Знеполский, Ивайло
Поделись знанием:
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
| Ивайло Знеполский болг. Ивайло Боянов Знеполски | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 23 июня 1993 — 26 января 1995 | ||||
| Глава правительства: | Любен Беров (1992—1994) Ренета Инджова (1994—1995) | |||
| Президент: | Желю Желев | |||
| Предшественник: | Марин Тодоров | |||
| Преемник: | Георгий Костов | |||
| Вероисповедание: | православие (Болгарская православная церковь) | |||
| Рождение: | 5 августа 1940 (83 года) София, Третье Болгарское царство | |||
| Имя при рождении: | Ивайло Боянов Знеполский | |||
| Отец: | Боян Знеполский-старший | |||
| Дети: | Боян Знеполский-младший | |||
| Партия: | беспартийный | |||
| Образование: | Софийский университет (1964) | |||
| Учёная степень: | доктор искусствоведения, доктор философских наук | |||
| Учёное звание: | профессор философии | |||
| Профессия: | преподаватель, философ, писатель | |||
| Научная деятельность | ||||
| Научная сфера: | философия | |||
| Место работы: | Национальная академия театрального и фильмового искусства | |||
| Известен как: | исследователь болгарского и европейского киноискусства | |||
| Награды: |
| |||
Ивайло Боянов Знеполский (болг. Ивайло Боянов Знеполски, родился 5 августа 1940 в Софии) — болгарский философ, культуролог, искусствовед и кинокритик, преподаватель и политик. Занимал пост министра культуры в 1993—1994 годах при премьер-министрах Любене Берове и Ренете Инджовой. Отец философа Бояна Знепольского-младшего.
Содержание
Биография
Образование и научная карьера
Родился 5 августа 1940 года в Софии. Окончил философский факультет Софийского университета 1964 года, в 1971 году защитил диссертацию на тему «Философские и эстетические проблемы современного европейского киноискусства» (болг. Философски и естетически проблеми на съвременното европейско киноизкуство) и получил степень доктора искусствоведения. Преподавал в Национальной академии театрального и фильмового искусства дисциплину «Анализ фильмов» в 1980—1984 годах. Доктор философских наук (1982), защитил диссертацию на тему «Социокультурные проблемы в современном болгарском киноискусстве» (болг. Социо-културните проблеми в съвременното българско киноизкуство). Профессор философского факультета Софийского университета (1984), руководитель кафедры истории и теории культуры при философском факультете (1991—2003), приглашённый профессор Высшего училища социальных наук Парижа (1997—1999) и Университета Монтескье в Бордо (2001).
Членство в научных советах и других академических организациях
- Заместитель председателя Международной ассоциации семиотических исследований (IASS)
- Член педагогического совета Докторской школы социальных наук Центральной Европы (история, социология, антропология) в Бухаресте
- Член Университетского агентства франкофонов
- Член Комитета тематической сети совместных исследований «Droit des entreprise culturelles»
- Участник исследовательского проекта Fondation Maison des Sciences de l’Homme
- Научный руководитель болгарской делегации в совместной программе магистров «Медиа и межкультурные коммуникации» (Франкфурт-на-Одере)
- Сотрудничество с университетом Пьера Мендеса, 2-й докторской гренобльской школой 214 (право, политические науки, международные отношения)
- Руководитель болгарской делегации в международном исследовательском проекте «Ежедневная пресса и европейская интеграция и расширение — политические, культурные и национальные представительства». Партнёры: высшая школа социальных наук Марселя, университет Авиньона, европейский университет Виадрина во Франкфурте-на-Одере.
Общественная деятельность
- Соучредитель Музея Европы (1999) в Брюсселе
- Член Сената при Европейском культурном парламенте, выдвигавший кандидатов в Европарламент и руководивший заседаниями в 2001 году
- Член рабочей группы Совета Европы по проекту «Link Diversity» — кампании популяризации многоэтнических обществ и предоставления демократических прав каждому.
- Главный редактор издания Divinatio в Софии[1].
- Постоянный член жюри премии «Развитие»
Политическая деятельность
В 1993—1994 годах Ивайло Знеполский занимал пост министра культуры Болгарии в правительствах Любена Берова и Ренеты Инджовой, но был при этом беспартийным министром.
Знеполский оценивает коммунистическую эпоху в Болгарии негативно, называя Тодора Живкова одним из основных организаторов репрессий в стране[2]. Несмотря на то, что народ, согласно Знеполскому, поддержал коммунистическую идеологию в военное и послевоенное время[3], страна обязана помнить и о репрессированных людях, которые за время тюремного срока лишь чудом не потеряли свободу воли[4].
