Знамеровский, Пётр Людвигович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Людвигович Знамеровский
Дата рождения

26 марта 1872(1872-03-26)

Место рождения

Санкт-Петербург, Российская империя

Дата смерти

9 октября 1918(1918-10-09) (46 лет)

Место смерти

Пермь, РСФСР

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Годы службы

1894—1917

Звание

полковник

Часть

27-й драгунский Киевский полк

Сражения/войны

Первая мировая война

Награды и премии

</td></tr> </table> Пётр Людвигович Знамеровский (26 марта 1872, Санкт-Петербург — 9 октября 1918, Пермь) — полковник штаба Отдельного корпуса жандармов.





Биография

В 1894 году окончил по первому разряду Тверское кавалерийское училище с производством в эстандарт-юнкеры, служил в 27-м драгунском Киевском Его Королевского Высочества Принца Валлийского полку (Васильков, Киевская губерния)[1][2][3]. В последующем произведён в поручики (1.9.1897), штабс-ротмистры (6.12.1899), ротмистры (6.12.1900)[4].

6 апреля 1906 произведён в подполковники[4]. Служил начальником Двинско-Витебского отделения Смоленского жандармского полицейского управления железных дорог, с 1907 — начальником Гатчинского отделения жандармского управления Северо-западных железных дорог[3][4]. С 1915 — уполномоченный министра путей сообщения по расследованию злоупотреблений по перевозке. В апреле 1917 года был направлен на фронт; вскоре по болезни был отпущен, вернулся в Гатчину[3].

7 марта 1918 года был арестован Гатчинским Совдепом вместе с великим князем Михаилом Александровичем и другими высокопоставленными лицами, проживавшими в Гатчине, и доставлен в Петроград в Комитет революционной обороны[5]. 9 марта 1918 года вышло постановление Совета народных комиссаров:
Бывшего великого князя Михаила Александровича Романова, его секретаря Николая Николаевича Джонсона, делопроизводителя Гатчинского дворца Александра Михайловича Власова и бывшего начальника Гатчинского железнодорожного жандармского управления Петра Людвиговича Знамеровского выслать в Пермскую губернию впредь до особого распоряжения. Местожительства в пределах Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, причем Джонсон должен быть поселен не в одном городе с бывшим великим князем Михаилом Романовым.

Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)[6]

.

17 марта ссыльные под конвоем был доставлены в Пермь и помещены под арест в камеры одиночного заключения тюремной больницы. В конце марта после телеграфного подтверждения права ссыльных пребывать на свободе[7] им было разрешено проживание на квартирах. П. Л. Знамеровский с женой[⇨] поселился в доме № 8 по улице Кунгурской; часто посещал великого князя Михаила Александровича, жившего в гостинице «Эрмитаж», а затем в «Королёвской гостинице». В мае 1918 супруга П. Л. Знамеровского ездила в Гатчину за сыном и вернулась в Пермь 5 июня 1918 вместе с ним, а также с Александром, братом[⇨] П. Л. Знамеровского, и своей подругой Серафимой Семёновной Лебедевой.

13 июня 1918, в день после убийства великого князя Михаила Александровича и его личного секретаря Н. Н. Джонсона, П. Л. Знамеровский, не знавший причин исчезновения великого князя, отправил в Гатчину Н. С. Брасовой, супруге Михаила Александровича, телеграмму: «Наш общий друг и Джонни уехали. Назначение неизвестно»[8]. В тот же день Пермской ЧК по подозрению в организации побега Михаила Александровича были арестованы П. Л. Знамеровский, а также В. Ф. Челышев (камердинер великого князя), П. Я. Борунов (шофёр великого князя) и И. Н. Сапожников[5].

14 июня 1918 в качестве заложников были арестованы В. М. Знамеровская[⇨] с сыном (позднее его удалось передать А. Л. Знамеровскому[⇨]) и С. С. Лебедева. П. Л. Знамеровский, В. М. Знамеровская и С. С. Лебедева вместе с другими заложниками были расстреляны 9 октября 1918 года по постановлению Пермской губЧК. В деле Знамеровского было записано: «убит во время прогулки по тюремному двору при невыясненных обстоятельствах»[3].

Семья

Отец — Людвиг Викентьевич Знамеровский (? — не позднее 1905), статский советник, помощник начальника Дворцовой полиции[3].

Мать — Агриппина (Аграфена) Иоакимовна (урожд. Колударова; 1849 — не ранее 1912)[3].

Братья:

  • Александр (1875—1941) — коллежский регистратор, служащий Государственного банка в Санкт-Петербурге; жил в Ленинграде (наб. р. Фонтанки, 20, кв. 14), умер в блокаду[3].
  • Сергей (1878 — ?) — инженер Министерства путей сообщения[3].

