Знак отличия «Родительская доблесть» (Томская область)

Знак отличия Томской области «Родительская доблесть»
Страна	Томская область, Российская Федерация
Тип	Знак отличия
Статус	вручается
Статистика
Дата учреждения	27 ноября 2008 года

Знак отличия Томской области «Родительская доблесть» — награда Томской области, учреждённая Постановлением Парламента Томской области от 27 ноября 2008 года.

Статус

Награждение производится указом Губернатора Томской области.

Знак отличия Томской области «Родительская доблесть» (далее — Знак отличия) является формой поощрения многодетных родителей за заслуги в воспитании детей, укреплении семьи, за вклад в возрождение лучших семейных традиций и приурочен к Году семьи, в целях государственной поддержки семьи и материнства.

Знаком отличия награждаются многодетные родители, место жительства которых расположено на территории Томской области, родившие и воспитывающие (воспитавшие) пять и более детей. Награждение Знаком отличия производится по достижении пятым ребенком возраста одного года.

При представлении к Знаку отличия учитывается добросовестное отношение родителей к воспитанию своих детей.

При награждении Знаком отличия «Родительская доблесть» учитываются и дети, которые погибли или пропали без вести при защите Отечества, а также при исполнении воинского, гражданского или служебного долга, профессионального заболевания, либо вследствие несчастных случаев.

Семьям, награждённым Знаком отличия Томской области «Родительская доблесть», вручается комплект из двух нагрудных знаков, удостоверения к ним, грамота и разовое денежное вознаграждение в размере 25 тысяч рублей.

Знак отличия «Родительская доблесть» носится на левой стороне груди и при наличии государственных наград Российской Федерации, СССР и (или) наград Томской области, располагается ниже их.

Описание нагрудного знака

Нагрудный знак «Родительская доблесть» изготовляется из серебра и имеет форму правильного круга диаметром 34 мм с узким выпуклым позолоченным рантом по периметру. В центре знака малый круг диаметром 27 мм, обрамленный серебряным позолоченным лавровым венком. В центре малого круга - на серебряном фоне лучей восходящего солнца позолоченное рельефное изображение трех фигур, олицетворяющих семью: мужчины и женщины, держащих за руки ребенка. По окружности на фоне светло-голубой эмали в верхней части – рельефная позолоченная надпись из серебра «Родительская доблесть», в нижней части - рельефная позолоченная дата «2008», которая обозначает год учреждения знака.

Знак при помощи ушка и кольца соединяется с прямоугольной колодкой с узким выпуклым позолоченным рантом по периметру и изображением на фоне белой эмали малого герба Томской области (серебряный вздыбленный конь на зеленом поле, изображение короны в гербе позолочено) по центру.

На оборотной стороне знака надпись «Томская область» и порядковый номер.

Ссылки

• [duma.tomsk.ru/page/11591/ На официальном сайте государственной думы Томской области]
• [duma.tomsk.ru/page/11455/ На официальном сайте государственной думы Томской области (продолжение)]
• [obzor.westsib.ru/news/323168 О награждении семи семей Томска]
• [www.tomsk.ru/news/view/1227/?print О награде на сайте Tomsk.ru]

Отрывок, характеризующий Знак отличия «Родительская доблесть» (Томская область)

На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.