Грехопадение

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Змей-искуситель»)
Перейти к: навигация, поиск
Христианство
Портал:Христианство

Библия
Ветхий Завет · Новый Завет
Апокрифы
Евангелие
Десять заповедей
Нагорная проповедь

Троица
Бог Отец
Бог Сын (Иисус Христос)
Бог Святой Дух

История христианства
Хронология христианства
Раннее христианство
Гностическое христианство
Апостолы
Вселенские соборы
Великий раскол
Крестовые походы
Реформация
Народное христианство

Христианское богословие
Грехопадение · Грех · Благодать
Ипостасный союз
Искупительная жертва · Христология
Спасение · Добродетели
Христианское богослужение · Таинства
Церковь · Эсхатология

Ветви христианства
Католицизм · Православие · Протестантизм
Древние восточные церкви · Антитринитаризм
Численность христиан

Критика христианства
Критика Библии · Возможные источники текста Библии


Грехопаде́ние — общее для всех авраамических религий понятие, обозначающее нарушение первым человеком воли Бога, которое привело к падению человека из состояния высшего невинного блаженства в состояние страданий и греховности.

В видоизменённых формах понятие грехопадения присутствует во многих (в том числе и неавраамических) религиях. По мнению исследователя мифологии Мирча Элиаде, подробно изучавшего эту тему, мифологема золотого века, и изгнания из рая восходит ко временам неолитической революции и является реакцией на появление земледелия. Золотому веку неизменно сопутствуют мифологемы «потерянного рая» и «благородного дикаря».





В Библии

В Торе (Пятикнижии) в 3-ей главе описан сюжет об изгнании первых людей (Адама и Евы) из Райского сада за то, что те, нарушив волю Господа (ивр.אֱלֹהִים‏‎, Элохим), вкусили от Древа познания добра и зла (Быт. 3:1—7).

Первый человек Адам был предупреждён, что вкушение плодов с Дерева познания добра и зла ведёт к смерти:

От дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь

Сотворённая из ребра Адама Ева (Быт. 2:22) в результате диалога со змеем (ивр.נָּחָשׁ‏‎, нахаш), вкусила запретный плод от Древа познания добра и зла и дала есть Адаму, вследствие чего:

И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

Последствиями нарушения запрета и отказа от предложенного покаяния[1] стали поврежденность мироздания (природы) и человека, изгнание из рая, утрата доступа к древу жизни и смерть.

В иудаизме считается, что Змей-искуситель — ангел Самаэль[2]. В христианстве змей-искуситель отождествляется с Сатаной на основании Откровения Иоанна Богослова: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» (Откр. 12:9).

Трактовка грехопадения в богословии

В религиях и философии раскрываются различные аспекты смысла грехопадения, его значения и последствий.

В иудаизме

В иудаизме раскрывается, что Адам и Ева не были ограничены в своём выборе, а по некоторым толкованиям [уточнить], ограничение на вкушение плодов с Дерева познания добра и зла было временным. Человек, как существо, созданное по образу Божьему, являясь венцом творения, был наделён волей. Во власти человека было решать что есть хорошо, а что плохо, выбирать между добром и злом (Втор. 30:15—18). Именно совершение греха непослушания Богу, как волевой акт человека послужило причиной грехопадения. Непослушание Богу, в соответствии с иудейской традицией является самым тяжким грехом.

[en.wikipedia.org/wiki/Midrash_Rabba Мидраш Рабба] говорит об испорченности людского рода после падения Адама и Евы[3]. Результат грехопадения в процессе тиккун исправляет Мессия.

В каббале

В каббале грехопадение разъясняется в понятии швират ха-келим. Грех древа познания (ивр. хэт Эц Даат) Адама произошло от использования средней части сфиры Тиферет Зеир Анпина. Опьяняющее вино — свет хохма, исходящий из соф (акваим, экев — пята, гематрия 172) Леи, опьянило Адама (анавим — виноград также в гематрии 172) и привело к желанию использовать среднюю часть тиферэт Зеир Анпина — Эц Даат (древо познания), что запрещено до гмар тиккун.

Сначала Адам был создан из малхут мира Ацилут. Вследствие грехопадения Адама миры Брия, Ецира, Асия спустились на своё теперешнее место. После грехопадения его душа разделилась на 600 тысяч душ. Причина в том, что родившись и познав цель своего творения — получить всё уготованное ему наслаждение ради Творца, Адам тут же возжелал сделать это. Но начав получать это наслаждение, вдруг почувствовал, что не в состоянии устоять, и начал наслаждаться сам, не ради Творца, а от получения наслаждения — света для себя.

