Зиник, Зиновий Ефимович

Зиновий Зиник
Имя при рождении:	Зиновий Ефимович Глузберг
Дата рождения:	16 июня 1945(1945-06-16) (78 лет)
Место рождения:	Москва
Гражданство:	Великобритания
Род деятельности:	прозаик, литературный критик, театральный режиссёр
Язык произведений:	русский, английский

Зиновий Зиник (Зиновий Ефимович Глузберг; 16 июня 1945, Москва) — русский писатель и литературный критик на Русской службе Би-би-си.

Биография

Родился 16 июня 1945 года в Москве. Занимался живописью в художественном училище, изучал математику в Московском университете, посещал курсы театральной критики при журнале «Театр». С 1965 публиковал рецензии. В 1972 его пытались обвинить в уклонении от военной службы.

В 1975 репатриировался в Израиль. В течение двух лет работал режиссёром русской театральной студии Иерусалимского университета.

В 1977 переехал в Великобританию по приглашению Русской службы Би-би-си. До прекращения вещания Русской Службы BBC посредством радиоволн в марте 2011 был со-ведущим воскресных выпусков программы [www.bbc.co.uk/russian/radio/radio_5etazh/ «Пятый этаж»] с 2009 по 2011 гг, является автором её наименования («Пятый этаж»). Архив его эссеистики для «Пятого этажа» доступен на старой версии сайта [www.bbc.co.uk/russian/radio/radio_5etazh/2010/02/100226_zinik_generations_conflict.shtml BBCRussian.com в «Колонке Зиновия Зиника»]. Раньше он был редактором и ведущим радиообозрения «УэстЭнд». С начала 1980-х сотрудничает с лондонским еженедельником «The Times Literary Supplement».

Творчество

Автор восьми романов, переведенных на ряд европейских языков. Наиболее известный из них, «Руссофобка и фунгофил» (в английском переводе «The Mushroom Picker»), был экранизирован британским телевидением в 1993. Сборник рассказов на английском языке «One Way Ticket: Stories» был опубликован в США в 1996-м году.

В своих романах 3иник в различных вариациях, всегда психологически глубоко раскрывает тему третьей эмиграции. При этом он сопоставляет жизнь в Москве с жизнью в Израиле или Англии… во многих деталях дает яркое описание действительности Москвы начала 70-х г., но внешние события уходят у него на второй план по сравнению с внутренними переживаниями. Он часто использует способ выражения различных точек зрений через введение подставных рассказчиков или включение вымышленных писем, и т.о. внешние события обретают психологическую глубину.

— Вольфганг Казак

Сочинения

Романы

• Извещение // «Время и мы», № 8, 1976 (повествование от лица эмигранта, живущего в Израиле)
• Перемещенное лицо // «Время и мы», № 22-23, 1977 и отд. изд. — New York, 1985
• Ниша в Пантеоне // «Время и мы», № 63, 1981 (отрывки) и отд. изд. — Paris, 1985
• Уклонение от повинности // «Время и мы», № 69, 1982
• Русская служба, Paris, 1983 (рассказчик — «маленький человек» XX века)
• Руссофобка и фунгофил // «Время и мы», № 82-84, 1985; отд. изд. — London, 1986 (в романе показан эмигрант, который вследствие своего советского воспитания не в состоянии приспособиться к британскому образу жизни)
• Лорд и егерь. М., 1991
• Встреча с оригиналом (Двойной роман). М.,1998
• Письма с третьего берега. М., 2008 (документально-автобиографический)

Сборники

• Русская служба и другие истории. М., 1993
• У себя за границей. М., 2007 (очерки и скетчи)
• Эмиграция как литературный прием. М., 2011
• One-Way Ticket — New York, 1995
• Mind the Doors — New York, 2001

Ссылки

• [www.litkarta.ru/world/uk/persons/zinik-z/ Зиновий Зиник] на сайте «Новая литературная карта России»
• [magazines.russ.ru/inostran/1996/4/zinic.html «Возвращение в Дублин» З. Зиника] в «Журнальном зале»
• [www.stengazeta.net/author.html?id=106 На сайте Стенгазета]
• [www.stengazeta.net/topic.html?topic=81 АСАРКАН. ЯЩИК ЗИНОВИЯ ЗИНИКА]
• [www.vavilon.ru/texts/aizenberg/aizenberg6-13.html Михаил Айзенберг. Взгляд на свободного художника.]
• [www.paperny.com/video_russ.php Интервью Владимиру Паперному]

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
• Сева Новгородцев, Зиновий Зиник. Служба как служба // Русский журнал. — 2007. — 17 сент.

Отрывок, характеризующий Зиник, Зиновий Ефимович

Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.