Знамение (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Знамение
Knowing
Жанр

фантастика
триллер
фильм-катастрофа
драма
мистика

Режиссёр

Алекс Пройас

Продюсер

Дэвид Элпер
Тодд Блэк

Автор
сценария

Райн Дуглас Пирсон
Джульетт Сноуден
Стайлз Уайт

В главных
ролях

Николас Кейдж
Роуз Бирн
Чандлер Кентербери
Лара Робинсон

Оператор

Саймон Дагган

Композитор

Марко Белтрами

Кинокомпания

Summit Entertainment
Escape Artists
Mystery Clock Cinema
Goldcrest Pictures
Kaplan/Perrone Entertainment
Wintergreen Productions

Длительность

121 минута

Бюджет

$ 50 000 000

Сборы

$ 183 000 000

Страна

США США

Год

2009

[www.knowing-themovie.com/ Официальный сайт]
К:Фильмы 2009 года

«Зна́мение» (англ. Knowing, «Знание») — научно-фантастический фильм-катастрофа режиссёра Алекса Пройаса. Несмотря на то, что события происходят в Бостоне, сам фильм был снят в австралийском Мельбурне. Мировая премьера состоялась 19 марта 2009 года.

Слоган фильма: «Что будет, когда закончатся числа?».

Рейтинг MPAA: детям до 13 лет просмотр не желателен.





История создания

Сценарий фильма написал писатель Райан Пирсон, после чего Columbia Pictures забрала проект себе. На место режиссёра были назначены Род Лури и Ричард Келли, но позже права на фильм были проданы. Проект подобрала кинокомпания Escape Artists, а Стайлс Уайт и Джульет Сноуден переписали сценарий. В феврале 2005 года на пост режиссёра фильма был назначен Алекс Пройас. Вопросы финансирования и распространения фильма взяла на себя Summit Entertainment. Пройас и сценарист фильма Стюарт Хазельдайн провели новый подбор актёров, который начался 25 марта 2008 года в Мельбурне, Австралия. Режиссёр планировал смешать «реализм с фантастическими вкраплениями», взяв за ориентир фильм «Изгоняющий дьявола»[1].

Действие фильма происходит в Бостоне, и, чтобы воссоздать этот город, съёмочная группа использовала такие австралийские места, как Джилонг Ринг Роад, Мельбурнский музей, Маунт Мэйсидон и Коллинс-Стрит[2]. Также съёмки фильма проводились в Средней школе Кэмбервелл (англ. Camberwell High School), переделанной для фильма в бостонскую Начальную школу Уильяма Доуса (англ. William Dawes Elementary)[3]. Для съёмок внутри обсерватории был использован Австралийский Синхротрон[4] и обсерватория Хэйстэк (англ. Haystack Observatory) в Вестфорде, штат Массачусетс.

Сюжет

1959 год. При праздновании открытия начальной школы Уильяма Доуса все ученики должны нарисовать своё видение будущего, после чего рисунки будут спрятаны в «Капсулу времени» на следующие 50 лет. Девочке по имени Люсинда Эмбри не дают закончить свой рисунок, представляющий собой хаотичный набор цифр от 0 до 9, и она исчезает с праздничной церемонии. Позже учительница находит её в чулане спортзала, нацарапавшей оставшиеся цифры на деревянной двери и умоляющую её «остановить шептание».

2009 год. Контейнер с рисунками извлекается на поверхность, и лист с цифрами попадает в руки мальчику Калебу, сыну астрофизика и профессора MIT Джона Кестлера. Посчитав сперва рисунок Люсинды бессмысленным набором цифр, Джон случайно обнаруживает, что цифры точно указывают на даты, количество жертв и координаты различных техногенных катастроф, случившихся за последние 50 лет. В одной из этих катастроф (пожар в отеле) погибла жена Джона, и он решает, что послание Люсинды попало в руки его сына не просто так.

На листке также есть три будущие даты, и очередная катастрофа — крушение самолёта рейса 074 Plymouth Air и гибель 81 человека — происходит у Джона на глазах. Тем временем загадочные молчаливые люди издалека наблюдают за Калебом и показывают ему видение грядущего лесного пожара. Джон пытается поговорить с Дайаной, дочерью Люсинды, чтобы получить больше информации, но она сперва отказывается с ним говорить. Затем Джон пытается предотвратить следующую предсказанную катастрофу в Нью-Йорке, но не успевает. Из-за короткого замыкания и перевода стрелки один поезд метро сходит с рельсов, вылетает на перрон и врезается во второй поезд. Головной вагон скользит по перрону, давя людей. Всего погибает 178 человек.

Дайана со своей дочерью Эбби приезжает к Джону, и они едут в заброшенный дом Люсинды, где обнаруживают на стене газетные вырезки о некоторых произошедших катастрофах и картину, изображающую Иезекииля, преклонившего колени перед Богом на фоне пылающего Солнца. Джон находит повторяющиеся слова «Everyone Else» («Всё вокруг») и понимает, что после даты последней катастрофы идёт не число «33», а перевёрнутые буквы «EE», то есть катастрофа будет глобальной.

Пока Джон и Дайана находятся внутри дома, машину с Калебом и Эбби окружают четверо молчаливых неизвестных, но они уходят, как только Джон прибегает на помощь. Позднее Калеб начинает писать цифры в точности, как это делала Люсинда, не осознавая, что он делает, а Эбби признаётся, что они постоянно слышат шёпот незнакомцев.