Идеи
Ивайло Знеполский является автором предисловия к болгарскому переводу романа Владимира Набокова «Лолита», что позволило ему дебютировать в литературоведческих дебатах в 1989 году[5].
Награды
- Офицер ордена Академических пальм (1999), награждён Министерством национального образования Франции
- Синяя лента Софийского университета (2001)
- Кавалер Ордена «За заслуги» (2012)[6][7]
Библиография
Монографии
- Актуалното кино. София: Наука и изкуство, 1969, 297 с.
- Пътища и пътеки на българското кино. София: Наука и изкуство, 1972, 267 с.
- Между отчуждението и насилието. 1973.
- Умберто Еко и „Името на розата“. София: Наука и изкуство, 1987, 145 с.
- Катастрофата като филмова метафора. София: Наука и изкуство, 1992. (ISBN 954-02-0071-7)
- Езикът на имагинерния преход. София: Българска сбирка, 1997, 356 стр.
- Новата преса и прехода. Трудното конструиране на „четвъртата власт“. София: Дружество Гражданин, 1997, 191 стр. (ISBN 954-8966-03-4)
- Вебер–Бурдийо – подходи към интелигенцията. С., 2003, 116 стр.
- Българският комунизъм – социокултурни черти и властова траектория. София: Сиела, 2009. (ISBN 978-954-28-0236-5)[8], [9]
Как научный руководитель, составитель и редактор
- Франсоа Фюре и превъплъщенията на социалната утопия (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С., 1997, 218 стр. (ISBN 954-9567-01-X)
- Пол Рикьор – философията пред предизвикателствата на промените (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С., 1998, 303 стр. (ISBN 954-9567-02-8)
- Max Weber: Relecture a l’Ouest, relecture a l’Est (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С., 1999, 455 стр. (ISBN 954-9567-06-0)
- Около Хабермас. Нормативността в модерните общества и идеята за справедливост (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С., 2000, 430 стр. (ISBN 954-9567-07-9)
- Около Жак Дерида и чудовищният дискурс (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С. (ISBN 954-9567-14-1)
- Вебер и Бурдийо: Подходи към интелектуалците(научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С. (ISBN 954-9567-12-5)
- История, разказ, памет (научно ръководство, съставителство, предговор, студия). Изд. ДНЧО, С., 2001, 360 стр. (ISBN 954-9567-09-5)
- Това е моето минало (1944-1989). Спомени, дневници, свидетелства. Т.1, Изд. Сиела, С., 2010. (ISBN 978-954-28-0716-2)
- Това е моето минало (1944-1989). Спомени, дневници, свидетелства. Т.2, Изд. Сиела, С., 2010. (ISBN 978-954-28-0717-9)
- Тоталитаризмите на XX век в сравнителна перспектива. Изд. Сиела, С., 2010. (ISBN 978-954-28-0815-2)
- Да познаем комунизма: Изследвания. Изд. Сиела, С., 2012. (ISBN 978-954-28-1056-8)
- История на Народна Република България. Режимът и обществото. С., Институт за изследване на близкото минало, Сиела, 2009, 716 стр.[10]
Напишите отзыв о статье "Знеполский, Ивайло"
Примечания
- ↑ [mshs-sofia.com/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=7&Itemid=4 Divinatio] (ISSN 1310-9456)
- ↑ [e-vestnik.bg/13986/prof-ivaylo-znepolski-zhivkov-provezhdashe-stalinskata-liniya/ Проф. Ивайло Знеполски: Живков провеждаше сталинската линия] (болг.)
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/sotsializm-v-bolgarii-literatura-i-institutsii Алипиева А. Социализм в Болгарии. Литература и институции // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. Выпуск № 11-2 / 2014] (рус.)
- ↑ [bnr.bg/ru/post/100485652/treshtini-v-stene-risovaty-v-lagere-belene «Трещины в стене» – рисовать в лагере Белене] (рус.)
- ↑ [www.kultura.bg/media/my_html/mainpage/anty/310.htm „Димитър Камбуров срещу академизма“ – Ивайло Знеполски, Димитър Камбуров, Снежана Зарева за „Лолита“], в. „Култура“, 1990 г.
- ↑ [www.ambafrance-bg.org/Le-professeur-Ivailo-Znepolski „Ivaïlo Znépolski chevalier de l’Ordre national du Mérite“, със снимки от събитието], сайт на Френското посолство в София, 12 юли 2012 г.
