Символы древнеримских денежных и весовых единиц

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Знак асса»)
Перейти к: навигация, поиск

Си́мволы древнери́мских де́нежных и весовы́х едини́ц — краткие обозначения таких древнеримских монет, как денарий, квинарий, сестерций, асс, а также некоторых других денежных, счётных и весовых единиц Древнего Рима. Появились в период поздней Республики (264—27 годы до н. э.) как на самих монетах, так и в письменных документах; некоторые использовались до XX века, например, символ скрупула в аптекарской системе весов. В большинстве случаев представляют собой:

В случае с денежными единицами символы являются, как правило, не более чем номиналами, обозначающими ценность соответствующей единицы в ассах, нуммиях и т. п. В ряде случаев можно говорить о появлении самостоятельного символа собственно денежной единицы — например, символа денария, который представляет собой перечёркнутую римскую цифру «десять» (𐆖, X)[1][2].





Содержание

Символы единиц веса

Античные символы

В основе древнеримской монетной системы, как и любой другой античной денежной системы, лежали единицы веса. Большинство из них происходит от древнеримских названий двенадцатеричных дробей — минуций (сексанс, унция, семунция, секстула и т. п.)[3], но некоторые имеют оригинальные названия: «либра», «сициликус», «скрупул», «силиква», «гран».

Так, «сициликус» (лат. sicilicus), как и название древнеримской провинции Сицилии (лат. Sicilia), которая являлась житницей Древнего Рима, происходит от слова «серп» (лат. sicilis); так назывался серповидный () диакритический знак, использовавшийся при письме[4]. Другая версия гласит, что символ сициликуса, который был эквивалентен четверти унции и иногда назывался «квартунция» (лат. quartuncia), происходит от древнегреческого символа , означающего четверть в аттической системе счисления[5].

Силиква происходят от названия семян рожкового дерева (лат. Ceratonia siliqua); гран (лат. granum) — просто зерно, крупинка (в качестве единицы веса эквивалентен, по разным источникам, массе зерна ячменного[6] или пшеничного[7]); значение слова «скрупул» (лат. scrupulum, scripulus) — маленький острый камешек[8][9][10].

Либра (лат. libra) — это вес, весы, баланс, равновесие[11]. Древние римляне сокращали слово libra до libr[12], lib[13], L[14] или lb[15], проставляя последний знак, например, на гирю весом 327,45 грамма. Это весовая норма получила название либральный (римский) вес (фунт) — libra pondo (от лат. pondus — вес, тяжесть).

Наряду с либрой ключевыми весовыми единицами Древнего Рима были такие её фракции, как:

  • унция, равная 112 либры и эквивалентная 27,29 грамма;
  • скрупул, равный 124 унции или 1288 либры и эквивалентный 1,14 грамма.

К унции были привязаны вес и номиналы медных (бронзовых) монет, к скрупулу — серебряных и золотых.

Единицы веса имели собственные символы. Те из них, которые включены в стандарт Unicode, представлены в таблице. С другими вариантами начертаний можно ознакомиться в источниках, приведённых в разделе «Дополнительные иллюстрации».

Название единицы веса Символ единицы веса Изображение
символа[16]
Эквивалент единицы
веса в граммах[17][18]
Соотношение единиц веса[19]
на русском на латыни дословное значение графема и позиция в Unicode[20] HTML[21] к либре к унции к скрупулу
Либра
(=Асс до 289 г. до н. э.)
Libra Вес lb, L, Ɫ ≈ 327,45 1 12 288
Секстанс
(=Асс с 289 по 268 г. до н. э.)
Sextans Шестая [часть] асса 𐆐 U+10190 =, z [22] ≈ 54,58 16 2 48
Унция
(=Асс с 217 по 89 г. до н. э.)
Uncia Двенадцатая [часть] 𐆑 U+10191 -, ~, [19] ≈ 27,29 112 1 24
Семунция
(=Асс после 89 г. до н. э.)
Semuncia Половина двенадцатой [части]
(пол-унции)
𐆒 U+10192 Σ, Є, £ [19] ≈ 13,64 124 12 12
Бинае секстула, дуэлла
(двойная секстула)
Binae sextulae,
duella
Две шестых [части] двенадцатой [части]
(треть унции)
𐆓𐆓 U+10193+10193 ƧƧ ≈ 9,10 136 13 8
Квартунция,
сициликус (сицилица)
Quartuncia
(sicilicus)
Четверть двенадцатой [части]
(четверть унции)
𐅀 U+10140 Ɔ или) ≈ 6,82 148 14 6
Секстула Sextula Шестая [часть] двенадцатой [части]
(шестая часть унции)
𐆓 U+10193 Ƨ, ς [22] ≈ 4,55 172 16 4
Димидиа секстула
(полсекстулы)
Dimidia sextula Половина шестой [части] двенадцатой [части]
(двенадцатая часть унции)
𐆔 U+10194 Ƨ ≈ 2,28 1144 112 2
Скрупул Scrupulum
(scripulum, scripulis)
Маленький острый камешек U+2108 Э ≈ 1,14 1288 124 1
Силиква Siliqua Стручок;
плод, семечко рожкового дерева
𐆕 U+10195 )) или » ≈ 0,19 11728 1144 16
Гран Granum Зерно [ячменное или пшеничное],
крупинка
≈ 0,06 15760 1480 120

Современные символы

Некоторые древнеримские единицы веса, а также включённая в римскую систему мер греческая драхма использовались до введения метрической системы мер и имели собственные символы. Ниже представлены символы аптекарской системы весов. Два из них — символы драхмы и унции — происходят от древнеегипетских цифр (разновидность иератического письма) и стали общеевропейским стандартом с выходом в 1140 году фармакопеи «Антидотарий», составленной ректором Медицинской школы Салерно Николаем[23]. В качестве символа грана обычно использовалось его сокращение — gr. Символ либры, которую всё чаще стали называть фунтом, остался практически тем же, что и в Древнем Риме,— lb, но в германских государствах средневековья его стали перечёркивать — . При этом значение такого перечёркивания до конца не понятно[24].

