Зись, Авнер Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Авнер Яковлевич Зись
Дата рождения:

18 ноября 1910(1910-11-18)

Место рождения:

Умань

Дата смерти:

5 сентября 1997(1997-09-05) (86 лет)

Страна:

СССР СССРРоссия Россия

Научная сфера:

эстетика

Учёная степень:

доктор философских наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Киевский институт народного образования

Награды и премии:

Авнер Яковлевич Зись (18 ноября 1910, Умань — 5 сентября 1997) — советский и российский искусствовед, философ-эстетик.





Биография

Окончил Киевский институт народного образования в 1930 году. Доктор философских наук. Профессор.

Кандидатская диссертация - "Вопросы этики в марксизме" (1939). Член КПСС с 1940 года[1]. Участник Великой Отечественной войны. Преподавал философию в московских вузах, в том числе в ГИТИСе и в МГУ. Был референтом министра культуры Е. А. Фурцевой[2]. Докторская диссертация - "Вопросы искусства в марксистской эстетике" (1966). С 1977 - заведующим отделом эстетики и общей теории искусства Росссийского института искусствознания.

Награждён орденом «Знак Почёта», медалями. Заслуженный деятель науки РСФСР.

Чл. Союза писателей СССР (1970).

В 1994 году стал лауреатом премии премии имени Г. В. Плеханова За книгу «В поисках художественного смысла»[3], это было первое присуждение премии в истории РАН.

Похоронен на Донском кладбище в Москве (урна с прахом).

Отзывы

"Профессор Авнер Яковлевич Зись рассказывал (1957) мне, что он работал с Крупской и часто виделся с ней. Однажды он высказал какое-то суждение, и Крупская оценила его как неправильное. Зись ответил:

— Так написано у товарища Сталина.

Крупская возразила:

— Ленин считал по-другому. Вы и решайте, с кем вы согласны: с Лениным или со Сталиным.

— С Лениным, — сказал Зись и оглянулся по сторонам." [4]


"Помню, как практически под аплодисменты у нас на ученом совете в институте выступал философ Авнер Яковлевич Зись, устно рецензируя толстенную диссертацию. Ни рукописи, ни листочка с пометками у него под рукой не было, но он щеголял номерами страниц и цитировал на зубок длинные абзацы. Ученые были в восхищении. И я с ними. То был цирковой номер. Содержание диссертации уже мало кого интересовало."[5]

"У нас философию, потом марксизм-ленинизм преподавал Авнер Яковлевич Зись. Очень мощный философ. И он считал, что философия и женщина, особенно артистка, - вещи не совместимые. Всем студенткам он ставил четверки и пятерки. А я пришла к нему в первый раз, ничего этого не зная и воспринимая еще все всерьез, поэтому осилила какие-то статьи Ленина и "Анти Дюринг" Энгельса. Несколько лет назад я искала дома какую-то книжку и наткнулась на брошюру "Анти Дюринг", и там на полях карандашом мои пометки. То есть я его основательно проштудировала. И на экзамене мне попался "Анти Дюринг". Я сказала что-то вроде: сначала автор пишет так, а в другой главе получается совершенно противоположное. Случилась огромная пауза, преподаватель снял очки с толстыми линзами, протер, надел и с ужасом спросил: "Вы что, читали Анти Дюринг?" Я честно призналась: "Да, правда, я из остального мало что читала". И тогда он воскликнул: "Не читайте больше этого, не надо вам, милая моя, пять!""[6]

Основные работы

Публикации А. Я. Зися посвящены соотношению философии и искусства, роли художественного творчества.

  • О коммунистической морали. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Центральном лектории Общества. Серия: Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний М.: Правда, 1948;
  • Художник и время: (Эстетические взгляды Станиславского). М., 1962;
  • Искусство и эстетика: введение в искусствоведение. М., 1967;
  • Искусство и эстетика: традиционные категории и современные проблемы. М., 1975;
  • Виды искусства. М., 1979;
  • Конфронтации в эстетике: очерки о природе искусства. М., 1980;
  • Лекции по марксистско-ленинской эстетике: В 2 т. М., 1980;
  • Эстетика: идеология и методология. М., 1984;
  • У истоков журнала «Вопросы философии» // Вопросы философии. 1997. № 7. С. 44-53.

Напишите отзыв о статье "Зись, Авнер Яковлевич"

Примечания

  1. [istoriya-kino.ru/kinematograf/item/f00/s01/e0001091/index.shtml ЗИСЬ Авнер Яковлевич] Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.- 640 с., 96 л. ил.
  2. Гость: режиссёр-аниматор Гарри Бардин. - radiomayak.ru/shows/episode/id/1106074/
  3. РАН. [www.ras.ru/win/db/award_dsc.asp?P=id-143.ln-ru Премия имени Г.В.Плеханова Присуждается c 1994 за выдающиеся научные работы в области философии] (Список награждённых). [www.ras.ru/ официальный сайт РАН]. — Данные с 1994 года. Проверено 15 февраля 2014.
  4. Борев Ю. Сталиниада. - fanread.ru/book/3859078/?page=1
  5. Богомолов Юрий. Прямая линия как сеанс белой магии. - m.echo.msk.ru/blogs/detail.php?ID=1532426
  6. Печерникова И., Перевалова А. Дожила до понедельника. - samlib.ru/p/perewalowa_a_w/pechernikova.shtml

Ссылки

  • [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=46643 А. Я. Зись в Биографической энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Зись, Авнер Яковлевич

– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.