Знаменская операция

Знаменская операция 1943
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	20 ноября — 23 декабря 1943
Место	Кировоградская область Украинской ССР
Итог	Победа Красной Армии
Противники
СССР Германия
Командующие
И. С. Конев Эрих фон Манштейн
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Знаменская наступательная операция (20 ноября — 23 декабря 1943 года) — фронтовая наступательная операция советских войск 2-го Украинского фронта в Великой Отечественной войне. Составная часть Нижнеднепровской стратегической наступательной операции — второго этапа битвы за Днепр.

План операции

На первом этапе Нижнеднепровской стратегической операции — Пятихатской операции — войска 2-го Украинского фронта прорвали немецкую оборону на стыке немецких 1-й танковой армии (командующий генерал кавалерии Эбергард фон Макензен) и 8-й армии (командующий генерал пехоты Отто Велер) группы армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн) и продвинулись к Кривому Рогу от Днепра почти на 100 километров. Немецкому командованию удалось локализовать этот прорыв и остановить советское наступление у Кривого Рога, но угрожающий противнику клин остался. Ставка Верховного Главнокомандования настоятельно требовала от командующего фронтом генерала армии И. С. Конева возобновить наступление на Кривой Рог и одновременно расширить занятый плацдарм ударом в направлении Знаменка — Кировоград, овладев обоими этими городами. Здесь советским войскам предстояло наступать в общем направлении на северо-запад, почти параллельно Днепру.

На криворожском направлении должны были наступать 7-я гвардейская армия (командующий генерал М. С. Шумилов), 57-я армия (командующий генерал Н. А. Гаген), 37-я армия (командующий М. Н. Шарохин), часть сил 53-й армии (командующий И. М. Манагаров) и 5-я гвардейская танковая армия (командующий генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров). На Знаменском направлении находились основные силы 53-й армии и 5-я гвардейская армия (командующий генерал А. С. Жадов). Примерно в 100 километрах северо-западнее в районе Черкасс действовала 52-я армия (командующий генерал-лейтенант К. А. Коротеев), захватившая 13 ноября небольшой плацдарм в районе Черкасс. От Кременчуга до Черкасс по восточному берегу Днепра занимала оборону 4-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант И. В. Галанин). Поскольку армии фронта уже 4 месяца вели тяжелые наступательные бои и имели значительную нехватку личного состава и вооружения, И. С. Конев принял смелое решение: оценив, что после начала нового наступления немецкому командованию будет не до форсирования Днепра, он решил снять 4-ю гвардейскую армию с оборонительных позиций на восточном берегу Днепра и перебросить её на западный берег, поставив её на направлении главного удара на знаменском направлении.

К началу ноября 1943 г. перед 2-м Украинским фронтом оборонялась 8-я немецкая армия и часть сил 1-й немецкой танковой армии, всего 14 пехотных, 6 танковых, одна механизированная дивизия и 6 боевых групп, сформированных из остатков ранее разгромленных пехотных и танковых дивизий. На Знаменском направлении из этих сил действовали 3-й, 47-й танковые и 11-й армейский корпуса 8-й армии (8 пехотных, 1 танковая дивизии).

Начало операции

20 ноября 1943 года войска 2-го Украинского фронта перешли в наступление. Поскольку они и ранее неоднократно пытались достичь успеха на Днепропетровском и криворожском направлениях, противник ожидал там нашего удара и оказал упорное сопротивление. Бои приняли затяжной характер и приносили большие потери при незначительном продвижении (на 8 — 10 километров). В то же время удар в направлении Знаменки и ввод там в бой относительно хорошо укомплектованной свежей армии оказался неожиданным для немецкого командования. В этих условиях Конев предложил главные усилия сосредоточить в направлении Александрии и Знаменки, разгромить вражескую группировку в районе Александрии, Знаменки, Чигирина и наступать на Кировоград. Для достижения решительного успеха по его приказу 5-я гвардейская танковая армия (2 танковых и 2 механизированных корпуса) была выведена из боя на криворожском направлении и переброшена форсированным маршем (почти 100 километров за двое суток) на знаменское направление.

Возобновление наступления было назначено на 12 ноября, но перенесено из-за непогоды и началось 14 ноября. Сразу стало очевидным, что немецкое командование также сумело использовать передышку и усилило свою оборону на знаменском направлении. Хотя каждый день противника удавалось теснить на несколько километров, прорыва его фронта добиться не удавалось. По этой причине Конев откладывал ввод в бой танковой армии и предпринял его только 23 ноября. Но серьёзно ослабленная в предыдущих боях армия также не смогла добиться решительного перелома. Не прекращались сильные ежедневные контратаки противника.

Овладение Александрией и Знаменкой

25 ноября обозначился успех в действиях 5-й гвардейской танковой армии — ей удалось значительно продвинуться в обход Знаменки с запада. Одна танковая бригада прорвала линию фронта и ушла в глубокий рейд (на 40 километров) по немецким тылам. Соединившись с значительными партизанскими силами, действовавших в местных лесах, она парализовала идущие от Знаменки на запад дороги. Там было разгромлено несколько колонн немецких войск. Затем танкисты с десантом партизан на броне захватили важный опорный пункт противника в одном из сёл на путях движения резервов противника и удержали его до 1 декабря, когда к нему вышли наступавшие советские войска. Эти действия способствовали ослаблению обороны противника.