Одной из немногих стран, где античные единицы веса и их античные символы используются до сих пор, являются США. Американская система веса при этом делится на три подсистемы:

Вторая и третья почти идентичны по соотношениям и значениям массы весовых единиц, но немного расходятся в самих используемых единицах веса (например, в тройскую систему не входят драхма и скрупул). А вот торговая существенно от них отличается: один торговый фунт эквивалентен не 373,24 грамма, как в современной англо-американских тройской и аптекарской системах, а 453,59 грамма; в фунт входит не 12 унций, а 16. Наконец, в торговой и тройской системах не используются античные символы.

Для идентификации системы, к которой относится используемая единица веса, за её сокращением следует расширение:

  • avdp — для торговой системы (например, торговая унция — oz avdp);
  • ap — для аптекарской (oz ap);
  • t — для тройской (oz t).

Однако эти расширения могут опускаться, если из контекста и так понятно, к какой системе относится единица веса[26].

Единица веса Символ единицы веса в Unicode[27] Символ единицы веса в Американской системе мер[26][28] Эквивалент единицы веса в различных весовых системах[29][26] Соотношение единиц веса[30]
Графема Позиция Аптекарская Тройская Торговая Русская до XX века Современная тройская Современная торговая к либре к унции к драхме к скрупулу
Фунт
(либра)
U+2114 lb ap lb t lb, lb avdp, # 358,32 г 373,24 г 453,59 г 1 (1) 12 (16) 96 (256) 288 (—)
Унция U+2125 ℥, oz ap oz t oz, oz avdp 29,86 г 31,10 г 28,35 г 112 (116) 1 (1) 8 (16) 24 (—)
Драхма ʒ U+0292 ʒ, dr ap dr, dr avdp 3,73 г 3,89 г 1,77 г 196 (1256) 18 (116) 1 (1) 3 (—)
Скрупул U+2108 ℈, s ap 1,24 г 1,30 г 1288 (—) 124 (—) 13 (—) 1 (—)
Гран gr. 62,209 мг 64,799 мг 15760 (17000) 1480 (2875) 160 (32875) 120 (—)

Символы (номиналы) денежных единиц Римской республики

Краткая история монетной системы

Иногда появление первых римских монет связывают с именем царя-реформатора Сервия Туллия (578—535 годы до н. э.), но по мнению автора книги «Монеты Рима» Гарольда Мэттингли, монеты в Риме начали чеканить незадолго до 289 года до н. э., когда был введён институт монетариев, чиновников по делам чеканки, а точнее, около 312 года до н. э. (здесь и далее хронология римской денежной чеканки приводится по Мэттингли[31]). Этими монетами, получившими общее название «тяжёлая бронза» (лат. Aes Grave), были бронзовый асс (лат. ass от лат. aes — медь, бронза[32] или от лат. assula — единица, целое, брусок[33]), а также его производные: семис (12 асса), триенс (13), квадранс (14), секстанс (16), унция (112) и др. Первоначально асс весил 1 либру (Ass libralis), но затем его масса неуклонно снижалась: в 289 году до н. э. — до 12 либры, в 268-м — до 16, в 217-м — до 112, наконец, в 89-м — до 124 либры.

В 268 году до н. э. в дополнение к медным (бронзовым) монетам Рим начал чеканить серебряные денарии, весившие 4 скрупула (4,55 г). Исходя из установившегося к тому времени соотношения цен на медь и серебро (120:1), 1 денарий был приравнен к 10 ассам.

В 217 году до н. э. одновременно со снижением веса асса до 112 либры Рим девальвировал денарий — до 3½ скрупула. В результате его стоимость была приравнена к 16 ассам, и это соотношение (1:16) сохранилось до реформ Августа. Чуть позже (в 209 году до н. э.) в обращение были впервые, но ненадолго выпущены золотые монеты весом 6, 3, 2 и 1 скрупул.

Последняя денежная реформа Римской республики была проведена в 89 году до н. э. в соответствии с законом Плавия Папирия. Снизив вес асса до 124 либры, но сохранив неизменным вес серебряных монет, а также отношение денария к ассу (1:16), Рим по сути превратил медные монеты в кредитные деньги[32].

Медные унция, семис, асс, дупондий и др.

Асс — ключевая денежная единица Римской республики, от которой долгое время отстраивались все другие номиналы как медных (бронзовых), так и серебряных монет. Вторая важная денежная единица — унция (лат. uncia, что означает «двенадцатая часть»). Как было отмечено выше, начальный вес асса составлял 1 либру или 12 унций. При этом унцией называлась и монета, равная 112 асса. С течением времени вес асса снижался, поэтому начиная с 289 года до н. э. понятия «унция как весовая единица» и «унция как денежная (или счётная) единица» начали расходиться. В обоих случаях она была 112 частью целого, но в первом случае — либры, во втором — асса. В 217 году до н. э. вес асса был снижен до 112 либры. В результате он сам стал равен весовой унции, имея при этом в качестве производной унцию счётную. Первая сохранила своё значение в системе мер и весов по сей день, вторая исчезла вместе с прекращением чеканки соответствующей монеты.

На ассах чеканили римскую цифру I, номинал монеты. Более крупными медными монетами были дупондий, трипондий (трессис), квинкуссис и декуссис[34]. Их номиналы соответствовали стоимости в ассах и обозначались римскими цифрами II, III, V и X соответственно. Кроме того, выпускалась монета достоинством 4 асса — квадруссис, однако на ней номинал не проставлялся[35][36].

Номиналы более мелких денежных единиц имели несколько иную систему построения — от унции и от семиса. Традиционное обозначение достоинства унции (112 асса) — точка (), семиса (12 асса) — буква S. Номиналы от 212 до 512 асса обозначались соответствующим числом точек от двух до пяти, номиналы от 712 до 1112 асса — буквой S и теми же точками. Точка могла заменяться символом, похожим на дефис (-), а несколько точек или «дефисов» — выстраиваться в два ряда (например, =-= или :·:).

Серебряные сестерций, квинарий и денарий

Денарий (лат. denarius) впервые появился в 268 году до н. э. и на долгое время стал самой распространённой серебряной монетой Древнего Рима, а затем и западноевропейских государств средневековья. Его вес был установлен на уровне 4 скрупула (4,55 г), а достоинство — в 10 ассов. Отсюда происходит и название монеты, которое дословно означает «состоящий из десяти», и её символ — римская цифра X.

