Зинджи
Зи́нджи (также: зенджи, занджи; ед. ч. араб. زنْج, زنجي, мн. ч. زُنُوج — негры) — общее название негроидных племён из экваториальной и южной Африки в трудах средневековых арабских географов. Зинджами также называли рабов, которых арабские и иранские торговцы в VII—IX веках привозили в Арабский халифат в основном с невольничьих рынков Восточной Африки (по ар. аз-Зиндж)[1]. Происхождение термина «зиндж» остаётся неизвестным[2].
Шамсуддин ад-Димашки (1256—1327) писал, что народ зендж состоит из двух племён — каблиет («муравьи») и кенджевият («собаки»). Он описывал их как неверных со скверным характером, ходящих нагишом[3]. Согласно словарю «Тадж аль-’арус» Муртады аз-Забиди (1732—1790), зинджи населяли земли от Магриба до Эфиопии, некоторые их города располагались на Ниле, а за ними была безлюдная территория[4].
Регион, который населяли зинджи, арабские географы называли ард аз-зандж («земля зинджей») или билад аз-зандж («страна зинджей»), по-персидски — Зангистан или Зангибар (см. Занзибар). Иногда слово «зандж» использовалось и как этноним, и как топоним[5].
Рабы-зинджи жили в тяжёлых условиях в отдельных лагерях (от 500 до 5000 человек в каждом). Зинджи расчищали солончаки, занимались их орошением, обрабатывали земли в районе Шатт-эль-Араба, добывали селитру на юге Ирака, выращивали сахарный тростник в Хузестане. Помимо этого, из зинджей состояли некоторые воинские формирования багдадских халифов[6]. Жестокая эксплуатация зинджей приводила к восстаниям, наиболее значительное из которых началось в 869 году и длилось 14 лет. Восставшие сумели создать в южном Ираке и Хузестане своё государство со столицей в Эль-Мухтаре (город вблизи Басры). После продолжительной осады столица пала под натиском войск халифа и вскоре восстание было подавлено[7]. Потомки зинджей до сих пор имеют низкий социальный статус, а смешанные браки белых арабов с ними считаются нежелательными и даже запрещёнными[8][9].
См. также
Напишите отзыв о статье "Зинджи"
Примечания
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/133574 Зинджи] // Большой энциклопедический словарь. — 2000.
- ↑ [books.google.kz/books?id=3tYiAQAAMAAJ Этнографическое обозрение]. — Наука, 1991. — С. 37.
- ↑ [books.google.kz/books?id=Em8LAAAAIAAJ Африканский этнографический сборник]. — Изд-во Академии наук СССР, 1962. — Т. IV. — С. 10.
- ↑ Муртада аз-Забиди. [books.google.kz/books?id=HFGIRLOMFR4C Тадж аль-’арус мин джавахир аль-камус] = تاج العروس من جواهر القاموس. — Эль-Кувейт, 1969. — Т. 6. — С. 18.
- ↑ [books.google.kz/books?id=GRwNAQAAMAAJ Советская этнография, Выпуски 4—6]. — Изд-во Академии наук СССР, 1991. — С. 39.
- ↑ Жуков Е. М. [books.google.kz/books?id=ZN5VAAAAYAAJ Советская историческая энциклопедия]. — Советская энциклопедия, 1964. — Т. 5. — С. 693.
- ↑ [megabook.ru/article/Зинджи Зинджи] // Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия. — Megabook.
- ↑ [english.al-akhbar.com/node/14260 «The Untouchables of Yemen».]
- ↑ [www.al-monitor.com/pulse/originals/2013/06/black-iraqis-face-discrimination-racism.html «Black Iraqis Struggle to Shake Legacy of Racism».]
Литература
- Беляев Е. А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннее средневековье, М., 1965, с. 258—68.
Отрывок, характеризующий Зинджи
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