С 3 по 6 декабря советские войска 7-й гвардейской армии вели тяжелые штурмовые бои за освобождение города Александрия, 5 декабря два танковых корпуса прорвались с боем на южные окраины Знаменки. Сражение за этот промышленный город с крупным железнодорожным узлом продолжалось с 6 по 9 декабря и носило исключительно упорный характер. Многие кварталы и промышленные объекты по несколько раз переходили из рук в руки. Каждый день противник предпринимал до 10 контратак. С подходом пехотных частей в бой за Знаменку включились 53-я армия и 4-я гвардейская армия, а с тыла был нанесен удар партизанским соединением под командованием И. Д. Дибровы (5 отрядов общей численностью до 3000 человек). Только к вечеру 9 декабря была полностью освобождена Знаменка. В боях за город было уничтожено до 1500 гитлеровцев и 23 немецких танка. Взятию этого важнейшего узла коммуникаций на Правобережной Украине советское командование придавало большое значение. В честь её освобождения был дан артиллерийский салют в Москве, а сразу 18 частей и соединений получили почетное наименование «Знаменских».

После овладения Знаменкой советские войска продолжали развивать наступление на Кировоградском направлении и к 12 декабря вышли на дальние подступы к нему, охватив оборонявшую город мощную группировку с трёх сторон. Но там уже был подготовлен мощный оборонительный рубеж и стало очевидным, что прорвать его без серьёзной подготовки не удастся. Введя в бой на этом направлении до трёх танковых дивизий, немецкое командование сумело остановить советское наступление. На подступах к Кировограду с 16 по 23 декабря велись жестокие бои огромного напряжения, в которых обе стороны понесли большие потери.

Одновременно советское командование попыталось использовать тот факт, что немцы перебросили большое количество своих войск из-под Кривого Рога под Знаменку и в очередной раз попыталось овладеть этим городом с применением дальнего обходного манёвра. Но и на этот раз с 10 по 19 декабря немцы остановили советское наступление.

На приднепровском направлении советские войска действовали более успешно. Продвинувшись почти на 50 километров, войска 4-й гвардейской армии 12 декабря освободили город Чигирин, а в последующие дни полностью очистили от противника весь западный берег Днепра в полосе фронта. На крайнем правом фланге фронта 52-я армия с 13 ноября по 14 декабря вела штурм города Черкассы, прекращённого в мощнейший оборонительный узел, и затем соединилась с 4-й гвардейской армией.

Итоги операции

В ходе Знаменской операции войска левого фланга 2-го Украинского фронта продвинулись свыше 100 километров на северо-запад и значительно расширили в этом направлении выступ в глубину позиций группы армий «Юг». Советский плацдарм южнее Кременчуга был превращен во второй стратегический плацдарм на Днепре (после Киевского), созданы благоприятные условия для быстрого освобождения Правобережной Украины. Ожесточенное сопротивление немецких войск не позволило советским войскам в полной мере реализовать замыслы Знаменской и предшествующей ей Пятихатской операций. Однако именно в этих тяжелых сражениях войска группы армий «Юг» понесли тяжелые потери, обусловившие её поражение в Днепровско-Карпатской операции в первые месяцы 1944 года.

Потери советских войск также были очень велики. Точные потери советских войск в Знаменской операции неизвестны, но по данным Г. Ф. Кривошеева с 1 октября по 20 декабря войска 2-го Украинского фронта потеряли 303 617 человек, из них 77 400 человек — безвозвратные, 226 217 человек — санитарные потери. Поскольку за этот период фронт вел только следующие боевые действия: борьба за расширение днепровских плацдармов, Пятихатская операция и Знаменская операция — то потери в каждой из этих операций, в том числе и в Знаменской, составляют весьма значительную часть от этой цифры (предположительно, около 100 тысяч человек).

Литература

• pretich2005.narod.ru/map-war/war-vov/krivorog-d.htm Конев И. С. Записки командующего фронтом. М.:Военное издательство, 1991. — Стр.67: карта Пятихатской и Знаменской операций).
• Русский архив. Великая Отечественная, 1943. Том 5(3). — М:"ТЕРРА", 1999. — Документы 371, 372, 375, 397, 401.
• Манштейн, Э. Утерянные победы.
• [library.kr.ua/elib/osv_kir/osv_kir.html Воспоминания об освобождении Кировоградщины (материалы, статьи, рассказы)] Издание отдела пропаганды и агитации Кировоградского обкома КП(б)У. 1945 г. (Публикация на сайте Областной Кировоградской универсальной научной библиотеки имени Чижевского.).
• [www.soldat.ru/spravka/freedom/1-ssr-2.html Освобождение городов.]
• [militera.lib.ru/h/sb_vi_12/index.html Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Вып. 12. — М.: Воениздат, 1953].
• [militera.lib.ru/h/dorogami_pobed/05.html Дорогами побед. (Боевой путь 5-й гвардейской танковой армии.) — М.: Воениздат, 1969. — 352 стр. — 30 000 экз. / Перед загл. авт.: П. Я. Егоров, И. В. Кривоборский, И. К. Ивлев, А. И. Рогалевич].

Отрывок, характеризующий Знаменская операция

– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.