Знаки различия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Знаки различия — знаки на обмундировании (форме одежды, форменной одежде) для обозначения персональных воинских и специальных званий, классных чинов и должностей, и принадлежности к виду вооруженных сил, роду войск, службе или ведомству.

Применяются: погоны, эполеты, знаки на головных уборах (кокарды), в петлицах (эмблемы), нагрудные и нарукавные знаки — горжеты, пуговицы, нашивки, шевроны, канты и лампасы, и отдельные элементы формы одежды (папаха, аксельбант и т. д.).





История появления знаков различия

Знаки различия — один из древнейших артефактов. На протяжении всей истории племен существовали особые символы, которые позволяли отличить членов одного рода от другого. Такие знаки считались священными, оказывали незримую поддержку, были своего рода объединяющим началом. Кроме того, знаки различия помогали выстроить иерархическую лестницу. При этом внешний вид таких знаков кардинально менялся на протяжении человеческой истории.

Поначалу символика была далека от современного формата. Ведь первые знаки различия— это татуировки! Кроме того, у разных народностей в качестве знаков различия использовались перья, каменные бусы, ракушки и другие украшения, которые дополняли одежду первобытных людей.

Когда именно эти знаки превратились в современные нам погоны, шевроны, звёздочки и нашивки, сказать сложно. Но уже в Древнем Китае встречаются первые знаки различия на одежде. Их носили гражданские люди, и обозначали они должности чиновников.

Примерно тогда же появились прообразы военных нашивок. Широко известны нашивки римских легионеров. У каждой когорты или подразделения Римской империи была своя эмблема, которая несла в себе очень важную для соратников информацию. Затем такого рода опознавательные знаки распространились по всей Европе.

Со временем знаки различия значительно трансформировались.

Так, одной из разновидностей знаков различия стали нашивки, которые стали неотъемлемым элементом профессиональной, корпоративной и даже вполне обычной одежды. Нашивки часто используются в молодёжной одежде. Существует специальная наука сигнуманистика, которая занимается коллекционированием и систематизацией различных нашивок, а также ряд геральдических правил, согласно которым составляются изображения на нашивках.

Сегодня сложно представить без тех или иных знаков различия определённые виды профессиональной и корпоративной одежды, официальную форму и одежду спортсменов, и, конечно же, военных.

Россия

Знаки различия Российской Империи

В XVI — XVII вв. в русском стрелецком войске «начальные люди» (офицеры) отличались от рядовых стрельцов покроем одежды, вооружением, а также имели трость и рукавицы или перчатки с запястьями. В регулярной армии Петра I унтер-офицеры отличались от рядовых золотым галуном, нашитым на обшлаги и вокруг полей шляпы; у офицеров золотой галун нашивался по бортам кафтана или камзола, по краям обшлагов и карманных клапанов. Офицеры имели горжет (нагрудный знак), трехцветный шарф с серебряными и золотыми кистями и шпагу с вызолоченным эфесом. Офицерский горжет имел форму полумесяца с государственным гербом в центре, надевался под воротником, прикреплялся шнурками к эполетам и пуговицам. Отменен в 1859 г., оставлен для ношения только обер-офицерам лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков и 1 батареи лейб-гвардии 1 артиллерийской бригады, которые имели пожалованные Петром I знаки за отличие в бою под Нарвой 19 ноября 1700 г. (знак представлял собой выбитую на горжете надпись «1700 19NO»). С 1864 г. подобные знаки было приказано носить в строю офицерам 1-го военного Павловского училища. В 1884 г. право ношения офицерского знака распространено на штаб-офицеров и генералов.

Между 1683 и 1699 годами на русской военной одежде появился погон (первоначально — на левое плечо). Его задачей было удержание от сползания с плеча лямки гренадной сумки гренадеров. Использовать погон как знак различия стали с 1762 года. При императоре Павле I погоны на офицерской и унтер-офицерской форме отменяются. Император Александр I в 1802 году при переходе на мундир фрачного покроя ввел матерчатые погоны пятиугольной формы. Солдатам полагались погоны на оба плеча, унтер-офицерам — на правое плечо (с 1803 года на оба плеча), офицерам — на левое плечо. В 1807 году у офицеров погон заменяется сначала одним эполетом, а с 1809 года офицеры носят эполеты на обоих плечах. В 1843 году на погонах унтер-офицеров появляются поперечные нашивки, обозначающие чин.

