Златопольский, Лев Соломонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лев Соломонович Златопольский
Псевдонимы:

Механик

Дата рождения:

1847(1847)

Место рождения:

Елисаветград,
Центр военных поселений в Южной Украине,
Российская империя

Дата смерти:

1907(1907)

Место смерти:

Чита,
Забайкальская область, Российская империя

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Образование:

Петербургский технологический институт- не окончил

Вероисповедание:

иудаизм, лютеранство

Партия:

Народная воля

Основные идеи:

народничество,

Род деятельности:

профессиональный революционер, инженер-технолог, криптограф, изобретатель

Лев Соломонович (Шлемович) Златопольский (после принятия лютеранства Лео-Иоганн Иванович) (февраль 1847 Елисаветград Центр военных поселений в Южной Украине Российская империя — февраль 1907 Чита Забайкальская область Российская империя) — русский революционер, народник, член Исполнительного комитета партии «Народная воля», математик, изобретатель, криптограф, предприниматель.



Биография

Родился в многодетной еврейской семье елисаветградского мещанина.
Закончил реальную гимназию в г. Николаеве.
В 1868 году поступил в Петербургский технологический институт. В 1868 году был впервые привлечен к дознанию по делу организации С. Г. Нечаева, но отделался только обыском. В мае 1875 году, потеряв интерес к учёбе, несмотря на успехи в изучении предметов, на последнем курсе был отчислен за неуспеваемость.
Принял участие в «хождении в народ». С марта по декабрь 1876 года проживал в селе Щипцово (Пошехонский уезд Ярославская губерния), а затем с декабря 1876 года в с. Мартьяново (Вологодская губерния). Вследствие полученных сведений, что Златопольский прибыл для пропаганды, было возбуждено полицейское дознание.
Скрылся оттуда в 1877 при возникновении дознания о пропаганде в Вологодской губернии. До 1878 года жил нелегально в с. Троицком, Вологодская губерния.
В марте 1877 года и апреле 1878 года приезжал в Петербург. В 1878 году вёл противоправительственную пропаганду среди крестьян (Грязовецкий уезд Вологодская губерния) После создания партии «Народная Воля» примкнул к ней.
Изобрёл шифр для использования в революционных организациях.
С октября 1879 года по июнь 1880 года жил в Одессе.
В апреле — мае 1880 года совместно с С. Л. Перовской, Н. А. Саблиным, Г. П. Исаевым и другими участвовал в приготовлениях к подкопу на Итальянской улице для покушения на Александра II. Разработал новые приспособления и буровую установку для повышения эффективности в земляных работах для подкопа проезжей части улицы.
Арестован в Петербурге 29 января 1881 года в квартире Н. Н. Колодкевича.
С 30 января по 7 февраля 1880 года содержался в тюрьме при Департаменте полиции. Затем переведён в Дом предварительного заключения, а с 25 апреля 1880 года содержался в Трубецком бастионе Петропавловской крепости.
15 января 1882 года обратился с заявлением о предоставлении сведений о современном социально-революционном движении Департаменту полиции.
16 января 1882 года в тюрьме при Департаменте полиции написал записку «Идейные люди».
21 января 1882 года переведён в Дом предварительного заключения и подал 29 января подал докладную записку с опровержением показаний В. А. Меркулова, который дал показания об участии Л. Златопольского в подготовке подкопа под Итальянской улицей.
По Высочайшему повелению от 9 декабря 1881 года предстал перед судом Особого Присутствия Правительствующего Сената по обвинению в принадлежности к партии «Народная воля» и участии в подготовке покушения на императора Александра II под Одессой. На процессе 20-ти отрицал свою виновность. Приговорен 15 февраля 1882 года к лишению всех прав состояния и каторжным работам в рудниках на 20 лет. Заключен 26 февраля 1882 года в Трубецкой бастион Петропавловской крепости.
Со 2 марта по 27 мая 1882 года содержался в тюрьме при Департаменте полиции в связи со своим предложением написать проект изменения социального строя под заглавием «Основание рациональной системы общественно-экономической деятельности». Написанный проект никого не заинтересовал, для полицейского сыска оказался бесполезен и был списан в архив.
Возвращён в Петропавловскую крепость.
2 мая 1883 года при обыске в камере найдены записки, указывавшие на его сношения с волей через жандарма.
4 июля 1883 года переведён в Дом предварительного заключения, откуда отправлен в Сибирь.
Прибыл в 1884 году в Карийскую каторжную тюрьму.
В 1890 году выпущен в вольную команду. В 1892 году вышел на поселение в Чите, где работал в библиотеке местного музея.
Умер в Чите в феврале 1907 года.

Напишите отзыв о статье "Златопольский, Лев Соломонович"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Златопольский, Лев Соломонович

– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.