Черкесия

Черкесия
Адыгэ хэку
←   ← XIII в. н.э. — 1864 г. →
Флаг
Язык(и)	Адыгский язык
Религия	древние этнические верования, христианство
Население	до 4 миллионов(к 1820-х г.)
Форма правления	Военная демократия

К:Исчезли в 1864 году

Черке́сия (Черке́ссия, Черка́сия, адыг. Ады́гэ Хэ́ку) — историческая область на Юге России территория исторического проживания черкесов (адыгов), те или иные области которой в разное время именовалась различными макротопонимами в соответствии с экзонимами и эндонимами населявших её народов: «Касогия», «Зихия» (в узком смысле: Чигия), «Папагия», «Авасгия» и др. (см. ниже), при этом подчас какой-либо макротопоним обозначал не только территорию проживания того или иного народа, но переносился (в основном, иностранцами) на всю территорию, населенную племенами адыгов.

Общие сведения

Наиболее подробное описание средневековой Черкесии сделал архиепископ Султании Иоанн де Галонифонтибус в 1404 г. в своей «Книге познания мира» (1404). Из его писания следует, что на рубеже XIV и XV вв. Черкесия расширила свои пределы на север до устья Дона и он отмечает, что «город и порт Тана находится в этой же стране в Верхней Черкесии, на реке Дон, которая отделяет Европу от Азии». В своих комментариях к книге Галонифонтибуса З. М. Буниятов отмечает, что в этом предложении в оригинале (рукописи) говорится о Зихии (Sicia) — Sychia у Юлиана и Ziquia у Рубрука. Глава IX «Книги познания мира» посвящена Черкесии. В первом же предложении сам Галонифонтибус подчеркивает, что у этой страны два названия: Зикия и Черкесия (в рукописи Ziquia sive Tarquasia): «Страна называемая Зикией или Черкесией расположена у подножья гор, на побережье Чёрного моря».

В 1625 г. Джиованни да Лукка, миссионер-доминиканец, детально описывает границы Черкесии: «От гор, которые ими называются Варадскими, до Кудесчио, первой из деревень, лежащей в стране черкесов вдоль приморского берега, считают 300 миль. Впрочем, все это пространство, хотя очень плодородное, не населено. От Кудесчио до Абхазии считается 140 миль. Народ, живущий на этих горах, называет себя христианами, подобно жителям лесов, растущих на равнинах. Они повинуются особенным князьям».

В XVIII веке Черкесия располагалась на исторической территории проживания адыгов (черкесов) и абазин, а именно в горах, предгорьях и степях северо-западного и центрального Кавказа, то есть занимала нынешнюю республику Адыгея, часть территории современных Ставропольского (юг) и Краснодарского (центр и юг) краёв. К середине XIX века представляла собой конфедерацию племенных княжеств (Кабарда, Джиляхстаней (Малая Кабарда), Темиргой, Бжедугия, Натухай, Убыхия, Махош, Егерухай, Хатукай, Бесленей, абазинские княжества) и земель свободных общинников (Абадзехия, Мамхег, Шапсугия). В средние века — по побережью Азовского и Чёрного морей южнее реки Дон до р. Бзыбь, включая находящуюся в её устье Пицунду, к югу по Главному Кавказскому хребту, и на востоке до Каспийского моря (к северу от устья р. Сулак). Земли к северу от Кубани к концу XVI века заняли ногайцы (до 1783 года), так называемые Малые Ногаи или Казыева Орда, которые слабо контролировались черкесскими князьями.

Цари, правители

Главный и последний князь Черкесии Айтек Коноков. В 1833 году — русский генерал Г. Х. Засс разбил отряд горцев на правом берегу р. Лабы, после чего разорил до основания аул бесленеевского князя Айтека Конокова, захватив 68 пленных, сжег запасы сена и хлеба бесленеевцев. В наши дни потомки Князя Айтека Конокова живут в Сочи.

Ночью на 26 августа другая партия горцев в 500 человек под начальством бесленеевского князя Айтека Конокова подошла скрытно к Зассовскому укреплению и, разделившись на 2 части, напала с двух сторон на форштадт. Горцы успели разломать плетень и ворваться в форштадт, но с значительным уроном были выбиты из него солдатскими штыками. Узнавши о появлении горцев на Малой Лабе, начальник Лабинской линии полковник Волков 18 сентября с ротой пехоты и 60 казаками, при одном орудии, разбил эту партию, оставившую 3 тела на месте, и отнял у нее 1200 баранов. Сентября 26-го был убит старший бесленеевский князь Айтек Коноков при нападении его партии на казачьих лошадей станицы Зассовской, и тело его осталось в руках казаков.

