Зиновьев, Алексей Зиновьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Зиновьевич Зиновьев
Альма-матер:

Императорский Московский университет

Алексей Зиновьевич Зиновьев (18011884) — русский филолог и историк, инспектор Ярославского лицея, профессор Московского университета.





Биография

Из мещан. Окончив в 1821 году словесное отделение Московского университета, Зиновьев был назначен в 1822 году преподавателем латинского и русского языков в московский университетский благородный пансион. В 1827 году готовил к поступлению в пансион М. Ю. Лермонтова, обучением которого руководил вплоть до 1830 года[1].

После защиты магистерской диссертации («О начале, ходе и успехах критической российской истории», М. 1827), Зиновьев был назначен в 1830 году «профессором российского красноречия и словесности, древнего языка» и инспектором в ярославский Демидовский юридический лицей. С 1847 года по 1858 год был инспектором и профессором русской словесности в Лазаревском институте восточных языков. После 1858 года преподавал в младшем отделении Воспитательного дома и Мариинско-Ермоловском училище.

Сочинения и переводы Зиновьева

По смерти Зиновьева издан его оригинальный труд:

  • «[elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1863 Римские древности. Описание общественной и частной жизни древних римлян]» (М., 1884 и 1887).

Дети

Напишите отзыв о статье "Зиновьев, Алексей Зиновьевич"

Примечания

  1. [feb-web.ru/feb/lermenc/lre-abc/lre/lre-1765.htm Зиновьев в ФЭБ]

Ссылки

  • [www.uniyar.ac.ru/index.php/Зиновьев_Алексей_Зиновьевич Зиновьев Алексей Зиновьевич — статья на сайте ЯрГУ им. П. Г. Демидова]
  • Труд А. Адама в переводе А. Зиновьева и Н. Стриневского: Адам А. Римские древности, или изображение нравов, обычаев и постановлений римских, служащее для легчайшего уразумения латинских писателей. 2 ч. М. 1824 г.; второе изд. М. 1834 г. [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1820 Часть I], [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1797 Часть II]
  • Зиновьев, Алексей Зиновьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Зиновьев, Алексей Зиновьевич

– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.