- ↑ [minaloto.org/index.php?option=com_content&view=article&id=492%3A-ivailo-znepolski-chevalier-de-lordre-national-du-merite&catid=1%3Anews-from-the-institute&Itemid=2&lang=bg „Проф. Ивайло Знеполски удостоен с френски орден“], сайт на Института за изследване на близкото минало, 11 юли 2012 г.
- ↑ Михаил Груев, [www.kultura.bg/bg/article/view/14400 „Явление в познанието за комунизма“], рец. във в. „Култура“, 20 юни 2008 г.
- ↑ Христо П. Тодоров, [www.bsph.org/members/files/pub_pdf_1022.pdf „Българският комунизъм като цивилизационен феномен“], рец. във в. „Литературен вестник“, бр. 6, 18.02.2009 г.
- ↑ Бойко Пенчев, [www.hssfoundation.org/index.php?option=com_k2&view=item&id=308:znepolky-history&Itemid=55&lang=bg „История на тоталитарната власт и грижа“], рец. във в. „Литературен вестник“, 20 януари 2010 г., бр. 2, год. 19.
Ссылки
Профили
- Ивайло Знеполски, [www.slovo.bg/old/litforum/202/iznepolski.htm „Посткомунистически употреби на паметта“], в. „Литературен форум“, бр. 2 (486), 15.01.2002 г.
- Ивайло Знеполски, [liternet.bg/publish30/ivajlo-znepolski/petyr-baichev-belene.htm Предговор към „Спомени от лагерите. Портрети на лагеристи от Белене“ от Петър Байчев], електронно списание LiterNet, 05.12.2014, № 12 (181)
- [scholar.google.com/scholar?q=%22%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE+%D0%97%D0%BD%D0%B5%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%81%D0%BA%D0%B8%22 Профиль на сайте Академии Google]
- [primo3.nalis.bg:1701/primo_library/libweb/action/search.do?dscnt=0&vl%281UI0%29=contains&scp.scps=scope%3A%28ALL%29&frbg=&tab=default_tab&dstmp=1396355980575&srt=author&ct=search&mode=Basic&dum=true&vl%282108095UI0%29=any&tb=t&indx=1&vl%2817087512UI1%29=all_items&vl%28freeText0%29=Ивайло+Знеполски&fn=search&vid=BAS_VIEW От и за Ивайло Знеполски в Националния каталог на академичните библиотеки в страната НАБИС]
Интервью
- [www.slovo.bg/old/litvestnik/214/lv0214020.htm „Политическият ангажимент на културата“], интервю на Валентина Самоволска, в. „Литературен вестник“, год. 12, бр. 14, 10-16.04.2002 г.
- [www.dnevnik.bg/intervju/2007/12/26/410128_prof_ivailo_znepolski_obshtestvoto_vse_oshte_e/ „Проф. Ивайло Знеполски: Обществото все още е затворено, защото се движи от личния интерес“], интервю на Петър Карабоев, в. „Дневник“, 26 декември 2007 г.
- [e-vestnik.bg/13986 „Проф. Ивайло Знеполски: Живков провеждаше сталинската линия“], интервю на Невена Борисова, e-vestnik.bg, 23 февруари 2012 г.
- [pressadaily.bg/publication/1530-Проф.-Ивайло-Знеполски:Кога-ще-излезем-от-прехода-Никога „Проф. Ивайло Знеполски:Кога ще излезем от прехода? Никога!“], интервю на Ива Йолова, в. „Преса“, 23.07.2012 г.
- [www.trud.bg/Article.asp?ArticleId=4225361 „Проф. Ивайло Знеполски: Нито сме толкова бедни, нито толкова крадливи“], интервю на Валентина Петкова, в. „Труд“, 01.08.2014 г.
- [www.youtube.com/watch?v=TMP91tcpi8s Интервю на Ерика Лазарова с проф. Ивайло Знеполски по проекта „Златен фонд на българската наука“], YouTube, публикуван на 21.12.2014 г.
Отрывок, характеризующий Знеполский, Ивайло
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
Категории:
- Родившиеся 5 августа
- Родившиеся в 1940 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Софии
- Доктора искусствоведения
- Доктора философских наук
- Офицеры ордена Академических пальм
- Кавалеры французского Ордена «За заслуги»
- Философы Болгарии
- Искусствоведы Болгарии
- Кинокритики Болгарии
- Культурологи Болгарии
- Семиотики
- Министры Болгарии
- Преподаватели Софийского университета
- Выпускники Софийского университета
- Депутаты Народного собрания Болгарии
- Преподаватели вузов Франции
- Антикоммунисты