В первой четверти XI века народами Черкесии (или частью её?) управлял известный касожский (черкесский) Редедя.

Благодаря античному историку и географу Арриану, нам известно имя одного из царей зихов (во втором веке), так как он сообщил :

Рисмаг был царём абазгов, …Спадаг — царем санигов… и Стахемфак — царем зихов.

1237 год — в персидских хрониках историк Рашид ад-Дин указал, что черкесский царь Тукар погиб в битве с монголами.

1255 год — в своей книге «Путешествие в Восточные страны» фламандский монах-францисканец и путешественник Гийоме де Рубрук записал:

К югу у нас были величайшие горы (Кавказ), на которых живут по бокам, в направлении к пустыне, черкисы (Cherkis) и аланы, или аас, которые исповедуют христианскую веру и все ещё борются против татар.

1333 год — папа Иоанн XXII в своем письме, адресованном царю Зихии (не до конца прояснён вопрос: имелась ли в виду, в узком смысле, Чигия — или, в широком смысле, — Черкесия) Верзахту, благодарит правителя черкесов (или же зихов, чигов) за помощь в деле внедрения христианской веры среди язычников-адыгов (черкесов). Следует отметить: властный статус Верзахта был настолько высок, что по его примеру, остальные черкесские князья также приняли католичество.

1390 — Инал, сын Пшимафа, противостоит Парсабоку.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

1471 год — сохранился договор, заключённый между правителем Зихии и правителем Кафы, упоминающий имя ещё одного правителя зихов — Петрезока Договор предусматривал поставку хлеба из Зихии в Кафу.

К вопросу о готах в Зихии (Черкесии)

Пока единственным свидетельством того, что в конце IV века н. э. имело место готское проникновению в Зихию, является перипл Псевдо-Арриана.

Города

Крупнейшим городом, вероятно, было поселение Зихо́поль, о котором сообщает «География» Страбона^{[уточните ссылку]}:

… недалеко от Гермонассы находятся Трапезунт и затем Колхида. Здесь где-то находится одно поселение под названием Зигополь.

Вторым известным древним городом зихов является Никопсия.

Более поздние сообщения

Византийская хроника сообщала :

Зима 763/764 гг. люта бысть. С начала октября сделался великий холод не только в нашей земле (Византии), но и на востоке, севере, западе, так что северная часть Понтийского моря (Черного) на 100 миль от берега превратилась в камень. И то же было от Зикхии до Дуная, от Куфиса-реки (Кубани) до Днестра и Днепра, от всех прочих берегов — до Мидии (Курдистана). Когда же снег выпал на столь толстый лед, то толщина его уве­личилась ещё, и море приняло вид суши. И ходили по нему, как посуху, из Крыма во Фракию (Юго-Восточную Болгарию) и из Константинополя в Скутари (азиатская часть Босфора).

В 957 году Константин Багрянородный, византийский император записал —

За Таматархой (Та­мани), в 18 или 20 милях, есть река по названию Укрух, разделяющая Зихию и Таматарху, а от Укруха до реки Никопсис (р. Нечепсухо, близ Джубги), на которой находится крепость, одноименная реке, простирается страна Зихия. Её протяженность 300 миль. Выше Зихии лежит страна, именуемая Папагия, выше страны Папагии — страна по названию Касахия(Казакия), выше Касахии находятся Кавказские горы (Кавказский хребет), а выше этих гор — страна Алания. Вдоль побережья Зихии [в море] имеются островки, один крупный островок и три [малых], ближе их к берегу есть и другие, используемые зихами, под пастбища и застроенные ими,— это Турганирх, Царваганин и другой островок. В бухте Спатала находится ещё один островок, а в Птелеях — другой, на котором во время набегов аланов зихи находят убежище. Побережье от пределов Зихии, то есть от реки Никопсиса, составляет страну Авасгию (Абхазия) — вплоть до крепости Сотириуполя. Она простирается на 300 миль.

• 1245 год — Черкасы были названы Рашид ад-Дином среди народов, которые Чингисхан предназначил для владений Джучи (в одном ряду с урусами и асами)(в § 262 и 270 «Сокровенного сказания» они названы серкесутами); о них говорится в булле Иннокентия IV 1245 года.
• 1230 год (ориентировочная дата) — Сихия — так произносили и записывали Зихию венгерские миссионеры.
• 1404 год — Черкесия — так называется отдельная глава [www.vostlit.info/Texts/rus13/Galonifontibus/frametext.htm «Книги познания мира»] («Libellus de notitia orbis»), которую Иоанн де Галонифонтибус написал на испорченной латыни.
• 1830 год — Черкесия — официально никем не признанная конфедерация племен Северо-Западного Кавказа, управляемая органом народного представительства племен — Хасэ, с 1861 года — Черкесским Парламентом (Лъэпкъ Тхьэрыlуэ Хасэ), размещавшимся в долине реки Сочи (Шачэ). Парламент имел всенародное представительство и решал важнейшие государственные вопросы (предшественник современных парламентов).

