Змеиный храм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Змеиный храм (кит. упр. 蛇庙, пиньинь: Shé Miào) расположен в Сунгай Клуанге (Баян Лепас, Пенанг, Малайзия), и, по-видимому, является единственным в своём роде. Храм наполнен дымом ладана и множеством ядовитых змей. Сотни пресмыкающихся можно увидеть на стенах и крышах, на ветках деревьев и в жертвенных чашах. Считается, что змеи обезврежены священным дымом, но для безопасности с них также «сдоен» яд, хотя при этом оставлены ядовитые зубы и железы. Пресмыкающиеся относятся к неагрессивному в дневное время виду, и их яд при одиночном укусе не оказывает на человека смертельного действия. Существует поверье, что змеи сползлись в храм сами, но пишут также, что их сносят туда из окрестностей служители культа. Вид змей, находящихся в храме, назван храмовой куфией (Tropidolaemus wagleri), и относится к ямкоголовым змеям (так же как, например, гремучник и щитомордник)[1].

Храм был построен около 1850 года в честь Чор Соо Конга по инициативе прибывшего в Пенанг буддистского монаха.

Чор Соо Конг из рода Тань родился в Китае в период династии Сун (960—1279), совершенствовал духовные навыки, и ещё в молодости был посвящён в духовный сан. Существует легенда, что Чор Соо Конг, который был также целителем, взял под покровительство змей в джунглях. Когда он умер в возрасте 65 лет, ему было присвоено почётное имя Чор Соо, что означает выдающуюся историческую фигуру, чтимую из поколения в поколение. После постройки храма, змеи якобы появились по их собственному желанию. Змеиный храм был первоначально назван «Храмом лазурного облака» в честь красоты неба над Пенангом.

Последователи из Сингапура и Тайваня регулярно прибывают в храм помолиться на день рождения Чор Соо Конга (шестой день первого лунного месяца)[2].

Напишите отзыв о статье "Змеиный храм"



Примечания

  1. Snake Temple - В.А. Погадаев. Малайский мир (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур). Лингвострановедческий словарь. М.: Восточная книга, 2012, с. 615
  2. Виктор Погадаев. Паломничество к Храму змей. - "Вечерняя Москва", 03.01.2001

Отрывок, характеризующий Змеиный храм

Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,