Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан

Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан Ziyovuddinxon ibn Eshon Boboxon<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана
1957 — 1982
Предшественник:	Эшон Бабахан ибн Абдулмажидхан
Преемник:	Бабаханов, Шамсиддинхан
Вероисповедание:	Ислам, Накшбанди
Рождение:	8 января 1908(1908-01-08) город Ташкент, Сырдарьинская область, Российская империя
Смерть:	23 декабря 1982(1982-12-23) (74 года) город Ташкент, Узбекская ССР, СССР
Место погребения:	Мавзолей Каффаля Шаши
Отец:	Эшон Бабахан ибн Абдулмажидхан
Мать:	Саломатхон
Дети:	Шамсиддинхан
Награды:

Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан (1908—1982) — исламский религиозный деятель, проповедник, учёный-богослов, шейх-уль-ислам. Второй председатель Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ). Муфтий пяти республик (1957—1982).

Биография

Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан (Зияуддинхан Бабаханов) родился 8 января 1908 года в городе Ташкенте, административном центре Сырдарьинской области Российской империи (ныне столица Республики Узбекистан) в семье известного исламского религиозного деятеля Эшона Бабахана. С ранних лет он посещал лекции своего отца и вместе с его студентами учил аяты Корана. Затем его наставником стал имам-хатыб мечети «Тилля-шейха» Хаким-кари. К двенадцати годам Зияуддинхан уже знал Коран наизусть, что позволило ему сосредоточиться на изучении тафсира и хадиса в медресе «Кукельдаш», куда его определил для дальнейшего обучения отец в 1920 году. С юных лет Зияуддинхан отличался прилежанием и тягой к знаниям. Когда его сверстники после занятий шли отдыхать, он отправлялся в медресе «Баракхан», где брал дополнительные уроки у видного устаза шейха Алаутдинхана-Махдума. Но главным своим учителем Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан всегда считал учёного-богослова Мухаммада ибн Саида ибн Абдель Вахед аль-Асали аш-Шами ат-Тарабулуси, переехавшего в Ташкент из Сирии в двадцатые годы XX века. Именно под его влиянием сформировалось мировоззрение молодого Зияуддинхана, его приверженность учению о хадисах имама аль-Бухари, которому он оставался верен до конца своих дней. В совершенстве Зияуддинхан овладел и наукой тафсира и скоро стал одним из самых известных в богословской среде молодых кари.

По окончании медресе Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан служил имамом-хатыбом в ташкентских мечетях. Это было трудное время: в эпоху расцвета воинствующего атеизма религия вытеснялась из образовательного процесса, закрывались мечети и медресе, духовенство подвергалось преследованиям. Постепенно одним из немногих оставшихся очагов духовной жизни в Ташкенте стала мечеть Тилля-шейха, где имамом служил Эшон Бабахан. Зияуддинхан активно помогал отцу во всех делах. В 1928 году семья Бабахановых подверглась преследованиям. Её имущество было конфисковано, а Эшон Бабахан со своими старшими сыновьями некоторое время вынужден был скрываться. В 1941 году во время очередной волны репрессий Зияуддинхан вместе со своим отцом был арестован по обвинению в религиозном наставничестве, но уже в октябре 1941 года дело в отношении Бабахановых было прекращено.

В первые два самых тяжёлых года Великой Отечественной войны отношение к религии в СССР стало меняться. Политика воинствующего атеизма сменилась религиозной терпимостью. В это время начинается возрождение ислама в Средней Азии, и одну из самых значительных ролей в этом процессе сыграли Бабахановы. Шейх Эшон Бабахан и и его сын Зияуддинхан-кари в первой половине 1943 года выступили в числе главных инициаторов процесса ускорения объединения мусульман Средней Азии и Казахстана. На состоявшемся в октябре 1943 года первом курултае мусульман было создано Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана, ответственным секретарём которого был избран Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан. Зияуддинхан был также единогласно избран казием Узбекистана.