К вопросу о границах Зихии

Локализация некоторых объектов неясна. Ю. Н. Вороновым ранее было предложено обратить внимание на вышеуказанное сообщение Константина Багрянородного, так как 1 миля = 1481,5 м, то протяженность Зихии, находящейся, по Константину, между реками Укрух и Никопсис, составляет 445 км, а Авасгии (Абхазия) — тоже 445 км, то есть общая их протяженность оказывается чуть большей, чем расстояние от Анапы до Трапезунда (около 800 км). Таким образом, отмечает Воронов, Никопсия должна находиться между современной Гагрой и Адлером, а Сотириуполь — не в секторе Сухум — Пицунда (как считали Ю. Кулаковский, З. Анчабадзе и др.), а в районе Трапезунда. Тем самым границы Авасгии в X в., по Константину, простирались вплоть до Трапезунда. Никопсия предположительно идентифицируется с городом Нафсай, известным по «Житию Або Тбилели», локализуемым в районе современного Гантиади (Цандрипш).

Христианский период истории Черкесии

Христианские предания о посещении Зихии апостолами

Одно из самых первых упоминаний зихов (зикхов, чигов, циков или джиков — таковы разнообразные транскрипции данного этнонима) осталось в исторографии благодаря церковным преданиям христианской веры, согласно которым первые семена христианства были занесены в Зихию ещё в I веке, благодаря апостольской деятельности святых Андрея Первозванного и Симона Кананита.

Период православный

Абазгийская епархия

В позднеримское и ранневизантийское время на территории современной Абхазии, в то время — эллинизированной Абазгии существовала Абазгийская епархия Константинопольского Патриархата.

Возглавлялась архиепископом. Кафедра находилась в древнем Севастополисе (современный Сухум); крупным опорным центром был Питиунт (Пицунда). Включала в себя ряд мелких епископий: Анакопийскую и другие.

Сведения о епархии отрывочны; питиунтские архиепископы упоминаются со времени Первого вселенского собора (325), а севастополисские — Халкидонского (451). В 407 году по пути в Питиунт умер Иоанн Златоуст. В VIII веке Абазгийская епархия попала под грузинское влияние (как и сама Абазгия, ставшая Абхазским царством) и была преобразована в Абхазский католикосат.

В первой половине IX века Абазгийская епархия входила в Никопскую епархию.

Никопская епархия

Всего в Зихии известны четыре древние епархии, имевшие центры в Зихо́поле (Ζυγόπολις) или Зихи́и (Ζιχία), в Фанагории, Ни́копсисе (Νίκοψις) и Тама́тархе. Вероятно епархии в Зихополисе и Фанагории в скором времени были упразднены. По меньшей мере упоминания о них в позднее время не встречаются.

Первое упоминание о Зихийском епископе относятся к первой трети VI в. Известно, что епископ Зихии Дамиан (Δομιάνος Επίσκοπος Ζικχίας) участвовал в работе Константинопольского собора 536 года вместе с епископом Боспора Иоанном.

В нотициях VII−VIII веков епархиями Зихии (επαρχία Ζηκχίας) названы три автокефальные архиепископии: Херсонская, Боспорская (επαρχία της αυτής (то есть Ζηκχίας) ο Βοσπόρου) и Никопская (επαρχία της αυτής ο Νικόψεως), хотя, как утверждает Ю. А. Кулаковский, собственно епархией зихов из перечисленных могла быть названа только Никопсийская.

С Никопсисом церковь связывает предание об апостольской проповеди в землях Восточного Причерноморья учеников Христа Андрея Первозванного и Симона Кананита. Никопсис упоминается в «Житии апостола Андрея Первозванного», написанного Епифанием Монахом, совершившем паломничество по местам апостольской деятельности святого, в 20−30-е годы IX в. Согласно «Житию», Симон Кананит был убит зихами (черкесами) в Никопсисе в 55 году.