Как было отмечено в кратком обзоре истории древнеримской монетной системы, в 217 году до н. э. денарий стал равен не десяти, а шестнадцати ассам — «состоящий из десяти» превратился в «состоящий из шестнадцати», но сохранил прежнее название (необходимо уточнить, что выплату жалования легионерам, расквартированным в провинциях, и после реформы продолжали в денариях из расчета не 1:16, а 1:10 вплоть до реформы Августа[37]). Остался неизменным и знак денежной единицы — X, который встречается практически на всех денариях до 150 года до н. э. Лишь на небольшой группе монет 150—145 годов отчеканен знак XVI. Затем опять появляется символ X и параллельно — X[38]. После 110 года до н. э. знаки стоимости за очень редкими исключениями на денариях не встречаются (последний денарий с символом X из каталога Мэттингли датирован 81 годом до н. э.[39]).

Гарольд Мэттингли полагает, что монеты со знаком X чеканились для провинций, в то время как денарии со знаком X — для самого Рима[40]. По мнению Карла Меннингера, символ X начали перечёркивать для того, чтобы отличить старый денарий, который состоял из 10 ассов, от нового, состоящего из 16-ти. Таким образом, символ X стал не обозначением достоинства (номиналом), а символом самой денежной единицы — денария как самостоятельного, а не производного от асса номинала[2]. Такой же вывод делают исследователи табличек из британского форта Виндоланда, письменных древнеримских документов I—II веков н. э.[1]

Квинарий (лат. quinarius) — серебряная монета, весившая 2 скрупула и равная ½ денария. Дословно означает «состоящий из пяти», поскольку в период с 268 по 217 год до н. э. квинарий был равен 5 ассам. Отсюда символ — римская цифра V (или V).

Сестерций (лат. sestertius) — серебряная монета, первоначально весившая 1 скрупул и равная ¼ денария. Дословно означает «половина третьего» (лат. semis + tertius), то есть два с половиной (по аналогии с русским языком: «полтретьего» — два часа тридцать минут), поскольку в период с 268 по 217 год до н. э. сестерций был равен 2 ассам и 1 семису (½ асса). Отсюда и происхождение символа — IIS, то есть «два асса (II) и семис (S)». В 217 году до н. э. снижение веса денария практически не отразилось на сестерции — его вес также уменьшился, однако остался близок к 1 скрупулу. Вероятно, поэтому именно в сестерциях обозначали номиналы золотых монет, выпуск которых был начат в 209 году до н. э. (с 89 года до н. э. сестерций в связи с его близостью к 1 скрупулу вообще стал основной единицей денежного счёта в древнеримской монетной системе, заменив в этом качестве асс[41]).

Стоит также упомянуть такую базовую денежную единицу Древнего Рима, как викториат (лат. victoriatus — от изображения богини Виктории на одной из сторон монеты), который не имел своего символа. Чеканка этой серебряной монеты началась одновременно с денарием и продолжалась примерно до начала II века н. э. Её вес изначально составлял 3,41 г, а стоимость 34 денария (7+12 асса), со временем уменьшившись до 12 денария (5 ассов). Примечателен викториат тем, что предназначался не для метрополии, а для провинций и завоёванных территорий. Лишь изредка выпускался полувикториат с отчеканенной буквой S (от лат. semis — половина).

Золотые монеты

В 209 году до н. э. римская республика впервые выпустила ограниченный тираж золотых монет весом 1, 2, 3 и 6 скрупулов. Их номиналы обозначены римскими цифрами XX, XXXX и LX (монета в 6 скрупулов без указания номинала). В каталоге Майкла Кроуфорда Roman Republican Coinage (RRC) эти цифры расшифрованы как достоинство монеты в ассах[42]. Гарольд Мэттингли считает, что номиналы выражены в сестерциях, которые постепенно становились базовой счётной единицей[43]. Аналогичные номиналы (например, X или XXV) появились и на золотых монетах некоторых римских провинций.

Таблица символов (номиналов) республиканских монет

В данном разделе представлены все ключевые и некоторые второстепенные монеты Римской республики. Используемые на них символы являются, как правило, не более чем номиналами, обозначающими ценность соответствующей единицы в ассах и/или в сестерциях.

Название денежной единицы Отношение к ассу[44] Обозначение номинала денежной единицы[22]
на русском на латыни дословное значение Запись в HTML Символ в Unicode (позиция) [20] Пример использования
Золотые монеты
Золотая монета
весом 3 скрупула[45]
150 (240) / 60 (96)[46] LX ↆⅩ (2186 + 2169)
Золотая монета
весом 2 скрупула[45]
100 (160) / 40 (64)[46] XXXX
Золотая монета
весом 1+14 скрупула[45][47]
— (100) / 25 (40)[46] XXV
Золотая монета
весом 1 скрупул[45]
50 (80) / 20 (32)[46] XX
Золотая монета
весом 12 скрупула[45][47]
25 (40) / 10 (16)[46] X
Серебряные монеты
2 денария[47] 20 (32) XX
Денарий Denarius Состоящий из десяти 10 (16) X, X, XVI[48] 𐆖 (10196)
Квинарий Quinarius Состоящий из пяти 5 (8) V, V, S 𐆗 (10197)
Сестерций Sestertius «Пол-третьего»
(два с половиной)
2½ (4) IIS, IIS, IS, SS, S, Σ, HS 𐆘 (10198)
Медные (бронзовые) монеты
Декуссис Decussis Десять ассов 10 X
Квинкуссис Quincussis Пять ассов 5 V
Трессис
(трипондий)
Tressis
(tripondius)
Три асса
(тройной вес)
3 III
Дупондий Dupondius Двойной вес 2 II, II, B[49] 𐆙 (10199)
Асс As, ass, assis Медь (бронза),
единица (целое)
1 I, I, 𐌋 (1030B), 𐌝 (1031D) 𐆚 (1019A)
Деункс Deunx Асс без унции 1112 S••••• (S=-=, S:·:) Монеты соответствующего
достоинства не чеканились[34].
Денежная единица использовалась
исключительно в качестве счётной
Декстанс Dextans Асс без шестой части 1012 S•••• (S==, S::)
Додранс Dodrans Асс без четверти 912 S••• (S=-, S:·)
Бесс (бес) Bes Двойной триенс
(треть)
812 S•• (S=, S:)
Септункс Septunx Семь двенадцатых 712 S (S-) Монеты соответствующего
достоинства не чеканились[34].
Денежная единица использовалась
исключительно в качестве счётной
Семис
(семисс)
Semis
(semissis)
Половина
(пол-асса)
612 S, )[50]
Квинкункс Quincunx Пять двенадцатых 512 ••••• (=-=, :·:)
Триенс Triens Треть 412 •••• (==, ::)
Квадранс
(терунция)
Quadrans
(teruncia)
Четверть
(три унции)
312 ••• (=-, )
Секстанс Sextans Шестая 212 •• (=, z)
Сесунция[47] Sescuncia Половина с унцией
(полторы унции)
18
(1+12 унции)
Σ (Σ-) 𐆒 (10192 + «точка»)
Унция Uncia Двенадцатая 112 (-)
Семунция Semuncia Пол-унции 124
(12 унции)
Σ, (, 𐆒 (10192)
Квартунция Quartuncia Четверть унции 148
(14 унции)
[51]