В 1827 г. на эполетах введены звездочки для обозначения воинских чинов: одна — прапорщик, корнет, хорунжий; две — подпоручик, майор, генерал-майор; три — поручик, сотник, подполковник, войсковой старшина, генерал-лейтенант; четыре — штабс-капитан, штабс-ротмистр, подъесаул. Капитан, ротмистр, есаул, полковник, генерал от инфантерии— кавалерии— артиллерии, инженер-генерал носили эполеты без звездочек. При этом эполеты чинов разного ранга отличались своим оформлением. В 1843 г. введены знаки различия для унтер-офицеров. В 1854 г. вновь ввели погоны для офицеров и генералов: для обер-офицеров — с одним просветом, для штаб-офицеров — двумя, для генералов — с зигзагами без просветов. Количество звездочек на погонах соответствовало чину. На них также вышивались номера частей, соединений, заглавные буквы их наименований и вензеля, присвоенные войсковым частям. С началом Первой мировой войны цвет погон и офицеров, и нижних чинов был установлен защитный. На флоте также существовала система погонов и эполет с обозначением чинов по типу общеармейской, но адмиральские чины, например, обозначались не звездочками, а орлами. Эполеты с 1881 г. были оставлены только для парадной формы[2][3].

Знаками различия гражданских чиновников Российской Империи были в разное время петлицы, шитье на мундире, погоны, плечевые шнуры и контрпогоны. На петлицах, погонах и контрпогонах для обозначения классного чина по Табели о рангах помещались звездочки и просветы, аналогичные (но не тождественные) таковым у офицеров.

Знаки различия РСФСР и СССР в 1917—1943 гг.

Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 10.11.1917 «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», декретом СНК РСФСР от 16.12.1917 «Об уравнении в правах всех военнослужащих» все военные и гражданские чины и звания были упразднены вместе с их знаками различия, Русской Армии и Флота. Однако, с 1919 г. в РККА начали вводиться знаки различия по должности на рукаве, а с 1924 — в петлицах.

В 1935 г. в РККА были введены персональные звания, различные для командного, начальствующего и политического состава, и несколько изменены знаки различия, а в 1940 г. была введена единая система званий (кроме политического состава). При этом, как и раньше, знаками различия оставались петлицы и нарукавные знаки.

Знаки различия, отличающиеся от принятых в РККА, были также установлены в органах внутренних дел и государственной безопасности.

Пример довоенных знаков различия военно-морского флота можно увидеть в документе «Форма одежды личного состава военно-морских сил РККА», 1934 г.

Знаки различия СССР в 1943—1954 гг.

Знаки различия СССР этого периода практически полностью аналогичны знакам различия Российской Империи, в особенности это касалось знаков различия гражданских ведомств[5].

Знаки различия в виде погон были установлены для Советской Армии, Военно-Морского Флота, Министерства государственной безопасности, Министерства внутренних дел, а также в следующих гражданских ведомствах[6]:

Знаки различия в виде петлиц предусматривались в следующих гражданских ведомствах:

В Министерстве морского флота СССР, Главном Управлении северного морского пути предусматривались знаки различия в виде нашивок из галуна на рукаве. Студенты ряда вузов носили имели знаки различия в виде контрпогонов.

Следует обратить внимание, что продолжал соблюдаться возникший в Российской империи принцип размещения звезд на погонах и петлицах — у всех работников невоенных ведомств звезды располагались в одну линию (за единственным исключением). Также погоны работников гражданских ведомств имели рисунок галуна, отличающийся от рисунка галуна погон военнослужащих, и, как правило, были уже.

Знаки различия РСФСР и СССР в 1954—1991 гг.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля 1954 года «Об отмене персональных званий и знаков различия для гражданских министерств и ведомств» звания и знаки различия в большинстве гражданских ведомств были отменены[12]. Тем не менее, сохранились знаки различия по должностным категориям. В Прокуратуре СССР, МПС и МИД погоны были заменены петлицами.