Упоминание о Зихийской епархии есть в житии Стефана Сурожского, составленного, по всей видимости, в скором времени после преставления святого, то есть во второй половине VIII века. Зихийская епархия упомянута, как место свободное от иконоборчества. Это «северные склоны Эвксинского понта (Чёрного моря), побережные области, лежащие по направлению к Зихийской епархии».

С конца X века и до конца XI существует объединённая архиепископия Таматархи и Зихии с центром в Таматархе. Однако при императоре Алексее I Комнине (1081−1118) и патриархе Евстратий (1081−1084) кафедры вновь были разделены, при этом центром Зихийской архиепископии стал Никопсис. Впоследствии епархии были вновь объединены в архиепископию Зихии и Матрахи. Епархиальным центром остался Никопсис.

В конце XIII века статус Зихийской епархии был повышен до митрополии. Так как с 1318 года в источниках упоминается самостоятельный митрополит Зихии с титулом «Зихо-Матархского». Последние сведения о митрополите Зихии и Матархи «преосвященном» Иосифе относятся к 1396 г.

Зихийская епархия

Всего в Зихии известны четыре древние епархии, имевшие центры в Зихо́поле (Ζυγόπολις) или Зихи́и (Ζιχία), в Фанагории, Ни́копсисе (Νίκοψις) и Тама́тархе. Вероятно епархии в Зихополисе и Фанагории в скором времени были упразднены. По меньшей мере упоминания о них в позднее время не встречаются.

Первое упоминание о Зихийском епископе относятся к первой трети VI в. Известно, что епископ Зихии Дамиан (Δομιάνος Επίσκοπος Ζικχίας) участвовал в работе Константинопольского собора 536 года вместе с епископом Боспора Иоанном.

В нотициях VII−VIII веков епархиями Зихии (επαρχία Ζηκχίας) названы три автокефальные архиепископии: Херсонская, Боспорская (επαρχία της αυτής (то есть Ζηκχίας) ο Βοσπόρου) и Никопская (επαρχία της αυτής ο Νικόψεως), хотя, как утверждает Ю. А. Кулаковский, собственно епархией зихов из перечисленных могла быть названа только Никопсийская.

С Никопсисом церковь связывает предание об апостольской проповеди в землях Восточного Причерноморья учеников Христа Андрея Первозванного и Симона Кананита. Никопсис упоминается в «Житии апостола Андрея Первозванного», написанного Епифанием Монахом, совершившем паломничество по местам апостольской деятельности святого, в 20−30-е годы IX в. Согласно «Житию», Симон Кананит был убит зихами (черкесами) в Никопсисе в 55 году.

Упоминание о Зихийской епархии есть в житии Стефана Сурожского, составленного, по всей видимости, в скором времени после преставления святого, то есть во второй половине VIII века. Зихийская епархия упомянута, как место свободное от иконоборчества. Это «северные склоны Эвксинского понта (Чёрного моря), побережные области, лежащие по направлению к Зихийской епархии».

С конца X века и до конца XI существует объединённая архиепископия Таматархи и Зихии с центром в Таматархе. Однако при императоре Алексее I Комнине (1081−1118) и патриархе Евстратий (1081−1084) кафедры вновь были разделены, при этом центром Зихийской архиепископии стал Никопсис. Впоследствии епархии были вновь объединены в архиепископию Зихии и Матрахи. Епархиальным центром остался Никопсис.

В конце XIII века статус Зихийской епархии был повышен до митрополии. Так как с 1318 года в источниках упоминается самостоятельный митрополит Зихии с титулом «Зихо-Матархского». Последние сведения о митрополите Зихии и Матархи «преосвященном» Иосифе относятся к 1396 г.

Период католический

Предыстория

В XII веке на Кавказе появились первые католические миссионеры.

Еще в 1192 году император Византии Исаак Ангел возобновил прежнюю привилегию итальянских купцов-генуэзцев, позволив им посещать все земли своей державы, «включая Русь и Матраху». Матраха — старинное поселение на Таманском полуострове, которым в разное время владели, по-разному его именуя: византийцы — Таматарха, русские — Тмутаракань, итальянцы — Матрега. Вслед за купцами на эту окраину Северного Кавказа пришли клирики.

Достоверно известно, что венгерские доминиканцы в 1236 г. отправились за Волгу на поиски прародины мадьяр Великой Венгрии. Они высадились именно в Матреге, поскольку отсюда были проложены давние пути и на Русь, и на Волгу, и на Дербент. В XIII в. доминиканцы основали монастырь в Тифлисе — именно через них первые известия о жителях Северного Кавказа достигли Европы.