Символы (номиналы) денежных единиц Римской империи

Краткая характеристика периода

Если в республиканский период указание достоинства денежной единицы было скорее правилом, то в императорский период (27 год до н. э. — 476 год н. э.) стало скорее исключением. Номинал монеты определялся, исходя из её металла и веса. Символы по-прежнему использовались, но в документах, а не на монетах (см. раздел «Символы денежных единиц в письменных источниках»). На монетах номинал если и обозначался, то:

  • как правило, на монетах римских провинций, а не метрополии;
  • не на крупных (золотых и серебряных) монетах, а на мелких — медных (бронзовых) или низкопробных серебряных.

Номиналы появились на местных монетах в конце II века н. э., что, по всей видимости, было связано с унификацией денежного обращения Империи и началом перехода от локальных на общеимперскую денежную систему. Характерная особенность провинциальных монет Римской империи состоит в том, что номиналы часто указывались не римскими, а греческими цифрами. Это характерно для монет Греции, Малой Азии, Причерноморья, то есть провинций с сильным греческим влиянием. Значение многих символов, которые, очевидно, являются номиналами, до сих пор не расшифровано. Часто современные исследователи не знают даже названий большинства провинциальных денежных знаков и при описаниях в каталогах указывают лишь металл, из которого изготовлена монета, а также её диаметр. Например, бронзовая монета диаметром 25 миллиметров обозначается как Æ 25. Традиция регулярной чеканки номиналов на общеимперских монетах возродилась лишь в Византийской империи в конце V века при Анастасии I на фоллисах, чьё достоинство выражалось в нуммиях[53][54][55].

Примеры обозначения номиналов на фоллисах V—VI веков

Символы денежных единиц в письменных источниках

Символы древнеримских денежных единиц активно использовались не только на монетах, но и в письменных источниках — например, на деревянных табличках I—II веков н. э., которые были найдены в 1973 году при раскопках Виндоланды, римского форта на территории Британии, и являются древнейшей в Великобритании группой исторических документов.

Эти таблички в большинстве случаев представляют собой деревянную заболонь с чернильными записями на латыни (аналог — русские берестяные грамоты) и дают богатый материал для изучения многих сфер повседневной жизни древних римлян, включая денежное обращение. Их основная ценность состоит в том, что они представляют собой образцы прежде всего повседневной деловой и личной переписки, а не официальные документы. Это перечни закупленного продовольствия (местное пиво, выдержанное вино, рыбный соус, сало), расписания нарядов (кто штукатурит стены, кто дежурит в пекарне), прошения об отпуске, рекомендательные письма, благодарность за присланный подарок в виде полусотни устриц, отчёт о местонахождении 752 воинов, масса счетов и расписок в получении продовольствия, одежды и хозяйственной утвари[56].

В части символов по уже изученному и расшифрованному материалу можно сделать следующие выводы:

  • основной весовой единицей выступает либра (в написании libr или librae), в текстах табличек чаще называемая фунтом (в написании pondo или р)[12];
  • основными единицами денежного счёта выступают денарии, викториаты, дупондии и ассы[1];
  • как правило, денежная единица представлена не полным или сокращенным наименованием, а своим символом (X или X для денария; I или I для асса)[57];
  • для указания денежных сумм используются римские цифры, которые расположены после символа соответствующей денежной единицы, а не перед ним[1].

После денежной реформы Аврелиана (римский император в 270—275 годах) чеканка денариев в Риме была прекращена и больше не возобновлялась, однако термин «денарий» ещё долгое время сохранялся в качестве счётной денежной единицы — в частности, общего денария (лат. denarius communis), который возник в результате денежной реформы Диоклетиана (римский император в 284—305 годах)[58]. Именно эта денежная единица используется, например, для выражения цен в Эдикте о максимальных ценах[59].

Влияние древнеримских символов на современные знаки валют

Символы доллара и сестерция

Согласно одной из многочисленных версий происхождения символа доллара[60], знак $ восходит к символу римского сестерцияIIS. При сокращённом написании две буквы-цифры II накладывались на букву S, образуя знак доллара — [61].

Символы фунта и семунции

Согласно Энциклопедическому словарю Брокгауза и Эфрона, в Древнем Риме почти идентичный современному символу фунта знак (£) использовался для обозначения семунции[19]. Однако символ фунта происходит от названия древнеримской единицы веса либры (libra), символ семунции — от греческой буквы «сигма» (Σ)[5].

Использование знака валюты перед номиналом

Сегодня многие знаки валют пишутся перед числовым выражением денежной суммы. Прежде всего это характерно для символов доллара и фунта — соответственно, $7.40 («7 долларов и 40 центов») и £7.40 («7 фунтов и 40 пенсов»). Любопытно, что эта традиция постепенно распространяется и на страны, где письменность традиционно основана на кириллице, например, на Украине и в Белоруссии. В частности, центральные банки этих государств в своих пресс-релизах, посвящённых утверждению графических символов национальных валют, официально указывают на возможность использования знаков (соответственно и Br) «как перед, так и после номинала»[62][63]. Традиция же размещения символа денежной единицы перед номиналом восходит к Древнему Риму[2]. Так, типичная форма записи денежных сумм, встречающаяся на табличках из Виндоланды, на примере второй строчки таблички № 182 выглядит следующим образом — XXii, что означает «12 денариев»[1][64].

