Змеев, Лев Фёдорович
| Лев Фёдорович Змеев | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
Лев Фёдорович Змеев (1832—1901) — врач и библиограф, приват-доцент медицинской академии.
Биография
Лев Змеев родился в 1832 году; происходил из дворянского рода Змеевых: родился в семье поручика Выборгского полка Фёдора Яковлевича Змеева. Окончил Воронежскую гимназию и Московский университет.
Служил главным доктором 2-го Джиджурского военно-временного госпиталя на Кавказе, в воронежском и самарском земствах. В 1883 году защитил диссертацию на степень доктора: «Медико-топографическое описание и статистический очерк народонаселения Бугульминского уезда Самарской губерний» (Москва, 1883).
Змеев много писал по медицинской библиографии и истории. Его наиболее ценная работа — словарь «Русские врачи-писатели» (СПб., 1886—1889)[1].
Змееву принадлежит авторство книг: «Былое врачебной России» (СПб., 1890) и [dlib.rsl.ru/viewer/01003674302#?page=1 «Чтения по врачебной истории России»](Спб., 1896).
Напишите отзыв о статье "Змеев, Лев Фёдорович"
Примечания
- ↑ В словаре отсутствовали многие видные российские врачи и теоретики медицины нерусского происхождения — такие, как К. М. Бэр, Н. Ф. Здекауэр, Э. Э. Эйхвальд. Однако были выпущены отдельные словари, такие как: Словарь польских врачей. Slownik lekarzòw polskich. Ułozył St. Kosminski. Warszawa. 1883-1885.
Литература
- Змеев, Лев Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- В. В. Руммель, В. В. Голубцов Родословный сборник русских дворянских фамилий. В 2 томах. Том 1. — С.-Петербург: Издание А. С. Суворина, 1886. — С.325
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
|
Это заготовка статьи об учёном-медике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Змеев, Лев Фёдорович
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