К 1288 г. относится известие о гибели двух францисканцев в «Каспийских горах». Однако, современный французский историк Ж.Ришар всё же остерегается относить этот факт к Дагестану: ведь по одной версии, убийцами их были аланы, другая относит это к Иберии, т.е. Грузии (округ Каспи). Но в то же время Марко Поло (конец XIII в.) упоминает о генуэзских кораблях на Каспии, которые «стали плавать сюда недавно», торгуя гилянским шёлком. И вряд ли при этом Дербент не привлек их внимания.

В 1261 году, после того как Византия разрешила селиться здесь генуэзцам, на побережье Крыма и сегодняшнего российского Чёрного моря стали возникать генуэзские колонии. В своих колониях генуэзцы строили католические храмы. Центром миссионерской деятельности католической церкви в данном регионе стал город Каффа. На черноморском побережье Кавказа в средние века существовало около 40 селений генуэзцев, самыми большими среди которых были Матрега, Мапа, Батияр и Копа.

Тем временем, в соседних странах всё больше распространялась проповедь католицизма. Всё больше генуэзских и венецианских колоний возникало в Крыму, а затем и на кавказском берегу от Сухума до устья Дона. На южной окраине Закавказья ильхан Абу-Саид (1317−1335) из монгольской династии Хулагу-хана, правившей Ираном и сопредельными землями, дал согласие папе Иоанну XXII основать в своей столице Султании католическое архиепископство.

В этот период, в 1315 году другое католическое епископство (архиепископство) возникло на Нижней Волге в Сарае, — столице соседней Золотой Орды, — который к тому времени с 1261 года уже был центром новообразованной Сарайской епархии Русской православной церкви.

Миссионерская деятельность католиков ширилась, успех их проповеди закреплялся созданием своеобразных «опорных пунктов» — церковных миссий, называемых в исторических трудах «епископскими центрами». Некоторые из них вплотную примыкали к пределам Кавказа: с юга — в Тебризе, Мараге, Сарабе, Тифлисе, а с севера — в Тане (устье р.Дон).

Матрегская епархия

В XIV веке на Таманском полуострове была образована Матрегская католическая епархия, епископом которой был черкес (адыг).

В 1404 году, повествуя о Черкесии, в своей книге Иоанн де Галонифонтибус сообщал:

Хорошо известно, как черкесский дворянин <известный впоследствии как Иоанн Зихский> был продан в Генуе, где он прошёл обучение, и когда он освободился от рабства, то стал францисканцем и в конце концов Святой престол посвятил его в архиепископы епархии этой страны. Здесь он жил и долго удерживал свой приход, обращая в христианство многих своих соотечественников.

Автор книги допустил одну ошибку: автор, причисляет к доминиканскому ордену и Иоанна Зихского, но как заметил исследователь этих записок Л. Гарди, Иоанн Зихский был францисканцем, что следует из буллы Папы Климента VI.

В 1330 году в католицизм были обращены некоторые черкесские князья. Католиком был адыгский князь Миллен (Верзахт). С ним Папа Римский поддерживал связи с 1329 по 1333 год.

В 1346 году в Зихии первым католическим епископом был назначен францисканец Иоанн (Иоанн Зихский фр. Jean de Ziquie, по происхождению черкес).

21 февраля 1349 года в Авиньоне Жан де Зики был произведен Папой Римским в сан архиепископа.

В 1358 году архиепископу Иоанну Зихскому даны полномочия облекать саном епископа. К этому моменту уже существовал епископский центр в Маппе (Анапе).

Иоанн Зихский докладывает римской курии, что его «провинция» распространяется до Железных Ворот, откуда «на расстоянии восьми дней пешего хода нет другого епископства латинского обряда».

В 1363 году возникла необходимость разграничить пределы парафий Таны и Маппы. Они принадлежали к разным архиепископствам (Сарая и Матреги), что вызвало необходимость разграничения, как результат выделение особого «епископства Каспийских гор» (дата не известна, но в 1363 г. оно уже действовало).

Тридцать лет спустя, в 1376 году в Матреге умер архиепископ Иоанн Зихский.

В дальнейшем титулярными епископами Матрегскими номиновались следующие иерархи католической церкви:

• Теофил Матуленис (Литва) — епископ Матрегский с 1928 по 1943 год, в дальнейшем — епископ Кашядорский
• Рафаель Гонзалес Эстрада (Гватемала) — епископ Матрегский с 1944 по 1994 годы.

Также титул епископа Матрегского решением архиепископа Августина Бачинского присвоен Павлу Левушкану, ординарию Южного Церковного округа Евангелическо-Лютеранской Церкви Аугсбургского Исповедания в России.