Вследствие использования света хохма ради себя (так как ещё отсутствовал экран на этот свет) упал со своего духовного уровня, и все его девять сфирот, кроме Кетэр, упали в клипот. После грехопадения Адам и шесть сфирот Ецира и десять сфирот Асия спустились в место, где был раньше мадор клипот. [4]

В христианстве

В христианстве грехопадение в Эдеме разъясняется через понятия первородного греха и искупительной жертвы Иисуса Христа на Голгофе.

Утверждается, что грехопадение изменило саму природу человека: «Естественные и беспорочные страсти вошли в человеческую жизнь вследствие осуждения из-за преступления, как, например, голод, жажда, утомление, слеза, тление, уклонение от смерти, боязнь, предсмертная мука, что по природе присуще всем людям».[5]

Изгнанные из рая люди потеряли способность жить вечно (отныне им был закрыт доступ к Древу Жизни), оказались вовлечены в борьбу добра и зла. Зло, персонифицированное в виде Змея (Сатаны), побудило человека нарушить волю Божию:

Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают её принадлежащие к уделу его.

Отныне греховность препятствует свободе человека в решении этических вопросов добра и зла. Творец возвращает человеку свободу через благодать.

Когда они согрешат пред Тобою, — ибо нет человека, который не грешил бы, — и Ты прогневаешься на них и предашь их врагам, и пленившие их отведут их в неприятельскую землю, далекую или близкую;

Апостол Павел в Послании к Римлянам пишет: «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нём все согрешили.»

Православный священник Сергей Булгаков: «Прародители могли бы вовсе миновать опыта зла. Грехопадение или, напротив, послушание воле Божией следует во всяком случае считать актом свободы, а отнюдь не природной необ­ходимости: в природе твари была только возможность греха, но не было никакой к нему принудительности. Соблазн именно в том и состоял, чтобы знание предпочесть послушанию, источнику истинного, положи­тельного ведения. Змей завлекал их на путь притязательной, себялюбивой множе­ственности, возбуждал желание каждому стать богом, будучи тварью, иметь всё для себя, как бы от себя. И соблазн змея оказался реально осуществим, ибо стихия освобо­жденного ничто, прорвавшись в мир, окружила всякую тварь ледяным холодом одиночества, разъединила всеединое и центростремительную силу превратила в центробежную: тогда родилось наше малое я, которое раздувается в я космическое. Для такого отравленного бытия простое отсутствие смерти было бы величайшим бедствием, адом на земле. Господь пощадил Своё создание и не дал ему такого бессмертия, Он удалил человека от „древа жизни“. Таким образом, одна основ­ная метафизическая и космическая катастрофа грехопадения, введя в мир смерть, обусловила и вызвала другую космическую катастрофу, но уже благую и радостную, — воскресение мёртвых.»[6]

Митрополит Иоанн (Зизиулас): «Для греческих отцов грехопадение понимается не как привнесение чего-то нового (во зле нет творческой силы), но как раскрытие и актуализация ограничений и потенциальной опасности, присущих творению, если оно предоставлено самому себе. Грехопадение принимает форму идолопоклонства — превращения твари в высшее начало. Грехопадение состоит в отказе поставить бытие в зависимость от общения.»[7]

Архимандрит Алипий (Кастальский): «Люди получили как бы собственный, внутренний источник греховных движений и помыслов, сделавшись по природе чадами гнева Божия (Еф. 2:3).»[8]

Профессор А. И. Осипов пишет, что испытание, которое не выдержал первый Адам, выдержал второй Адам — Иисус Христос (см. Искушение Христа).

В исламе

Философия

Немецкий христианский мистик Якоб Бёме, родоначальник западной софиологии, пишет, что сам пол есть уже следствие грехопадения, ибо жена создана человеку уже после его внутреннего отделения от Jungfrau Sophia (нем. Дева София), в первозданном состоянии человек пребывал сверхполым. Эта Jungfrau Sophia есть отвлеченный принцип мудрости, Spiegel der Weisheit (нем. Зеркало мудрости), и её отношение к полу установляется только её именем, очевидно, навеянным «Книгою Премудрости Соломона». При таком понимании пола самым центральным проявлением греха является порочное зачатие, от которого человек рождается. Якоб Бёме рассматривает создание женщины из ребра Адамова как следствие уже совершившегося грехопадения и раздробление человеческого естества.[6][9]

Христианский философ Николай Бердяев пишет, что сказание о грехопадении говорит о происхождении сознания из состояния бессознательного[10].