Сестра — София (1879 — ?)[3].

Жена (с 1908 или 1909) — Вера Михайловна (1886 — 9.10.1918, расстреляна);

  • сын (1912/1913 — ?)[3].

Награды

Адреса

Реабилитация

В рамках уголовного дела № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918—1919 годов», возбуждённого 19 августа 1993 года по указанию Генерального прокурора Российской Федерации, расследовались обстоятельства гибели бывшего великого князя Михаила Александровича Романова и лиц из его окружения.

В Постановлении о прекращении указанного уголовного дела старший прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры Российской Федерации, старший советник юстиции В. Н. Соловьёв отметил, что:

  • Пермской ЧК были сфальсифицированы материалы «о помощи в организации побега Романова М. А.»[5];
  • П. Л. Знамеровский был взят в качестве заложника как «организатор и пособник побега» М. А. Романова без суда[5];
  • в ходе следствия не установлено каких-либо правонарушений, нарушений уголовного и административного законодательства, предписаний местных органов власти, которые могли повлечь за собой применение к П. Л. Знамеровскому (а также и к другим расстрелянным) мер административного или уголовного воздействия[5];
  • обвинение в организации побега, по которому было принято объявленное 9 октября 1918 года решение Пермской губчека о расстреле П. Л. Знамеровского (в числе 37 заложников), основывалось на сфальсифицированных материалах[9];
  • П. Л. Знамеровский расстрелян незаконно[5].

В. Н. Соловьёв постановил решить в самостоятельных производствах вопросы реабилитации лиц, подвергшихся политическим репрессиям, как выходящие за рамки данного уголовного дела[10].

Напишите отзыв о статье "Знамеровский, Пётр Людвигович"

Примечания

  1. [www.regiment.ru/reg/VI/C/20/3-3.htm Тверское кавалерийское училище] 1894. Русская императорская армия. Проверено 28 июля 2016.
  2. [forum.vgd.ru/174/15791/70.htm Производство в первый офицерский чин Эстандарт Юнкеров (выписки из алфавитов и аттестаты)]. фонд 400 — Главный штаб. Генеалогический форум ВГД (23 февраля 2013). Проверено 28 июля 2016.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 В.Кислов.
  4. 1 2 3 4 Офицеры РИА.
  5. 1 2 3 4 5 6 В. Н. Соловьёв, 1998, 10.1. Гибель Великого князя Михаила Александровича и лиц из его окружения.
  6. Мальков П. Д. [litfile.net/pages/92662/94671-95816?page=17 Текущие дела коменданта] // Записки коменданта Кремля. — М.: Воениздат, 1987. — С. 108. — 367 с. — (Военные мемуары). — 100 000 экз.
  7. В телеграмме Урицкого из Петроградской ЧК от 25.3.1918 было указано: «В силу постановления Михаил Романов и Джонсон имеют право быть на свободе под надзором местной Советской власти.» (В. Н. Соловьёв, 1998)
  8. Митрофан (Баданин), игумен. [kolanord.ru/html_public/col_avtory/Mitrofan_Badanin/Mitrofan(Badanin)_Ikona_Velik_knyazya_2011/index.html#129/z Известие] // Икона Великого князя: Сказание о великом князе Михаиле Александровиче Романове и его молельной иконе Божьей Матери Казанская, что ныне пребывает в церкви преподобного Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга. — СПб.; Мурманск: Ладан, 2011. — С. 129. — 156 с. — ISBN 978-5-86983-105-7.
  9. В. Н. Соловьёв, 1998, 11.2 Политические репрессии в отношении бывшего великого князя Михаила Александровича Романова и лиц из его окружения.
  10. В. Н. Соловьёв, 1998, [п.2 резолютивной части].

Ссылки

  • Кислов В. [www.kraeved-gatchina.de/ocherki/vydayushchiesya-zhiteli/gatchinskie/ Очерк второй: Знамеровские Пётр Людвигович (1872—1918) Вера Михайловна (1886—1918)]. Гатчинские знакомые Великого Князя Михаила Александровича и Натальи Сергеевны Брасовой. Страничка гатчинского краеведа (2015). Проверено 28 июля 2016.
  • [ria1914.info/index.php?title=Знамеровский_Петр_Людвигович Знамеровский Петр Людвигович]. Офицеры РИА. Проверено 28 июля 2016.
  • Соловьёв В. Н. [www.nik2.ru/documents.htm?id=269 Постановление о прекращении уголовного дела № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918—1919 годов»]. Царская семья: Последние дни : Расстрел : Обретение останков. Проверено 28 июля 2016.

Отрывок, характеризующий Знамеровский, Пётр Людвигович

И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.


Навигация