С учётом возросшей в последнее время активности Солнца и на основании собственных научных работ Джон делает вывод, что грядущие макровспышки солнца приведут к гибели всей планеты. Джон забирает из школы дверь чулана, в котором пряталась Люсинда, находит дописанные ей последние цифры, которые оказываются координатами дома Люсинды, и полагает, что это единственное место, где они могут спастись.

Тем временем Дайана уезжает с детьми, собираясь укрыться в сети подземных пещер. На бензоколонке двое из загадочных безмолвных незнакомцев угоняют машину с Калебом и Эбби. Дайана пытается их догнать и погибает в аварии на перекрёстке ровно в полночь, в тот самый день, который предсказала ей Люсинда.

Приехав в передвижной дом Люсинды, Джон находит детей целыми и невредимыми в компании с «шептунами» (так дети называют молчаливых незнакомцев, общавшихся с детьми посредством мысленного шёпота). «Шептуны» оказываются пришельцами, гуманоидами в оболочках людей, напоминающими ангелов, которые собираются спасти Калеба и Эбби, чтобы они «начали всё заново». Джону не позволено отправиться вместе с детьми. Сперва Калеб отказывается идти без отца, но Джон убеждает его, пообещав, что они в итоге окажутся вместе. Группа «шептунов» вместе с Калебом и Эбби покидает Землю на своём космическом корабле, огромном устройстве, внешне напоминающем вращающееся колесо с картины про Иезекииля, так же как и ещё несколько десятков таких же кораблей с разных концов планеты.

В то время, как в Бостоне начинаются уличные беспорядки, Джон приезжает в дом к своей семье, чтобы побыть с близкими в последние минуты жизни человечества. Солнечная макровспышка уничтожает всё живое на планете.

В заключительной сцене Калеб и Эбби высаживаются на новой планете, напоминающей Землю, вместе с пассажирами других кораблей. В конце фильма Калеб и Эбби, одетые в белые одежды, бегут к огромному дереву, напоминающему Древо жизни.

В ролях

Факты

  • Сюжет фильма в некоторой мере схож с сюжетом рассказа Артура Кларка «Спасательный отряд». В обоих случаях гибель планеты является результатом солнечной активности. В обоих случаях землян выручают пришельцы с других планет. Однако если в фильме инопланетяне забирают избранных детей с обреченной планеты, то в рассказе Кларка земляне сами отправились в путь к звездам, погрузившись всем населением в корабли огромной армады.
  • В рисунке Люсинды и в Интернете Джон Кестлер находит следующие техногенные катастрофы:
  1. Гибель группы Игоря Дятлова — 12 февраля 1959 года, 9 погибших.
  2. Катастрофа Argonaut С-4 в Стокпорте — 4 июня 1967 года, 72 погибших.
  3. Катастрофа рейса 981 Turkish Airlines — 3 марта 1974 года, 346 погибших.
  4. Землетрясение в Мехико — 19 сентября 1985 года, 10 153 погибших.
  5. Авария на Чернобыльской АЭС — 26 апреля 1986 года, 4056 погибших.
  6. Взрыв рейса 103 Pan American над Локерби — 21 декабря 1988 года, 270 погибших.
  7. Землетрясение в Кобе — 17 января 1995 года, 6434 погибших.
  8. Теракт в Оклахома-Сити — 19 апреля 1995 года, 168 погибших.
  9. Взрыв посольства США в Найроби — 213 погибших (дата указана неверно — теракт произошёл 7 августа 1998 года, а в фильме 8 августа 1997 года).
  10. Теракты 11 сентября 2001 года — 2996 погибших.
  11. Теракты на Бали — 12 октября 2002 года, 187 погибших.
  12. Землетрясение в Индийском океане — 26 декабря 2004 года, 229 866 погибших.
  13. Ураган «Катрина» — 29 августа 2005 года, 1577 погибших.
  • На газетных вырезках в заброшенном доме Люсинды упоминаются следующие техногенные катастрофы:
  1. Пожар на авианосце «Форрестол» — 29 июля 1967 года, 134 погибших.
  2. Столкновение двух Boeing 747 на Тенерифе — 27 марта 1977 года, 583 погибших.
  3. Столкновение Boeing 727 и Cessna 172 над Сан-Диего — 25 сентября 1978 года, 144 погибших.
  4. Катастрофа рейса 901 Air New Zealand — 28 ноября 1979 года, 257 погибших.
  5. Извержение вулкана Сент-Хеленс — 18 мая 1980 года, 57 погибших.
  • Самолёт, разбивающийся на глазах у Кестлера — Airbus A320 несуществующей авиакомпании PLYMOUTH AIR с бортовым номером EC-VJL.

Напишите отзыв о статье "Знамение (фильм)"

Примечания

  1. [movies.ign.com/articles/893/893330p1.html SDCC 08: Knowing When to Push] (англ.)
  2. [www.theage.com.au/news/film/strongfilmstrong-nicolas-cage-talks-about-the-film-emknowingem/2008/04/06/1207420201620.html Night at the museum] (англ.)
  3. [archive.is/20120530182328/www.news.com.au/heraldsun/story/0,21985,23405786-2862,00.html Nicolas Cage goes back to school] (англ.)
  4. [web.archive.org/web/20080725071238/www.synchrotron.org.au/files/documents/Lightspeed-April-2008.pdf Intrenational film shot at Australian Synchrotron] (англ.)

Ссылки

  • «Знамение» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmovie.com/movie/v426822 Знамение] (англ.) на сайте allmovie
  • [knowing-themovie.com/ «Знамение»] — официальный сайт фильма

Отрывок, характеризующий Знамение (фильм)

– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.