Современные денежные единицы, происходящие от древнеримских

Многие денежные и весовые единицы Древнего Рима оказали существенное влияние на формирование денежных систем стран Европы, Азии и Африки. Прежде всего это либра, которая сохранила своё значение в качестве базовой единицы веса в Византии и средневековых государствах Европы, а также солид и денарий, в меньшей степени — нуммия, фолис и ауреус.

Либра дала название французскому ливру, итальянской лире, а также современной турецкой лире[65].

Чеканка денариев в Риме прекратилась с падением империи в V веке, однако очень быстро появились подражания: пфенниг (нем. Pfennig или Pfenning) в Германии, пенни (англ. penny) в Англии, денье (фр. denier) во Франции, пеняз (польск. pieniądz) в Польше и Литве[66]. Современные денежные единицы, чьи названия происходят от древнеримского денария, — это македонский денар, динары алжирский, бахрейнский, иорданский, иракский, кувейтский, ливийский, сербский и тунисский, а также разменный иранский динар, равный 1100 риала.

Хотя солид (лат. solidus — твёрдый, прочный, массивный) считается прежде всего византийской монетой, первый его выпуск был произведён в 309 году н. э. при тогда ещё римском императоре Константине I. Длительное время солиды являлись основной золотой денежной единицей Римской империи, затем Византии, а затем и варварских государств Европы. Во Франции от неё произошло название соль (позже — су), в Италии — сольдо, в Испании — суэльдо. Германизированное название солида — шиллинг[67]. Современные «солиды» — это разменное вьетнамское су (1100 донга), а также шиллинги кенийский, сомалийский, танзанийский и угандийский.

От древнеримских также происходят названия следующих современных разменных денежных единиц:

При этом сегодня для краткого обозначения современных денежных единиц, происходящих от древнеримских, античные символы не используются. В большинстве своём это сокращения современных названий на латинице, кириллице или арабице.

Система £sd

Символы гривны и димидиа секстулы

Хотя современный символ украинской гривны () практически идентичен символу древнеримской весовой единицы — димидиа (половины) секстулы, он образован от написанной курсивом кириллической строчной буквы «г», а не от архаической (развернутой) латинской s. При этом два горизонтальных штриха гривны, согласно пресс-релизу Национального банка Украины, «воплощают идею стабильности денежной единицы... Подобная идея традиционно используется во многих знаках валют, что и выделяет их среди остальных символов и пиктограмм». Один горизонтальный штрих древнеримской весовой единицы означает деление пополам собственно секстулы[62][68].

В 781 году при Карле Великом был принят Каролингский монетный устав. В соответствии с ним вес либры (фунта) был существенно повышен — до примерно 408 граммов. Саму либру приравняли к 20 солидам (шиллингам) или 240 денариям (1 солид = 12 денариев). В нумизматической литературе эта новая весовая норма получила название «Фунт Карла Великого» или «Каролингский фунт»[69]. Документов с указанием точного веса каролингского фунта не сохранилось, поэтому его реконструировали на основании взвешивания денариев того периода, что и дало примерный результат в 408 граммов[70].

Как система мер и весов каролингская система не закрепилась — к началу XX века у фунта существовало не менее 20 разновидностей весовых норм[71], а вот как денежная система просуществовала в ряде стран до конца XX века. Так, заимствованная у Карла Великого английская, а позже британская денежная система сохранилась почти в неизменном виде вплоть до 1971 года: фунт стерлингов делился на 20 шиллингов и 240 пенсов. Иногда эту систему называют l.s.d., £.s.d. или £sd [72] — по первым буквам в названии соответствующих древнеримских денежных и весовых единиц: libra (либра), solidus (солид), denarius (денарий), которые в империи Карла Великого и соседних государствах стали фунтом (лирой в Италии, ливром во Франции), шиллингом (сольдо в Италии, солем во Франции, суэльдо в Испании) и денарием (пфеннигом в Германии, пенни в Англии, денье во Франции).

Так, именно первая буква в латинском названии монеты — denarius — стала символом пенни и пфеннига. В Англии и англоязычных странах она писалась обычным шрифтом (d)[73], в Германии — готическим курсивом (). После 1971 года (года введения в Великобритании десятичной системы денежного счисления; 1 фунт стерлингов = 100 пенсам) новый пенни начали обозначать буквой p[74]; пфенниг вышел из обращения в 2002 году после замены немецкой марки на евро. Символ шиллинга — латинская буква S, с которой начинается слово solidus[73]; само слово шиллинг (англ. shilling), как правило, сокращается как sh. Наконец, от первой буквы в слове libra происходят символы лиры и фунта стерлингов, представляющие собой написанную курсивом латинскую букву L с одной или двумя горизонтальными чертами[73].

