Змаевич, Матвей Христофорович

Матвей Христофорович Змаевич
Матија Змајевић
Дата рождения	6 января 1680(1680-01-06)
Место рождения	Пераст
Дата смерти	3 сентября 1735(1735-09-03) (55 лет)
Место смерти	Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	адмирал
Командовал	Галерный флот
Награды и премии

Матвей Христофорович Змаевич (Матия Крстов, серб. Матија Змајевић, хорв. Matija Zmajević; 6 января 1680, Пераст, Далмация (ныне Черногория) — 23 августа (3 сентября) 1735, Российская империя) — российский адмирал (1727). Происходил из знатной семьи Змаевичей из города Пераст в Которском заливе Адриатического моря (ныне в Черногории), племянник архиепископа Барского Андрии Змаевича и брат архиепископа Задарского Вицко Змаевича.

Биография

Окончил францисканскую школу и, предположительно, морскую школу Марко Мартиновича. Уже в возрасте восемнадцати лет стал капитаном корабля в венецианском флоте, но из-за причастности к убийству Вицко Буйовича был вынужден бежать сначала в Дубровник, а затем в Константинополь, где некоторое время провел в заключении.

Принят на русскую службу в 1710 году русским послом в Османской империи графом П. А. Толстым. В 1712 году приехал в Россию, в Санкт-Петербург, где как опытный мореход был зачислен в галерный флот капитаном I ранга. Петр Великий высоко ценил М.Змаевича и в конце апреля 1716 года отправил венецианскому правительству послание с просьбой отменить изгнание и вернуть конфискованное имущество.

М.Змаевич служил на Балтийском флоте и отличился в морских сражениях со шведским флотом во время Северной войны — в Гангутском сражении (1714) командовал правым крылом российского флота. Был произведен сначала в контр-адмиралы, а затем — в вице-адмиралы российского флота. Также оказал важные услуги Российской империи по инженерной и судостроительной части: в 1721 году заведовал строительством галерной гавани в Санкт-Петербурге и состоял членом Адмиралтейств-коллегий. По свидетельству современников, именно М.Змаевич чаще всего принимал выпускные экзамены в Морской академии.

В 1723 году по распоряжению Петра I вице-адмирал был отправлен в Воронеж. Ему было велено подготовить корабли для возможной войны с Турцией. Он также должен был проследить за расчисткой русла реки Воронеж.

В 1725 году был награждён недавно учреждённым орденом Святого Александра Невского, назначен командующим галерным флотом и главным командиром Петербургского порта. В 1727 году произведён в полные адмиралы.

В 1728 году, уже после смерти Петра I, по доносу подчинённых был обвинён в растрате казённых денег и злоупотреблении властью, предан суду и понижен в звании до вице-адмирала.

Весной 1733 года был отправлен губернатором в Астрахань для строительства на Дону галер и других приготовлений к новой русско-турецкой войне. Должен был возглавить флот в этой кампании, но умер незадолго до начала военных действий.

См. также

• Список адмиралов Российского флота

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Змаевич, Матвей Христофорович

– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.