Знамя Кривого Рога (фильм)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Знамя Кривого Рога»)
Перейти к: навигация, поиск
Знамя Кривого Рога
Die Fahne von Kriwoj Rog
Жанр

исторический, экранизация

Режиссёр

Курт Метциг

Продюсер

Манфред Ренгер

Автор
сценария

Ханс-Альберт Педерцани,
Отто Готше

В главных
ролях

Эрвин Гешоннек,
Марга Легаль,
Хельмут Шелльхардт,
Харри Хиндемит и др.

Оператор

Эрих Гуско

Композитор

Герхард Розенфельд

Кинокомпания

DEFA

Длительность

108 мин

Страна

ГДР ГДР

Язык

немецкий

Год

1967

[www.defa-stiftung.de/DesktopDefault.aspx?TabID=412&FilmID=Q6UJ9A002KQJ&qpn=0 Официальный сайт]
К:Фильмы 1967 года

Знамя Кривого Рога (нем. Die Fahne von Kriwoj Rog, англ. The Banner Of Kriwoi Rog) – восточно-германский полнометражный художественный фильм, экранизация одноимённого романа Отто Готше 1959 года.

Мировая премьера состоялась 25 октября 1967 года, на экраны ГДР вышел 27 октября 1967 года, первый телеэфир фильма был 5 августа 1970 года на канале DFF1.





Формат

Фильм снят в чёрно-белом формате на 35 мм плёнку (1:2,35) длиной 2971 м (108 мин) в моно аудио формате.

Сюжет

Фильм повествует о подаренном немецким шахтёрам знамени, его истории и истории его спасения, дружбе, отваге и силе духа в самые тяжёлые моменты.

В конце 20-х годов двадцатого века саксонский шахтёр Отто Брозовский (Брозовски) пишет письмо советским горнякам. Завязывается дружба между советскими и немецкими горняками, в знак этой дружбы шахтеры Мансфельда получают красное знамя с приветственной надписью от горняков Кривого Рога с рудника им. Дзержинского. Знамя стало для Отто Брозовского, его семьи и друзей символом борьбы за идеалы социализма. Символом, который давал силы в самые тяжёлые моменты – на отпор полиции во время забастовки, на поднятие на борьбу со штурмовыми отрядами НСДАП. Знамя давало надежду, не позволяло отчаяться в тяжёлые времена власти нацистов над Германией.

В ролях

  • Эрвин ГешоннекОтто Брозовский;
  • Марга Легаль – Мина Брозовская;
  • Хельмут Шелльхардт – Отто Брозовский;
  • Харри Хиндемит – Бургомистр Зонкель;
  • Фред-Артур Гепперт – Рюдигер;
  • Эва-Мария Хаген – Эльфрида;
  • Манфред КругJule Hammer;
  • Хорст Кубе;
  • и другие.

Награды

  • 1967 – Премия молодёжного журнала «Новая Жизнь»;
  • 1968 – Национальная премия 1-го класса.

Источники

  • Peter Cowie, Derek Elley. World Filmography: 1967 / A. S. Barnes & Co. Inc. 1977.

Напишите отзыв о статье "Знамя Кривого Рога (фильм)"

Ссылки

  • «Фильм «Знамя Кривого Рога»» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.defa-stiftung.de/DesktopDefault.aspx?TabID=412&FilmID=Q6UJ9A002KQJ&qpn=0 Фильм «Знамя Кривого Рога» на сайте студии DEFA]
  • [flimmerkiste.bplaced.net/10667.htm Фильм «Знамя Кривого Рога» на сайте Ost-Film]
  • [www.filmportal.de/film/die-fahne-von-kriwoj-rog_3ff0b125178e4c9c89ac8db00acb405a Фильм «Знамя Кривого Рога» на сайте filmportal.de]
  • [www.zweitausendeins.de/filmlexikon/?wert=50758&sucheNach=titel Фильм «Знамя Кривого Рога» на сайте zweitausendeins.de]

Отрывок, характеризующий Знамя Кривого Рога (фильм)

– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.