Напишите отзыв о статье "Символы древнеримских денежных и весовых единиц"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Vindolanda, 2011, раздел [vindolanda.csad.ox.ac.uk/reference/currency.shtml «Денежные единицы»].
  2. 1 2 3 Menninger, 1969, p. 355.
  3. Брокгауз и Ефрон, 1890—1907, статья [runivers.ru/bookreader/book10168/#page/415/mode/1up «Минуции»].
  4. Free Dictionary, 2011, статья [encyclopedia.thefreedictionary.com/sicilicus Sicilicus].
  5. 1 2 Perry, 30.07.2006, p. 5.
  6. Грамм, 2000, с. 24.
  7. Словарь нумизмата, 2006—2010, статья [www.numizm.ru/html/g/gran.html «Гран»].
  8. ABBYY Lingvo La-Ru, 2005, статьи [lingvo.yandex.ru/Granum/%D1%81%20%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE/ Granum], [lingvo.yandex.ru/Siliqua/%D1%81%20%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE/ Siliqua].
  9. Free Dictionary, 2011, статьи [encyclopedia.thefreedictionary.com/Scrupulum Scrupulum], [encyclopedia.thefreedictionary.com/Siliqua Siliqua].
  10. БСЭ, статья «Скрупул».
  11. ABBYY Lingvo La-Ru, 2005, статья [lingvo.yandex.ru/Libra/%D1%81%20%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE/ Libra].
  12. 1 2 Vindolanda, 2011, раздел [vindolanda.csad.ox.ac.uk/reference/measures.shtml «Система мер и весов»].
  13. Menninger, 1969, p. 353.
  14. Aegineta, 1847, [books.google.ru/books?id=gYo-AAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q=libra&f=false p. 626].
  15. Грамм, 2000, с. 46.
  16. В шрифте Cardo ([scholarsfonts.net/cardofnt.html The Cardo Font] by David J. Perry)
  17. Точный вес большинства единиц не установлен; в данной колонке он приведен для справки и рассчитан на основании отношения к либре весом 327,45 г
  18. Sizes, 1995—2011, раздел [www.sizes.com/units/charts/UTBLRoman_mass.htm Roman smaller units of mass].
  19. 1 2 3 4 Брокгауз и Ефрон, 1890—1907, статья [new.runivers.ru/bookreader/book10199/#page/387/mode/1up «Унция»].
  20. 1 2 Unicode, 2011, раздел [www.unicode.org/charts/PDF/U10190.pdf Ancient Symbols (range: 10190—101CF)].
  21. Некоторые символы стандарта Unicode отображаются не во всех шрифтах; в этой колонке приведено возможное их начертание в HTML-вёрстке, а для ряда единиц — символы из предложения Дэвида Перри по их включению в Unicode и из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона
  22. 1 2 3 Perry, 30.07.2006, pp. 3—12.
  23. Управление и экономика фармации, 2008, с. 26.
  24. Menninger, 1969, pp. 353—356.
  25. Грамм, 2000, с. 122—123.
  26. 1 2 3 NIST, 2010, Appendix C. [www.nist.gov/pml/wmd/pubs/upload/AppC-11-hb44-final.pdf General Tables of Units of Measurement].
  27. Unicode, 2011, раздел [www.unicode.org/charts/PDF/U2100.pdf Letterlike Symbols (range: 2100—214F)]; см. также [www.lib.umich.edu/tcp/docs/dox/medical.html Apothecaries' symbols commonly found in medical recipes].
  28. Britannica, 2011, статья [www.britannica.com/EBchecked/topic/1286365/measurement-system/13615/The-English-and-United-States-Customary-systems-of-weights-and-measures Measurement System (раздел British Imperial and U.S. Customary systems of weights and measures)].
  29. БСЭ, статья «Аптекарский вес».
  30. В тройской и аптекарской системах (в скобках — в торговой системе)
  31. Мэттингли, 2005, с. 24, 32—40.
  32. 1 2 Словарь нумизмата, 2006—2010, статья [www.numizm.ru/html/a/ass.html «Асс»].
  33. Мэттингли, 2005, с. 23.
  34. 1 2 3 Crawford, 1974, p. 6.
  35. Crawford, 1974, p. 548.
  36. DRC, 1889, статья [www.forumancientcoins.com/numiswiki/view.asp?key=Quadrussis Quadrussis].
  37. Мэттингли, 2005, с. 107.
  38. Мэттингли, 2005, с. 46.
  39. Мэттингли, 2005, таб. XVIII, 2.
  40. Мэттингли, 2005, с. 49.
  41. Мэттингли, 2005, с. 36.
  42. Crawford, 1974, p. 154; монеты 44/2, 44/3, 44/4.
  43. Мэттингли, 2005, с. 24, 29—30.
  44. Исходя из соотношения 1 денарий = 10 ассов (в скобках: 1 денарий = 16 ассов)
  45. 1 2 3 4 5 Словарь нумизмата, 2006—2010, статья [www.numizm.ru/html/a/aureus.html «Ауреус»]; в современной нумизматической литературе монета не имеет однозначного названия.
  46. 1 2 3 4 5 По Мэттингли, через дробь — по Кроуфорду
  47. 1 2 3 4 Провинциальная монета
  48. Разновидность денария с обозначением номинала в виде цифр XVI:
  49. От лат. binarius — двойной
  50. Разновидности семиса с символами ) и Ƨ:
  51. Типичный образец квартунции без использования символа денежной единицы:
  52. Perry, 30.07.2006, перепечатка из Ricci S. Epigrafia Latina. — Milano: Ulrico Hoepli, 1898. — Plate LXI.
  53. Мэттингли, 2005, с. 111, 176, 186, 189—190.
  54. Pyatygin, 2000—2008, статьи [www.coins.msk.ru/an/monsist.shtml «Монетная система Рима: веса и номиналы»] и [www.coins.msk.ru/mp/nom-pr.shtml «Номиналы провинциальных монет и их обозначения»].
  55. Зограф, 1951, с. 53, 55, 89.
  56. Рим, 1997, с. 120–130 (цит. по [mt-810.narod.ru/u/rome_legion_1.htm О римской армии эпохи императоров]).
  57. Vindolanda, 2011, раздел [vindolanda.csad.ox.ac.uk/tablets/TVII-4-3.shtml «Аббревиатуры и символы, Цифры»].
  58. Мэттингли, 2005, с. 112, 182, 188—192.
  59. Edict, 1826.
  60. По официальной версии, символ доллара происходит от сокращения испанского песо во множественном числе: Pesos — Ps —
  61. Dreyfuss, 1984, данный первоисточник указан в статье [www.bezsekretov.com/item531 «История названия доллара и символа $»], а также во многих других перепечатках.
  62. 1 2 НБУ, 2005, [web.archive.org/web/20070310203109/pr.bank.gov.ua/ukr/arhive_news.php?news_id=431&list=0 пресс-релиз Национального банка Украины от 03.03.2004 г.].
  63. НБРБ, 2000—2011, [www.nbrb.by/Press/Print/?nId=247 пресс-релиз Управления информации Национального банка Республики Беларусь от 11.05.2005 г.].
  64. Vindolanda, 2011, табличка [vindolanda.csad.ox.ac.uk/4DLink2/4DACTION/WebRequestQuery?searchTerm=182&searchType=number&searchField=TVII&thisListPosition=1&thisPageNum=0 182].
  65. Словарь нумизмата, 2006—2010, статьи [www.numizm.ru/html/l/livr.html «Ливр»], [www.numizm.ru/html/i/ital58nska8_lira.html «Итальянская лира»], [www.numizm.ru/html/t/turecka8_lira.html «Турецкая лира»].
  66. Словарь нумизмата, 2006—2010, статьи [www.numizm.ru/html/d/denariy.html «Денарий»], [www.numizm.ru/html/p/penni.html «Пенни»].
  67. Словарь нумизмата, 2006—2010, статьи [www.numizm.ru/html/s/solid.html «Солид»], [www.numizm.ru/html/q/qilling.html «Шиллинг»].
  68. Valuta-Ukraina, 2011, раздел [valuta-ukraina.info/grivna «О гривне»].
  69. Словарь нумизмата, 2006—2010, статьи [www.numizm.ru/html/f/funt.html «Фунт»], [www.numizm.ru/html/k/karolingskiy_funt.html «Каролингский фунт»].
  70. Монетное дело, 2009, раздел [web4sec.org/tag/monetnoe-delo-pri-karle-velikom «Монетное дело при Карле Великом»].
  71. Брокгауз и Ефрон, 1890—1907, статья [runivers.ru/bookreader/book10203/#page/423/mode/1up «Фунт»].
  72. ABBYY Lingvo Ru-En, 2004, статья [lingvo.yandex.ru/l.s.d./%D1%81%20%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE/LingvoUniversal/ l.s.d.].
  73. 1 2 3 Bank of England Museum, 2011, раздел [www.bankofengland.co.uk/education/museum/walkthrough/did.htm Did you know?].
  74. Free Dictionary, 2011, статья [www.thefreedictionary.com/Penny Penny].