Знаки различия военнослужащих также претерпели определённые изменения. В частности, 30 июня 1955 года Приказом Министра обороны СССР № 105 были введены новые Правила ношения военной формы одежды маршалами Советского Союза, адмиралами флота Советского Союза, маршалами, генералами, адмиралами и офицерами Советской Армии и Военно-Морского Флота (на мирное время)[13]. В 1970 году в связи с введением новой формы одежды со знаками различия снова произошли существенные изменения — например, для солдат, сержантов и курсантов Советской Армии было оставлено три цвета погон: алый, голубой и чёрный, для просветов офицерских погон, окантовки погон и одежды генералов было оставлено три цвета: голубой, малиновый и алый (в 1980 году малиновый цвет был упразднён)[14]. Последнее изменение знаков различия Советской Армии было произведено в 1988 году[15].

Знаки различия Российской Федерации

Геральдическим советом при Президенте Российской Федерации была разработана концепция форменного костюма федеральных государственных служащих, предусматривающая три основных типа форменной одежды, включая знаки различия[16]:

  • Военная форма одежды
  • Форма одежды государственных служащих государственной правоохранительной службы, имеющих специальные звания
  • Форма одежды государственных служащих государственной правоохранительной и государственной гражданской службы, имеющих классные чины

Современная концепция знаков различия существенно отличается как от традиции, существовавшей в Российской Империи, так и от продолжавшей её советской. Например, классные чины государственных гражданских служащих различаются не продольными просветами и пятиконечными звездами, а поперечными нашивками и десятиконечными звездами особого образца. Более того, классные чины работников Генеральной Прокуратуры и Федеральной службы судебных приставов обозначаются так же, как воинские и специальные звания соответственно, с характерным для этих званий видом погонов.

Военная форма одежды носится военнослужащими следующих органов исполнительной власти России:

Форма одежды образца, предусмотренного для государственных служащих государственной правоохранительной службы, имеющих специальные звания, используется в следующих органах исполнительной власти:

Форма одежды образца, предусмотренного для государственных служащих государственной правоохранительной и государственной гражданской службы, имеющих классные чины, носится в следующих органах исполнительной власти:

Форма одежды особого образца применяется в следующих органах власти и организациях:

Другие страны

США

Израиль

Германия

Знаки различия СС и СА

Азербайджан

Напишите отзыв о статье "Знаки различия"

