Знамя Победы над рейхстагом (фото Халдея)

«Знамя Победы над рейхстагом» (в иных источниках — «Красное знамя над рейхстагом») — наименование фотографий из серии снимков советского военного корреспондента Е. А. Халдея, сделанных на крыше здания полуразрушенного нацистского парламента. Снимки широко используются для иллюстрации победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. Фотографии данной серии являются одними из наиболее распространённых снимков Второй мировой войны.

Обстановка в Берлине накануне освобождения

С вступлением Красной Армии в Берлин появилось много фотографий с изображением знамён на захваченных зданиях города. Советские военные корреспонденты многократно запечатлели заключительный победоносный момент войны — водружение красного знамени над рейхстагом. Эти снимки, в соответствии с практикой военного фоторепортажа, делались обычно после боев.

Установление настоящего Знамени Победы

Событие, которое произошло во время Берлинской операции 30 апреля 1945 г. в 22 часа 40 минут по местному времени. Флаг (под номером 5), который был установлен на крыше рейхстага, вначале был установлен в отверстие короны скульптуры Богини Победы В. Н. Маковым, Г. К. Загитовым, А. П. Бобровым, А. Ф. Лисименко и М. П. Мининым, а 2 мая был перенесён на купол здания Михаилом Егоровым, Абдулхакимом Исмаиловым и Алексеем Ковалёвым.

Фотография

На всемирно известных фотографиях Евгения Халдея «Знамя Победы над рейхстагом» были запечатлены бойцы 8-й гвардейской армии: Алексей Ковалёв, Абдулхаким Исмаилов и Леонид Горичев.

Халдей, по заданию Фотохроники ТАСС, сделал фотоснимки 2 мая 1945, когда уже закончились уличные бои и Берлин был полностью занят советскими войсками. К тому же, на рейхстаге было установлено множество красных знамён. Фотограф попросил первых солдат, которые встретились ему, помочь сделать фотоснимки. Вскоре он отснял с ними две кассеты. Знамя, которое на фотографии держит Алексей Ковалев, фотограф привёз с собой.

Предыстория фотографии

В своём вещмешке Халдей хранил три знамени. История их следующая: В один из приездов в Москву, Евгений Ананьевич обедал в столовой «Фотохроники», где на столах были расстелены красные скатерти. Три из них Халдей «позаимствовал» из столовой, а его знакомый портной Израиль Кишицер сшил ему три знамени. Первое он установил на крыше аэродрома «Темпельгоф», второе возле колесницы на Бранденбургских воротах. И в этот же день третье знамя было установлено на крыше рейхстага. Позже фотограф рассказывал о своей работе над фотографией, о том, как поднимался по разбитой лестнице на крышу рейхстага члену Союза журналистов Москвы Науму Арановичу.

Как писал журнал «Молодой коммунист» в 1986 году, фотографии Евгения Халдея «Знамя Победы над рейхстагом» и «Коммунисты, вперёд!» изначально задумывалась и исполнялась как репортажные и чисто документальные. К примеру, в журнале Советское фото на 20-летие Победы фотография размещена на обложке и подписана как «Водружение Знамени Победы над поверженным рейхстагом. Фото Е. Халдея („Правда“)».

Ретуширование фотографий

Одна из фотографий впоследствии подверглась ретушированию. Были добавлены грозовые облака, для подчёркивания драматизма момента. Было изменено знамя, чтобы оно было более красным. Также были заретушированы вторые часы Абдулхакима Исмаилова, который поддерживал Алексея Ковалёва, водружающего флаг. В редакции посчитали, что это может послужить основанием для обвинения в мародёрстве, и фотограф перед публикацией удалил одни часы при помощи иглы.

В 2013 году бизнесмен Роман Троценко передал приобретённый им у дочери Халдея подлинный негатив фотографии в московский «Еврейский музей и центр толерантности».