Френккардаши

В результате миссионерской деятельности католической церкви в XII−XV веках и смешанных браков жителей генуэзских колоний черноморского побережья с местными жителями возникла этноконфессиональная группа черкесов «френккардаши», которая получила название от католических монахов-францисканцев, занимавшихся миссионерской деятельностью в Зихии. По своей религиозной принадлежности френккардаши были католиками.

Кафинский префект Генуэзской республики Д’Асколи послал^{[когда?]} к адыгам миссионера Д. де-Лукка, которому адыгская аристократия оказала почтение и согласилась принять католических миссионеров. По словам Д’Асколи, у адыгов (черкесов) не было церквей и священников. Их шогены^[кто?], научившись немного читать по-гречески, исправляли у черкесов духовные требы христианских обрядов.

В 1475 году Каффа была взята турками. Постепенно турки завладели остальными генуэзскими колониями черноморского побережья. Влияние Католической церкви при турецком владычестве стало постепенно ослабевать. Общины френккардашей оставались без попечения католических священников, часть уехала в Геную, остальные растворились в местном населении.

Последнее упоминание о френккардашах, проживавших в Северном Причерноморье, датируется 1673 годом.

Френккардаши под Эльбрусом

Фредерик Дюбуа де Монпере, в своей книге «Путешествие вокруг Кавказа» сообщал следующее :

«Со временем правления Инала связано другое предание; оно было рассказано мне генералом Энгельгардтом в Пятигорске; позднее я нашел его у только что названных авторов, но расскажу то, что слышал. Франки или генуэзцы обитали по всем долинам северного подножья Кавказа и находились в мире и дружбе с жителями этой страны. Жилища франков заполняли главным образом долину Кисловодска, распространяясь даже за рекой Кубанью. Один из вождей франков полюбил жену кабардинского вождя и просил кабардинца уступить ему её, но кабардинец и слышать не хотел об этом. Между тем жена кабардинца, быть может, любившая франка или, скорее, движимая желанием послужить родине, посоветовала своему мужу уступить её франку, но с тем, чтобы он исполнил все условия, которые предложат ему на третий день после свадьбы. Франки собрались с кабардинцами в церкви за рекой Кубанью, напротив Камары; здесь их вожди принесли взаимную клятву. Затем они повторили эту клятву перед языческими идолами кабардинцев. Наступил третий день, и кабардинский вождь объявил свои условия: он потребовал, чтобы франки удалились за Кубань, что они и вынуждены были исполнить. Часть их ушла к подножию Эльбруса, где они забыли и свою веру и своё происхождение.»

Из записок коменданта Дербентской крепости времен царя Петра I немца Гербера:

Кубетинцы «имеют своё происхождение от генуэзцев, потому что в разговорах и песнях находим слова генуэзские, вещи под штемпелем оных, и пушки под генуэзским гербом, и притом кубетинские женщины и поныне на печеных хлебах делают крест, хотя и не знают, для чего».

Согласно сочинения «Письма о Грузии» грузинского историка Луки Исарлова жители дагестанского аула Кубачи называли себя потомками франков.

«[В 1830-х годах] кобачинцы часто приезжали в Тифлис к католическому префекту, патеру Филиппу, как к французскому священнику, рекомендуя себя потомками франков. … Они показывали патеру Филиппу старинные рукописи, писанные на пергаменте, объясняя, что эти пергаменты остались от их предков, франков, что религия их была того народа, на языке которого писаны эти пергаменты, сохраняемые ими, как святыни, хотя они сами стали уже мусульманами. Рукописи были писаны на латинском языке. Главноуправляющий барон Розен, к которому кобачинцы являлись часто, расспрашивал их через … лезгинского переводчика. Он намерен был отправить к ним … патеров … для обращения кобачинцев в христианство; но это не состоялось».

Френккардаши в Крыму

В 1634 году доминиканец Эмиддио Доттелли Д’асколи сообщал о дальнейшей истории френккардаши следующее: «Иные же (френккардаши) остались при дворе хана, даровавшего им селение, называемое Сивурташ (Sivurtasc), то есть остроконечный камень, которое до сих пор существует и заметно издали. Хан дал им также бея той же национальности, называвшегося Сивурташ-беем. Хан очень дорожил ими и отправлял их в качестве послов в Польшу и к другим христианским государям; сделал их всех спагами (spaha), то есть придворными дворянами. Со временем бей перешёл в магометанство, многие последовали его примеру. Сивурташ находится на близком расстоянии от ханского дворца, потому приезжавшие к хану знакомые или родственники чиркасы уходили затем к немногим христианам, оставшимся в Сивурташе, и сильно стесняли тех, а потому они, 30 лет тому назад, со всеми семьями, переселились в Феччиалу (Нижняя Фоти-Сала или Ашагы-Фоти-Сала), на полдня пути далее, но в стороне, в прелестной местности, орошенной рекой, с источниками вкуснейшей воды и изобилием плодов».