Литература

  • Aegineta P. [books.google.ru/books?id=gYo-AAAAcAAJ&hl=ru&source=gbs_navlinks_s The seven books of Paulus Aegineta: Translated from the Greek] / With a commentary... by Francis Adams. — London, 1847.
  • [books.google.ru/books?id=EZg0VBWfs-wC&hl=ru&source=gbs_navlinks_s An edict of Diocletian fixing a maximum of prices throughout the Roman empire. A.D. 303] / Ed. by Leake W.M.. — London, 1826.
  • [www.coins.msk.ru/index.shtml Andrey Pyatygin Ancient Coins] / Автор-составитель Андрей Пятыгин. — 2000—2008.
  • [www.bankofengland.co.uk/education/museum/ Bank of England Museum]. — [www.bankofengland.co.uk/ Bank of England], 2011.
  • [www.britannica.com Britannica — The Online Encyclopedia]. — Chicago: Encyclopædia Britannica, Inc., 2011.
  • Crawford M. H. [books.google.ru/books?id=U86A9w9xiDcC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Roman Republican Coinage]. — Cambridge University Press, 1974. — ISBN 0-521-07492-4.
  • [www.forumancientcoins.com/numiswiki/view.asp?key=dictionary%20of%20roman%20coins A Dictionary of Roman Coins: Republican and Imperial]. — London: George Bell and Sons, 1889.
  • Dreyfuss H. [books.google.ru/books?id=HwSVn2PZCSAC&printsec=frontcover&dq=Henry+Dreyfuss+Symbol+Source+Book:+An+Authoritative+Guide+to+International+Graphic+Symbols&hl=ru&ei=CvKhTO3rEIWYOIii7OME&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CC0Q6AEwAA#v=onepage&q&f=false Symbol Sourcebook: An Authoritative Guide to International Graphic Symbols]. — John Wiley & Sons, 1984. — ISBN 978-0-471-28872-5.
  • [www.thefreedictionary.com/ The Free Dictionary]. — Farlex, 2011.
  • Friedlein G. [imgbase-scd-ulp.u-strasbg.fr/displayimage.php?pos=-170952 Die Zahlzeichen und das elementare Rechnen der Griechen und Römer und des Christlichen Abendlandes]. — Erlangen, 1869.
  • Menninger K. [books.google.ru/books?id=BFJHzSIj2u0C&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Numbers Words and Number Symbols: A Cultural History of Numbers]. — Cambridge: The M.I.T. Press, 1969. — ISBN ISBN 0-486-27096-3.
  • Perry D. [std.dkuug.dk/jtc1/sc2/wg2/docs/n3138.pdf Proposal for Roman Weights and Monetary Signs to UCS]. — 30.07.2006.
  • [www.sizes.com/indexes.htm Sizes]. — Sizes, Inc, 1995—2011.
  • [www.nist.gov/pml/wmd/pubs/h44-11.cfm Specifications, Tolerances, and Other Technical Requirements for Weighing and Measuring Devices]. — NIST Handbook 44 — 2011 Edition. — Washington: [www.nist.gov/ National Institute of Standards and Technology (NIST)], 2010.
  • Stötzner A. [www.signographie.de/cms/upload/pdf/SIGNA_GewWaehrZch_1.2.pdf Die Zeichen des Geldes]. — Signa. Beiträge zur Signographie #3, 2005. (расширенная аннотация издания)
  • [www.unicode.org/versions/Unicode6.0.0/ The Unicode Standart]. — Version 6.0.0. — Mountain View, CA: The Unicode Consortium, 2011. — ISBN 978-1-936213-01-6.
  • [vindolanda.csad.ox.ac.uk/ Vindolanda Tablets Online]. — 2011.
  • Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • Грамм М.И. Занимательная энциклопедия мер, единиц и денег. — Челябинск: Урал ЛТД, 2000. — ISBN 5-8029-0098-9.
  • Дворецкий И.Х. (ABBYY Lingvo La-Ru). Латинско-русский словарь. — Русский язык — Медиа, 2005.
  • Ермолович Д.И., Красавина Т.М. (ABBYY Lingvo Ru-En). Новый большой русско-английский словарь (Англо-русский словарь общей лексики «Lingvo Universal»). — Русский язык — Медиа, 2004.
  • Зограф А.Н. [www.sno.pro1.ru/lib/zograf/index.htm Античные монеты] / Материалы и исследования по археологии СССР. — Вып. 16. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1951.
  • [valuta-ukraina.info/ Курсы валют: Украинская гривна]. — Valuta-Ukraina.info, 2011.
  • Мэттингли Г. Монеты Рима. С древнейших времен до падения Западной Империи. — М.: Collector's Books, 2005. — ISBN 1-932525-37-8.
  • [web4sec.org/ Монетное дело Средневековья]. — 2009.
  • [www.nbrb.by/Press/ Пресс-релизы]. — Национальный банк Республики Беларусь, 2000—2011.
  • Рим: Эхо имперской славы / Пер. с англ. Т. Азаркович. — Серия: Энциклопедия «Исчезнувшие цивилизации». — М.: Терра, 1997. — ISBN 5-300-01183-5.
  • [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата. Описание монет]. — 2006—2010.
  • Управление и экономика фармации / Под. ред. Е. Е. Лоскутовой. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Академия, 2008. — Т. 1. — ISBN 978-5-7695-4715-7.
  • [web.archive.org/web/20070216024753/pr.bank.gov.ua/ukr/ Электронный архив Пресс-службы Национального банка Украины]. — Национальный банк Украины, 2005.
  • [new.runivers.ru/lib/book3182/ Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона]. — СПб.: Семеновская типолитография (И. А. Ефрона), 1890—1907.