Казият Узбекистана являлся наиболее деятельным структурным подразделением САДУМ. Его работа оказала огромное влияние на становление духовных исламских объединений в других республиках Средней Азии и Казахстане. Казий Узбекистана Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан приложил огромные усилия для преодоления духовной разобщённости мусульман советского востока. Его подвижническая деятельность была направлена на решительную борьбу за чистоту ислама, на распространение и повсеместное утверждение его идей, очищение от ереси и любых других отклонений от религиозных принципов, предписанных Кораном и Сунной. Под его непосредственным руководством были подготовлены фетвы по самым насущным вопросам шариата. С 1947 года началась активная проповедническая и просветительская работа на страницах учреждённого журнала «Мусульмане Советского Востока». Кроме того, в годы войны Зияуддинхан выступил инициатором создания постоянного Комитета для оказания материальной помощи и моральной поддержки семьям фронтовиков, родственникам погибших и пропавших без вести воинов, вёл активную деятельность по сбору средств и материальных ценностей для нужд фронта. Под руководством Зияуддинхана в 1943 году началось восстановление мечетей. К концу 1947 года число действующих учреждений культа в Узбекистане достигло 79.

В 1947 году ответственный секретарь САДУМ и казий Узбекистана Зияуддинхан-кари был направлен на стажировку в арабские страны. Целью его поездки были как учёба в престижном каирском университете «Аль-Азхар», так и установление международных контактов САДУМ с исламским миром. После окончания обучения и посещения Мекки и Медины Зияуддиинхан был посвящён в сан шейх-уль-ислам. После возвращения в СССР в 1948 году на втором курултае мусульман Средней Азии и Казахстана он был избран заместителем председателя САДУМ. По поручению духовного управления мусульман он проделал огромную работу по подготовке Положения о работе мечетей. Этот документ строго регламентировал деятельность служителей культа, что способствовало упорядочению функционирования духовных учреждений. Под его непосредственным руководством был реформирован порядок проведения Мавлида ан-Набий, а также внесены изменения в правила организации различных религиозных обрядов. Целью этих преобразований было исключение формализма из трактовки правил и норм шариата.

На третьем курултае мусульман, состоявшемся в июне 1957 года шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан был избран новым председателем САДУМ и муфтием пяти республик. Следуя путём, начертанным шейхом Бахауддином Накшбандом, и опираясь на «ас-Сахих» Аль-Бухари, он продолжил политику, направленную на укрепление устоев традиционного ислама, вёл непримиримую борьбу за его очищение от различных обычаев и ритуалов, признанных неисламскими. Зияуддинхан завершил дело своего отца, издав в 1957 году подготовленный им Коран, положив таким образом начало серийному изданию в СССР священной для мусульман книги. Он также принимал самое деятельное участие в подготовке второго (1960) и третьего (1968) издания Корана. По инициативе шейха Зияуддинхана на арабском языке были изданы книги имама аль-Бухари «Aль-Джами ас-Сахих» и «Аль-Адаб-аль-Муфрад».

Стремительно рос и международный авторитет шейха Зияуддинхана. Его всё чаще приглашали в качестве докладчика на престижные исламские конференции (Конференция по разрядке напряженности в мусульманском мире (Дели, 1955); очередная сессия Исламского конгресса (Багдад, 1962); VII конгресс Академии исламских исследований (Каир, 1971); сессия Высшего совета мечетей (Мекка, 1976); Первая конференция мусульман Азии (Карачи,1978) и многие другие). Позднее муфтий Зияуддинхан выступал и в качестве одного из организаторов исламских съездов (Самаркандская конференция 1974 года, посвященная 1200-летнему юбилею имама аль-Бухари, Ташкентские конференции 1976 года «Претворение в жизнь учения Корана и Сунны в современных условиях» и 1980 года, посвященная наступлению ХV века хиджры, Конференции мировых религий в Москве в 1977 и 1982 годах).

Деятельность муфтия пяти республик способствовала становлению и укреплению международных связей мусульманских организаций СССР, росту их авторитета в исламском мире. В 1962 году на конференции мусульман четырёх духовных управлений СССР было принято решение о создании Отдела международных связей мусульманских организаций СССР, руководителем которого был избран шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан. В короткое время под его руководством были установлены дипломатические, религиозные, культурные и экономические связи с исламскими странами Азии и Африки. Журнал «Мусульмане Советского Востока» стал издаваться на четырёх языках, благодаря чему голос мусульман СССР был услышан во всём мире. Под руководством шейха Зияуддинхана был также издан альбом «Мусульмане в Стране Советов» на арабском и английском языках. В качестве руководителя Отдела международных связей мусульманских организаций СССР Зияуддинхан активно участвовал в урегулировании индо-пакистанского конфликта. Его личный авторитет в немалой степени способствовал достижению мира. Не случайно подписание мирного договора между Индией и Пакистаном в январе 1966 года состоялось в Ташкенте. Большой международный резонанс имел и организованный им визит в Узбекистан главного шейха каирского университета «Аль-Азхар» доктора Мухаммада ибн Мухаммада аль-Фаххама в сентябре 1970 года.

Шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан продолжил дело своего отца по становлению исламского образования в СССР. Несмотря на большие трудности, сопровождавшие этот процесс, ему удалось добиться от советских властей разрешения на открытие первого в СССР высшего исламского образовательного учреждения. В 1971 году в здании мечети Намазгох в Ташкенте начал работу Исламский институт имени имама аль-Бухари. Шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан вёл также активную общественную жизнь. Он был членом Всемирного Совета Мира, Организации Исламская Конференция, Всемирного Верховного Совета по мечетям, Советского и Узбекского Комитетов защиты мира, Советского и Узбекского Фондов защиты мира, Комитета солидарности стран Азии и Африки, членом правления Советского и Узбекского обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Его заслуги в деле служения исламу, миротворческие усилия и деятельность по укреплению авторитета СССР в исламском мире были оценены орденами «Знак Почёта» и «Дружбы народов», а также высокими иностранными наградами.

В октябре 1982 года по состоянию здоровья Зияуддинхан вышел в отставку и 23 декабря 1982 года скончался. По решению узбекского правительства его похоронили в Ташкенте в мавзолее Каффаля Шаши.

Оценки и мнения

С высоты нынешнего своего положения, опыта жизни и работы в качестве муфтия и председателя СМР я понимаю, что шейх Зияуддинхан был по настоящему мудрым и прозорливым руководителем, талантливым педагогом и наставником. Он чётко сформировал, и в течение всей своей жизни доводил до своих учеников из республик бывшего СССР правильную стратегию жизни: везде, в любых условиях быть образцом соблюдения шариата и тариката, то есть быть настоящим мусульманином, личным примером самоотверженного служения Аллаху пробуждать религиозные чувства мусульман, укреплять их веру в Ислам. Муфтий говорил: «Мы помогли вам развить вашу духовность, дали знания для выбора правильного пути в Исламе — это путь ханафитского суннизма, обогащённого трудами имама аль-Бухари и Бахауддина Накшбанди»

— Председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин

Шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан – человек высокой культуры и большого обаяния. Учитель целого поколения учителей, богословов с глубоким знанием и опытом. Устад, обладавший огромным мастерством. Мы считали его чутким педагогом, к которому обращались как к самому близкому человеку, зная, что непременно получим верный совет и необходимую поддержку

— Председатель Управления мусульман Кавказа Аллахшукюр Пашазаде

Память

Именем шейха Зияуддина ибн Эшона Бабахана названы мечеть и улица в Ташкенте

Литература

• Усманходжаев А. [www.idmedina.ru/books/history_culture/?1191 Глава 3. Зияуддинхан Бабаханов] // [www.idmedina.ru/books/history_culture/?1201 Жизнь муфтиев Бабахановых: служение возрождению Ислама в Советском Союзе]. — М. – Нижний Новгород: ИД «Медина», 2008. — 266 с. — ISBN 978-5-9756-0046-2.

Ссылки

• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1226584325 Шейх Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан]. [www.webcitation.org/6GjmVrQbU Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
• [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1022779/1 Бабаханов Зиявуддинхан (Бабахан). Биографический словарь]. [www.webcitation.org/6GjmXnwvA Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
• [onlinehistories.ssrc.org/centralasia/cultural/default.aspx?id=1730 Islamic Cultural Movements - Biographies. Babakhan, Ziyauddin Khan ibn Ishan]. [www.webcitation.org/6GjmYduh5 Архивировано из первоисточника 19 мая 2013].
• [fikr-uz.narod.ru/29.html Ziyouddinxon ibn Eshon Boboxon]. [www.webcitation.org/6FhjLgY8q Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013]. Узбекистан Узбекистан

Отрывок, характеризующий Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан

«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.