Последнее надгробье старого кладбища с надписями на итальянском языке (местное название Френк-мезарлык — кладбище франков) датировано 1685 годом.

К концу XVII века потомки генуэзцев и френккардаши растворились среди местного христианского населения, переняв язык и религию, и через век были выселены в Приазовье, как крымские греки (румеи и урумы), после русско-турецкой войны 1768−1774 годов.

В Царской России

После ряда войн на Кавказе Черкесия стала частью царской России.

В СССР

В СССР Черкесия стала частью Карачаво-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Адыгеи, Чеченской Республики, Республики Ингушетия и Республики Северная-Осетия (Алания), а также Краснодарского края, Ставропольского края.

Постоветский период

Во времена парада суверенитетов распада СССР были попытки разделения Карачаево-Черкесии и провозглашения Черкесии отдельной республикой с перспективой ирредентистского объединения с также населёнными адыгским народом Адыгеи и Кабарды, которая могла выделиться также при разделении Кабардино-Балкарии. При этом Черкесский Конгресс предполагал в перспективе объединить все земли, исторически принадлежавшие Черкесии и/или населённые черкесами — Адыгея, кабардинская (северная) часть Кабардино-Балкарии, черкесская (северная) часть Карачаево-Черкесии — под названием Адыгская Республика или Республика Черкесия.

После того как карачаевцами была провозглашена своя Карачаевская Советская Социалистическая Республика, 27 октября 1991 года съезд карачаевских депутатов всех уровней также провозгласил Республику Черкесию.

После многодневных многотысячных митингов 3 декабря 1991 года постановлением Верховного Совета Карачаево-Черкесии было принято обращение к федеральному центру о признании отдельных республик.

В январе 1992 Президент России Б. Н. Ельцин готов был признать разделение Карачаево-Черкесии и внёс на рассмотрение в ВС РСФСР проекты законов «О восстановлении Карачаевской автономной области и Черкесской автономной области в составе Российской Федерации».

После референдума 28 марта 1992 года, на котором большинство населения Карачаево-Черкесии высказалось против разделения, разделение узаконено не было, и Черкесия осталась частью Карачаево-Черкесии (с 16 октября 1992 — Карачаево-Черкесская Республика).

