Златни Рат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Златни Рат (хорв. Zlatni rat), также называемый Золотой мыс или Золотой рог (в переводе с местного чакавского наречия) ― коса, расположенная примерно в 2 км к западу от центра города Бол на южном побережье хорватского острова Брач, в регионе Далмация. Простирается по отношению к каналу Хвар, водоему в Адриатическое море между островами Брач и Хвар, который является местом с сильными течениями. Рельеф в основном в основном представляет собой белый галечный пляж, на берегу которого находится средиземноморская сосновая роща.

Пляж по обе стороны косы простирается на длину в 634 метра, хотя расстояние может варьироваться в зависимости от течения, прилива и ветра. Самый дальний конец, который обычно слегка повёрнут к востоку, часто сдвигается на западе при определённых погодных условиях, особенно из-за сильного юго-восточного ветра Сирокко (в Хорватии известен как Джуго). Окружающие воды являются, как правило, холодными и очень чистыми за счёт течения в канале Хвар. Течение является умеренно опасным для пловцов, которые отправляются далеко на юг, прямо от берега в сторону открытого моря, поскольку может быть трудно плыть обратно на запад, в сторону пляжа. Опасность не столь серьёзна, посокольку обычное течение будет просто нести пловца обратно на восток в сторону гавани Бол (и до пляжей на мысе, который располагается между Золотым Рогом и город). Предсказуемый дневной западный ветер, известный как Мистраль, делает пляж излюбленным местом для виндсёрферов.[1]

На сосновая роще, которая граничит с пляжем, располагаются развалины villa rustica, в том числе бассейн. Западная окраина пляжа, а также несколько бухт к западу от главного пляжа, являются местом для натуризма. Мыс находится под охраной государства как геоморфологическое явление.[1]



См. также

Напишите отзыв о статье "Златни Рат"

Примечания

  1. 1 2 Naklada Naprijed, The Croatian Adriatic Tourist Guide, p. 267, Zagreb (1999), ISBN 953-178-097-8.

Отрывок, характеризующий Златни Рат

Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.