Фотографии других фотокорреспондентов

Согласно мемуарам участника штурма рейхстага И. Ф. Клочкова, 2 мая Знамя Победы, перенесенное к тому времени уже на купол рейхстага, было сфотографировано военным корреспондентом «Правды» Виктором Тёминым. На самолете снимок доставили в Москву, а 3 мая он был опубликован в газете «Правда», а затем обошёл весь мир. Согласно «Антологии советской фотографии» под редакцией Анри Вартанова, он сделал эту фотографию, поднявшись на самолете в небо Берлина, и в тот же день лично доставил снимок в Москву и вернулся в Берлин с номером газеты «Правда» с фотографией на развороте.

Сопоставимым по значимости считается снимок «Водружение флага над Иводзимой», снятый американцем Джо Розенталем 23 февраля 1945 года после захвата стратегически важного острова в Тихом океане. Несмотря на то, что это событие не означало окончания войны, снимок считается символом победы США во Второй Мировой войне, как и фотография Халдея, символизирующая победу СССР.

Использование сюжета на почтовых марках и монетах

• Stamps of Germany (DDR) 1975, MiNr Block 042.jpg

  Марка Германской Демократической Республики, на основе фотографии Евгения Халдея «Знамя Победы над рейхстагом»

• Nrd037.jpg

  Марка Германской Демократической Республики

• Stamps of Azerbaijan, 2010-903.jpg

  Марка Азербайджана

• Victory (silver) rv.gif

  Монета Беларуси

Литература

• Знамя Победы // Последний штурм. — М.: Политиздат, 1965.
• Зинченко Ф. М. [militera.lib.ru/memo/russian/zinchenko_fm/index.html Герои штурма рейхстага] / Литературная запись Н. М. Ильяша. — 3-е изд. — М.: Воениздат, 1983. — 192 с. — (Военные мемуары). — 65 000 экз.
• Зинченко Ф. Рукопись «Они штурмовали рейхстаг». — 1975.
• Минин М. П. Трудные дороги к Победе : Воспоминания ветерана Великой Отечественной войны. — Псков, 2001. — 255 с.
• Минин М. П. Трудные дороги войны.
• Бондаренко И. Он штурмовал рейхстаг // Нам дороги эти позабыть нельзя. — Ростиздат, 1975.
• Бондаренко И. Судьба Алексея Береста // Берёзовый сок. — Ростиздат, 1976.
• Неустроев С. Русский солдат: на пути к рейхстагу. — Краснодар: Советская Кубань, 1997.
• Сапрыков В. Н. [www.biblio.nhat-nam.ru/Pobednoe.pdf Дважды победное]. — М.: Московские учебники – СиДипресс, 2008.
• Шатилов В. М. [militera.lib.ru/memo/russian/shatilov_vm2/index.html Знамя над рейхстагом]. — изд. 3-е, испр. и доп. — М.: Воениздат, 1975. — 350 с., илл. — (Военные мемуары). — 200 000 экз.
• Ямской Н. П. Кто брал рейхстаг. Герои по умолчанию. — М.: Олма-Пресс, 2006.
• Егоров М. А., Кантария М. В. Знамя Победы. Бой первый – бой последний / лит. запись Б. Данюшевского. — М. : Молодая Гвардия, 1975. — 111 с., 16 л. ил. — ББК Т3(2)622.5.</span>
• Евгений Кириченко. [svpressa.ru/war/article/55116/#1 Молчание знаменосцев. Как в угоду политической конъюнктуре после войны переписывали историю штурма рейхстага.]. Свободная пресса (9 мая 2012). Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/68UZOHSaj Архивировано из первоисточника 17 июня 2012].

См. также

• Штурм Рейхстага
• Знамя Победы
• День Победы
• Знамя Победы над Рейхстагом (фото Морозова)

Ссылки

• [www.umoloda.kiev.ua/number/425/171/15335/ «Прапор над рейхстагом піднімали українці Петро Щербина та Олексій Берест» Андрій Багнюк]  (укр.)
• [www.russian-globe.com/N75/Lulechnik.PravdaoZnameniPobedu.htm Вилен Люлечник. «Правда о Знамени Победы»]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Знамя Победы над рейхстагом (фото Халдея)

«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.