Знаменский монастырь (Москва)
Монастырь | |
Знаменский монастырь
| |
Знаменский монастырь. Собор Знамения Пресвятой Богородицы. 1882 год | |
Страна | Россия |
Город | Москва |
Конфессия | Православие |
Епархия | Московская |
Тип | мужской |
Дата основания | 1631 год |
Дата упразднения | 1923 год |
Здания: Знаменский собор • Келейный корпус с колокольней • Братский корпус • Палаты Романовых • Служебный корпус | |
Состояние | не действует |
Знаменский монастырь что на Старом Государевом дворе — бывший мужской монастырь в Москве. Основан в 1629—1631 годах. Освящён во имя иконы Божией Матери «Знамение». После 1923 года монастырь был закрыт. До нашего времени сохранился Знаменский собор монастыря. Здания монастыря находятся по адресу: улица Варварка, д. 8—10.
Содержание
История
Местность на улице Варварка, где находится монастырь, в XVI веке принадлежала боярам Романовым. Там располагался боярский двор и домовая церковь, освящённая во имя иконы Божией Матери «Знамение». После вступления на престол царя Михаила Фёдоровича, палаты на Варварке стали называться Старым Государевым двором[1]. Предполагают, что ранее двор мог принадлежать сурожанам Ховриным и перешёл Никите Романовичу Захарьину-Юрьеву (деду царя Михаила Романова) после его женитьбе на представительнице рода Ховриных. В состав двора входили три каменных строения и домовая церковь Знамения[2].
Существует две версии основания монастыря. Согласно одной из них, монастырь был основан в 1631 году в память кончины Инокини Марфы, матери царя Михаила Фёдоровича. По другой версии монастырь основали в 1629 году в честь рождения наследника престола. В монастырь была принесена родовая икона Романовых[1].
Монастырь сильно пострадал после пожара 1668 года, но вскоре был восстановлен. В 1679—1684 годах на средства боярина Ивана Михайловича Милославского был построен новый собор. Архитекторы собора — Федор Григорьев и Григорий Анисимов. Пятиглавый храм был построен в старых русских традициях и имел два яруса. Верхний холодный храм был освящён в честь иконы «Знамение». Нижний тёплый храм был изначально освящён во имя Афанасия Афонского (позднее нижний храм освятили заново во имя Сергия Радонежского а его придел — в честь Николая Чудотворца). Сгоревшие палаты были отстроены заново. Там хранились документы и реликвии монастыря[1].
В XVIII веке монастырь постепенно стал приходить в упадок. После секуляризации 1764 года земли монастыря перешли в казну, а сам он был отнесён к 3-му классу[3]. В конце XVIII века начинается новый период расцвета монастыря. Собор был расписан, его стены украсила лепнина. Была построена новая колокольня, которая стала главным входом в собор[1].
Во время Отечественной войны 1812 года Наполеоновские солдаты разграбили монастырь. Однако, здание собора тогда не пострадало. В нижнем храме во время оккупации даже было разрешено проводить богослужения. После войны начались восстановительные работы, которые осуществлялись архитектором Д. Ф. Борисовым, по его же проекту построена новая колокольня; 1827 году монастырь был вновь открыт[1].
В 1856 году во время визита в Москву Александр II обратил внимание на плачевное состояние родовых палат бояр Романовых. Император приказал восстановить палаты в первозданном виде и устроить в них музей «Дом бояр Романовых». Работами по реставрации памятника и организации музея занялись директор Оружейной палаты А. Ф. Вельтман, архитектор Ф. Ф. Рихтер, историки И. М. Снегирёв, А. А. Мартынов и геральдист Б. В. Кёне. В августе 1859 года состоялось торжественное открытие музея[1][3].
В 1907 году в Знаменском монастыре проживали архимандрит, 9 монахов, 12 послушников[3]. К 300-летию дома Романовых собор был отреставрирован. В 1910 году в верхнем храме был устроен придел во имя преподобного Михаила Малеина.
После 1923 года монастырь был закрыт. Его здания и собор были приспособлены под жильё. К началу 1960-х годов здание подворья и конюшни были снесены, а оставшиеся постройки находились в аварийном состоянии. Но в связи со строительством в Зарядье гостиницы «Россия» в 1963—1972 годах были проведены работы по реставрации собора[3]. Затем здание собора передали Дому пропаганды Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Там разместились лекционные и концертный залы[1]. В 1980-х годах была проведена ещё одна реставрация.
С 1992 года в Знаменском соборе возобновлены богослужения[1]. Собор и палаты являются частью музея «Палаты Романовых» — филиала Государственного исторического музея. В игуменских кельях находится правление Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры[4].
Постройки
Ныне на территории Знаменского монастыря расположены:
- Знаменский собор
- Келейный корпус с колокольней. Построен в 1784—1798 годах. В центре здания расположена колокольня, а с двух сторон к нему примыкали корпуса келий (сейчас остался только северный). На первом этаже, под колокольней, располагались Святые ворота монастыря.
- Братский корпус.
- Палаты бояр Романовых
- Служебный корпус
См. также
Напишите отзыв о статье "Знаменский монастырь (Москва)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Елена Лебедева. [www.pravoslavie.ru/put/28620.htm Московский Знаменский монастырь]. Православие.Ru (10 декабря 2008 года). Проверено 27 августа 2011. [www.webcitation.org/67fg8o5KX Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
- ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 449.
- ↑ 1 2 3 4 Знаменский монастырь // Энциклопедия «Москва» / Под ред. С. О. Шмидта. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с.
- ↑ [allrus.info/main.php?ID=214977&arc_new=1 Зарядье выберется из «Чечулинского сундука»].
Литература
- Сергий (Спасский), архиепископ. [tvereparhia.ru/biblioteka-2/s/1207-sergij-z-i/14599-sergij-z-i-istoricheskoe-opisanie-moskovskogo-znamenskogo-monastyrya-chto-na-starom-gosudarevom-dvore-1866 Историческое описание Московского Знаменского монастыря, что на старом государевом дворе]. — М., 1866.
- Казакевич И.И. Московское Зарядье. — М., 1977. — С. 90—148.
- Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — С. 449-450. — 504 с. — 25 000 экз.
- Романюк С. К. Москва. Китай-город: Путеводитель.. — М.: АНО ИЦ «Москвоведение»; ОАО «Московские учебники», 2007. — 320 с. — (Новый московский путеводитель).
Ссылки
- Елена Лебедева. [www.pravoslavie.ru/put/28620.htm Московский Знаменский монастырь]. Православие.Ru (10 декабря 2008 года). Проверено 27 августа 2011. [www.webcitation.org/67fg8o5KX Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
- [zaryadie.ru/node/142 Собор иконы Божией Матери «Знамение» Б. Знаменского монастыря].
|
Отрывок, характеризующий Знаменский монастырь (Москва)
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.