Литература

• Беджанов М. Б. Одной судьбой, одной дорогой — Краснодар: «Советская кубань», 1998. — 224 с. — ISBN 5-7221-0203-2.
• Блиев M. Черкесия и черкесы XIX века. Краткий очерк истории. — М.: Международный Институт Новейших Государств, 2011. — 192 с. — ISBN 978-5-8041-0574-8; [www.iarex.ru/books/book51.pdf PDF]
• Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви − в 4-х т. — СПб., 1907−1918. — [www.odinblago.ru/bolotov_1/ Т. 1.], [www.odinblago.ru/bolotov_2/ Т. 2.], [www.odinblago.ru/bolotov_3/ Т. 3.], [www.odinblago.ru/bolotov_4/ Т. 4.]
• [cyberleninka.ru/article/n/hristianstvo-v-shapsugii-istoricheskiy-aspekt Бузаров А. Ш., Надюков С. А. Христианство в Шапсугии: исторический аспект // «Вестник Адыгейского государственного университета» — 2005. — Вып. 2. — С. 29−34].
• Васильевский В. Г. [www.sedmitza.ru/search/?text=Васильевский+В.+Г. Труды В. Г. Васильевского − в 4-х т. — СПб.: Тип. Имп. Акад. Наук, 1908−1930].
• [www.pravenc.ru/text/199891.html Виноградов Ю. А. Зихия] // Православная энциклопедия Т. 20. — М.: Церковно-научный центр РПЦ «Православная энциклопедия», 2009. — С. 186−192.
• [www.krotov.info/libr_min/05_d/dok/dokukin.html Высокопреосвященный Гедеон. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России — М.: Издание общества любителей церковной истории, 1992. — (Материалы по истории Церкви, Кн. 1.)].
• Инджалик Х. История Османской империи — Лондон, 1971.
• [www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_Bagr_2/ Константин Багрянородный. Об управлении империей / Пер. под. ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева — М.: «Наука», 1991.].
• Криштопа А. Е. Сведения западноевропейских путешественников XV века о Дагестане // Вопросы истории и этнографии Дагестана. — Махачкала, 1970.
• [web.archive.org/web/20140409062325/history.catholicspb.ru/?append Криштопа А. Е. Католицизм в Дагестане. (Средние века)] [dagistanhistory.livejournal.com/457.html] : [www.krotov.info/libr_min/24_ch/ap/lizky_02.html#312 рукопись — Махачкала, 1995.] (в т. ч. в: [www.krotov.info/libr_min/24_ch/ap/lizky_01.html Чаплицкий Б. История Католической Церкви в России. — 2002.]) — со ссылкой на:
  ♦ Доклад французского историка Жана Ришара из г. Дижона на XXV Международном конгрессе востоковедов (Москва, 1960) — «Латинские миссионеры у кайтагов Дагестана в XIV в.» (Jean Richard. Les Missionaires latins ches les Kaitak du Daghestan (XIV-e−XV-e siecles).
  ♦ Сочинение Архиепископа Жана де Галифонтэна «Книга познания мира» (Joannes de Galonifontibus. Libellus de notitia orbis) 1404 г.;
  ♦ Работа историка Ф. К. Бруна (1867 г.) о путешественнике-воине XV в. Иоганне Шильтбергере..
• [www.runivers.ru/bookreader/book459485/#page/512/mode/1up Кулаковскій Ю. А. К исторіи Готской епархіи (въ Крыму) въ VIII вѣкѣ] // «Журналъ министерства народнаго просвѣщенія» — СПб.: Типографія В. С. Балашева и К°, Наб. Фонтанки, 95, 1898, январь. — Седьмое десятилѣтіе — Часть CCCXV. — С. 173−202.
• [www.sedmitza.ru/lib/text/435711/ Макарий (Булгаков), Митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. — М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994−1996].
• [krotov.info/acts/12/pvl/surozh_0.htm Могаричев Ю. М., Сазанов А. В., Степанова Е. В., Шапошников А. К. Житие Стефана Сурожского в контексте истории Крыма иконоборческого времени — Симферополь: «АнтиквА», 2009. — 334 с.: ил.] — ISBN 978-966-2930-65-1.
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Krym/XVII/1620-1640/Lucca/text1.phtml Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин, Жана де Люкка, монаха Доминиканского ордена (1625) // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII−XIX вв. — Нальчик: «Эльбрус», 1974. — С. 70.].
• [reftrend.ru/1094139.html Очерки по истории Адыгеи / Под. ред. Бушуева С. К. — Майкоп, 1957. — Т. 1].
• Рашид ад-Дин. Сборник летописей. − В 3-х т. — М.−Л., 1952.; М., 2002.
• Сведения о народах Кавказа (1404 г.) — Баку: «Элм», 1979. — в том числе:
  • Иоанн де Галонифонтибус. [www.vostlit.info/Texts/rus13/Galonifontibus/frametext.htm Книга познания мира (1404)].
  • [www.vostlit.info/Texts/rus13/Galonifontibus/pred.phtml Буниятов З. М. Иоанн де Галонифонтибус. Книга познания мира].
• Хотко С. К. Садзы-джигеты. Происхождение и историко-культурный портрет абазинского субэтноса // [www.apsuara.ru/portal/book/export/html/4 Сайт «АПСУАРА» История и культура Абхазии (www.apsuara.ru) (Проверено 25 апреля 2014)]; а также, первоначально — на Сайте «Авдыгэ макъ» (www.adygvoice.ru) [www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=3754 12 апреля 2011. — Часть 1.]; [www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=3898 29 апреля 2011. — Часть 2.]; [www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=3899 29 апреля 2011. — Часть 3.]; [www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=3900 29 апреля 2011. — Часть 4.]..
• Darrouzes J. [bookre.org/reader?file=1099283&pg=218 Notitiae episcopatuum Ecclesiae Constantinopolitanae] — Paris: Institut Français d'Etudes Bysantines, 1981. — (La Geographie ecclesiastique de l’Empire byzantin t. 3).

См. также

• [AdygaAbaza.ru/ Всемирные Абаза-Адыгские (Черкесские) сайты]
• [www.hrono.ru/heraldicum/russia/subjects/karacaj.htm Адыгские ученые]
• [www.adygi.ru/index.php?newsid=1879 Декларация Независимости, адресованная Конфедерацией Князей Черкесии суверенным правителям Европы и Азии // Спенсер Эдмунд. Путешествие по Черкесии — 1837.]

Отрывок, характеризующий Черкесия

– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.