Примечания

  1. Илл. 169. Рядовой гренадер Л. Гв. Преображенского полка с 1700 по 1732 год // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова.
  2. Веремеев Ю.Г. [army.armor.kiev.ua/forma/pogon_1.shtml Погоны. Часть 1](недоступная ссылка — история). Анатомия армии. Проверено 3 января 2011. [web.archive.org/20070612061436/army.armor.kiev.ua/forma/pogon_1.shtml Архивировано из первоисточника 12 июня 2007].
  3. Веремеев Ю.Г. [army.armor.kiev.ua/forma/pogon_2.shtml Погоны. Часть 2]. Анатомия армии. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptAIcQg Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  4. Часто ошибочно называемый «петлицей»
  5. Илизаров С.С., Жидкова А.А. [www.ihst.ru/projects/sohist/papers/viet/2000/2/102-128.pdf Мундиры для советской профессуры]. Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptC6vQ1 Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  6. [bse2.ru/book_view.jsp?idn=030283&page=121&format=djvu Знаки различия] // Большая советская энциклопедия, второе издание. — М.: «БОЛЬШАЯ СОВЕТСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», 1952. — Т. 17. — С. 121 — 128.
  7. Приказ Народного Комиссара путей сообщения СССР № 711Ц от 13 сентября 1943 г. "О выполнении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 сентября 1943 г. «О введении персональных званий и новых знаков различия для личного состава железнодорожного транспорта»
  8. Историко-документальный департамент МИД России. [www.montreal.mid.ru/dip_16.html К истории форменной одежды МИД России]. МИД России. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptDV2nA Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  9. [www.misd.nsc.ru/museum/uniform/4/ Форменная одежда горняков]. Институт горного дела СО РАН. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptFXIVY Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  10. Преимущества и льготы для работников нефтяной промышленности. Москва: Типография ХОЗУ Министерства нефтяной промышленности СССР, 1950 — 40 с.
  11. Токарь Леонид, Козлов Олег. [vedomstva-uniforma.ru/mundir1/elektro/index.html Форма одежды и знаки различия работников Министерства электростанций СССР]. Мундир. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptH6lvN Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  12. Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР. М.: Госюриздат, 1956—530 с.
  13. Правила ношения военной формы одежды маршалами Советского Союза, адмиралами флота Советского Союза, маршалами, генералами, адмиралами и офицерами Советской Армии и Военно-Морского Флота (на мирное время). М. — 1955 г.
  14. Правила ношения военной формы одежды. М.: Военное издательство Министерство обороны СССР, 1970. — 200 с.
  15. Правила ношения военной формы одежды. М.: Воениздат, 1988. — 240 с.
  16. Токарь Л.Н. [www.vedomstva-uniforma.ru/konzepzia.html Концепция форменного костюма федеральных государственных служащих]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptI7D96 Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  17. [vedomstva-uniforma.ru/fskn/fsknforma.html Форменная одежда Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptIkIEl Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  18. [vedomstva-uniforma.ru/mzdrav/mzdrav_forma_rpn.html Форменная одежда для руководства, иных должностных лиц центрального аппарата и территориальных органов Роспотребнадзора]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptJsyaV Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  19. [vedomstva-uniforma.ru/minselhoz/minselhoz_forma_ag.html Форменная одежда для государственных инспекторов центрального аппарата и территориальных органов Россельхознадзора]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptLEJLY Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  20. [gossluzhba.narod.ru/uniform/ru/mns/2007/index.html Форменная одежда и знаки различия работников налоговых органов Российской Федерации, которым присвоены классные чины (2007 г.)]. Атрибуты государственной власти. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptNFLuG Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  21. [gossluzhba.narod.ru/uniform/ru/rosprirodnadzor/index.html Форменная одежда и знаки различия государственных гражданских служащих и работников Федеральной службы по надзору в сфере природопользования, её территориальных органов и подведомственных организаций, осуществляющих государственный контроль в сфере природопользования]. Атрибуты государственной власти. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptT929X Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  22. [bestpravo.com/fed2002/data04/tex16093.htm Приказ министра обороны РФ от 30.08.2002 № 355 «Об обеспечении вещевым имуществом работников ведомственной охраны Министерства обороны Российской Федерации» (Зарегистрировано в Минюсте РФ 13.11.2002 № 3915)]. bestpravo.com. Проверено 3 января 2011.
  23. [www.vedomstva-uniforma.ru/minsvaz/minsvaz_formapred1.html Описание форменной одежды работников ФГУП «Главный центр специальной связи»]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptZaDxx Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  24. [www.vedomstva-uniforma.ru/minsvaz/minsvaz_formapred2.html Описание форменной одежды работников ФГУП «Связь-безопасность» (Ведомственная охрана Министерства связи и массовых коммуникаций РФ)]. Ведомственная геральдика. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptacZja Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  25. [znaki-uniforma.narod.ru/index/rassia/formarassia/formavgschugrf.htm Форма военизированных горноспасательных частей угольной промышленности России]. ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ И УНИФОРМА. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptcHVOi Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  26. [znaki-uniforma.narod.ru/index/rassia/znakrazrassia/pogonirassia/pogonivgschtransrf.htm Погоны военизированных горноспасательных частей Госстроя РФ]. ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ И УНИФОРМА. Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65ptdUyf0 Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].

Ссылки

  • [www.rusempire.ru/component/option,com_true/Itemid,427/catid,30/func,detail/id,3458/ Знаки различия ВС СССР в ВЭС]
  • Историческое описание одежды и вооружения российских войск
  • Знаки различия военнослужащих — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [army.armor.kiev.ua/forma/index.shtml страница «Униформа и знаки различия» на сайте «Анатомия армии»]
  • [tipolog.atspace.com/doc_plakats_army_usa.htm Знаки отличия в вооруженных силах США]
  • [www.uniforminsignia.net/ Международная энциклопедия знаков различия] (англ.)
  • [russiamilitaria.ru Русский коллекционер. Форум любителей военного антиквариата]
  • [heraldy.mil.ru/heraldry/insignia.htm Военная геральдика: знаки различия]

См. также


Отрывок, характеризующий Знаки различия

– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.