Религиозный философ Борис Вышеславцев пишет: "Понять смысл грехопадения и спасения, понять смысл христианства (а в сущности и всякой религии) — значит понять смысл предельной свободы. Она возносит нас на высоту абсолютного богоподобия в этой простой и ежедневной возможности: сказать «да», или «нет»; «да будет» или «да не будет», — в этой изумительной свободе выбора между творчеством и разрушением. Ибо если всякое творчество есть соблюдение иерархии, то всякое нарушение и извращение иерархии есть противоположность творчества, то есть разрушение.[11]

Искусство и культура

См. также

Напишите отзыв о статье "Грехопадение"

Литература

  • Васильев П. П. Грехопадение // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [www.pravenc.ru/text/%D0%93%D1%80%D0%B5%D1%85%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B9.html Православная энциклопедия. Статья о грехопадении]
  • [azbyka.ru/hristianstvo/chelovek/dobroselskiy_o_proishozhdenii_cheloveka_12-all.shtml П. В. Добросельский. «Грехопадение прародителей в раю»]
  • Александр Мень, [www.alexandrmen.ru/books/tom2/2_pril08.html «История религии» т.2, «Библия и учение о грехопадении»]
  • Осипов А. И. [www.rosblag.narod.ru/books/osip14/Main.htm «Путь разума в поисках истины»]
  • Осипов А. И. «Посмертная жизнь». — М.:Издательство «Даръ», М: 2007
  • «Закон Божий» Руководство для семьи и школы. Сост. прот. Серафим Слободской. Второе изд. Типография преп. Иова Почаевского Holy Trinity Monastery, Jordanville, NY, USA, 1967
  • проф., к.б.н., арх. Владивостокский и Приморский Вениамин (Пушкарь) «Священная Библейская история», Ч. I. Ветхий Завет. Часть II. Новый Завет. — СПб, 2003. — 472 с.
  • «Конспекты по Священной Библейской истории Нового Завета», МДА, Сектор заочного обучения, Учебное пособие для студентов 1 класса, Сергиев Посад, 2005

Примечания

  1. Быт. 3:11. См. также «Мидраш раба» 21:6.
  2. Мишна, Сота 10б. Другие мидраши и таргумы отождествляют Самаэля с ангелом смерти (Таргум Ионатан к Быт. 3:6) и Сатаном и дурным побуждением (Талмуд, Бава Батра 15А)
  3. «Когда Святой Бог создал Свой мир, в нём не было ещё ангела смерти… Но когда Адам и Ева впали в грех, весь людской род был испорчен. Когда появился Фарес, через него начала осуществляться история, ибо от него надлежало произойти Мессии, и в его дни Святой Бог установил, что „поглощена будет смерть навеки“, как написано (Ис. 25:8)» МЕССИЯ в Ветхом Завете в свете раввинистических писаний. Ристо Сантала. Санкт-Петербург, 1995. стр. 30-31
  4. 1. Книга Зогар. 2. «Основы каббалы.» Часть «Схема мироздания». Глава «Возвышение и падение миров».
  5. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. Спб., 1994. Гл. XX. С. 185
  6. 1 2 Сергей Булгаков. [vehi.net/bulgakov/svet/index.html «Свет невечерний»]
  7. Митр. Иоанн (Зизиулас). «Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви», Москва 2006, стр. 99.
  8. Архимандрит Алипий. [azbyka.ru/hristianstvo/dogmaty/castalsky_dogmaticheskoe_bogoslovie_407-all.shtml «Догматическое богословие»]
  9. Николай Бердяев. [www.vehi.net/berdyaev/tvorch/08.html «Смысл творчества» гл. 8 «Творчество и пол. Мужское и женское»]
  10. Н. Бердяев. «О назначении человека», гл. 2. Происходение добра и зла.
  11. Вышеславцев Б. П. [krotov.info/library/16_p/put/34_03.html Миф о грехопадении] "Журнал «Путь» № 34 июль 1932 г. стр. 3-18.

Отрывок, характеризующий Грехопадение

Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.