Знак зенитной артиллерии ПВО ВВС
Поделись знанием:
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
| Знак зенитной артиллерии ПВО Люфтваффе | ||
| ||
| Оригинальное название |
нем. Flak-Kampfabzeichen | |
|---|---|---|
| Страна | ||
| Тип | ||
| Основания награждения |
за боевые заслуги | |
| Статус |
не вручается | |
| Статистика | ||
| Дата учреждения | ||
Нагрудный знак ПВО Люфтваффе (нем. Flak-Kampfabzeichen) — немецкая награда в виде нагрудного знака, которой награждались солдаты и офицеры зенитной артиллерии Люфтваффе за боевые заслуги, а также служб светового слежения и радарных подразделений, как при отражении нападений вражеских самолетов, так и в рамках боевых действий на земле.
Основание награждения
- За борьбу с вражескими самолетами:
- Для тяжелых батарей за уничтожение, по крайней мере, 5 вражеских самолетов. Знаки вручались военнослужащим батареи, принявшим непосредственное участие в уничтожении вражеских самолетов. Личный состав тяжелых батарей мог получить знак за участие в двух боевых операциях против целей на земле или на море, проведенных в тяжелых условиях.
- Для легких батарей за уничтожение, по крайней мере, 5 вражеских самолетов орудиями одного и того же взвода. Знаки вручались военнослужащим батареи, принявшим непосредственное участие в уничтожении вражеских самолетов.
- Для зенитных прожекторных батарей 150 см прожекторов и зенитных прожекторных взводов 60 см прожекторов. Если, по крайней мере в 20 или 15 случаях соответственно, благодаря успешной деятельности обслуги зенитных батарей или взводов были созданы предпосылки для успешной борьбы с вражескими самолетами, осуществляемой зенитными батареями или ночными истребителями, и при этом, по крайней мере, в 5 случаях было достигнуто уничтожение противника.
- При участии в трех различных боевых действиях против целей на земле или на море, проведенных в трудных боевых условиях. Участие в тяжелых боях с целями на земле или на море приравнивалось к одному уничтоженному самолету.
- За умелое руководство, внесшее решающий вклад в достигнутый боевой успех.
- За выдающиеся заслуги.
С 1 апреля 1942 года в связи с изменившимися боевыми условиями начали действовать новые условия награждения. Была введена система очков, причем для награждения знаком, нужно было набрать по крайней мере, 16 очков:
- 4 пункта — за уничтожение вражеского самолета тяжелой зенитной батареей или одним легким взводом (без участия других батарей или взводов).
- 2 пункта — за участие в уничтожение вражеского самолета.
- 1 пункт — за первый, ориентированный по звуку захват вражеского самолета в свет прожектора.
Дизайн
Нагрудный знак представлял собой позолоченный цинковый венок из дубовых листьев, в центре которого помещено изображение орудия калибра 88 мм, над которым расположен символ Люфтваффе. Размер 57×44 мм, с весом в 41 грамм.
Правила ношения
Нагрудный знак носился с левой стороны сразу под Железным крестом 1-го класса или аналогичной ему наградой.
Напишите отзыв о статье "Знак зенитной артиллерии ПВО ВВС"
Отрывок, характеризующий Знак зенитной артиллерии ПВО ВВС
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