Дополнительные иллюстрации

Каталоги и коллекции античных монет

  • [www.flickr.com/photos/ahala_rome/ Ahala's photostream on Flickr.com] (англ.). [www.webcitation.org/64uVgWy5S Архивировано из первоисточника 23 января 2012].
  • [books.google.ru/books?id=Ox4VAAAAQAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Cohen H. Description générale des monnaies de la République romaine, communément appelées médailles consulaires. — Paris, 1857] (фр.).
  • [davy.potdevin.free.fr/Site/home.htm Roman Coin Database] (англ.). [www.webcitation.org/64uViCNe7 Архивировано из первоисточника 23 января 2012].
  • [www.romancoins.info Roman Numismatic Gallery: Roman Coins, Sculpture, Military Equipmen] (англ.). [www.webcitation.org/64uVjIvPY Архивировано из первоисточника 23 января 2012].
  • [www.coins.msk.ru/an/slovar.shtml Иллюстрированный словарь нумизмата на сайте Andrey Pyatygin Ancient Coins] (рус.). [www.webcitation.org/64uVkAcI4 Архивировано из первоисточника 23 января 2012].

Каталоги символов (в том числе не включённых в статью)

  • Friedlein G. [imgbase-scd-ulp.u-strasbg.fr/displayimage.php?pos=-170952 Die Zahlzeichen und das elementare Rechnen der Griechen und Römer und des Christlichen Abendlandes]. — Erlangen, 1869.; см. раздел [imgbase-scd-ulp.u-strasbg.fr/displayimage.php?album=504&pos=171&visiblePos=172 Tafel]
  • Stötzner A. Die Zeichen des Geldes. — Signa. Beiträge zur Signographie #3, 2005.; см. [www.signographie.de/cms/upload/pdf/SIGNA_GewWaehrZch_1.2.pdf расширенную аннотацию издания]

Указатель денежных и весовых единиц, упомянутых в статье

  • [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата. Описание монет] (рус.). [www.webcitation.org/617VBG65g Архивировано из первоисточника 22 августа 2011]., включающий статьи из следующих источников:
  • Нумизматический словарь. / Зварич В. В. — 4-е изд. — Львов, 1980.
  • Словарь нумизмата: Пер. с нем. / Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Радио и связь, 1993.
  • Современный экономический словарь. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Инфра-М, 2005.
  • [www.numizm.ru/html/a/ass.html Асс]
  • [www.numizm.ru/html/a/aureus.html Ауреус]
  • [www.numizm.ru/html/v/viktoriat.html Викториат]
  • [www.numizm.ru/html/g/gran.html Гран]
  • [www.numizm.ru/html/d/dekussis.html Декуссис]
  • [www.numizm.ru/html/d/denariy.html Денарий]
  • [www.numizm.ru/html/d/den5e.html Денье]
  • [www.numizm.ru/html/d/dupondiy.html Дупондий]
  • [www.numizm.ru/html/i/ital58nska8_lira.html Итальянская лира]
  • [www.numizm.ru/html/k/karolingskiy_funt.html Каролингский фунт]
  • [www.numizm.ru/html/k/kvadrans_terunci8.html Квадранс (терунция)]
  • [www.numizm.ru/html/k/kvinariy.html Квинарий]
  • [www.numizm.ru/html/l/libra.html Либра]
  • [www.numizm.ru/html/l/livr.html Ливр]
  • [www.numizm.ru/html/p/penni.html Пенни]
  • [www.numizm.ru/html/p/pen8z.html Пеняз]
  • [www.numizm.ru/html/p/pfennig.html Пфенниг]
  • [www.numizm.ru/html/s/sekstans.html Секстанс]
  • [www.numizm.ru/html/s/semiss.html Семисс]
  • [www.numizm.ru/html/s/semunci8.html Семунция]
  • [www.numizm.ru/html/s/sesterciy.html Сестерций]
  • [www.numizm.ru/html/s/silikva.html Силиква]
  • [www.numizm.ru/html/s/skrupul.html Скрупул]
  • [www.numizm.ru/html/s/solid.html Солид]
  • [www.numizm.ru/html/s/sol5.html Соль]
  • [www.numizm.ru/html/s/sol5do.html Сольдо]
  • [www.numizm.ru/html/s/su.html Су]
  • [www.numizm.ru/html/s/su6l5do.html Суэльдо]
  • [www.numizm.ru/html/t/triens.html Триенс]
  • [www.numizm.ru/html/t/tripondiy.html Трипондий]
  • [www.numizm.ru/html/u/unci8.html Унция]
  • [www.numizm.ru/html/f/follis.html Фоллис]
  • [www.numizm.ru/html/f/funt.html Фунт]
  • [www.numizm.ru/html/f/funt_sterlingov.html Фунт стерлингов]
  • [www.numizm.ru/html/q/qilling.html Шиллинг]

См. также

Отрывок, характеризующий Символы древнеримских денежных и весовых единиц

– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.