music.lib.ru
• [lib.ru/KSP/zimowie.txt Песни группы] в библиотеке Максима Мошкова
• [www.arbenin.info/texts.php Все тексты песен] на сайте автора
• [zzverey.livejournal.com/ zzverey] — официальное сообщество группы в Живом Журнале
• [musecube.promodj.ru/blog/459970.html Интервью солиста, 2010 год]

Отрывок, характеризующий Зимовье Зверей

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.